Страница 43 из 57
Сказкин и его коллега Володя Баксов сидели в своем кабинете вдвоем. Но запах сигар еще витал в воздухе!
- Ну что, Паганель, достукался?
Что так долго ехал-то? Штаны не пускали?
- Постой-постой, не доводи человека. У него ж сейчас очки упадут, и тебе, Сказкин, за них теперь и не расплатиться. Без премии-то!
Этот Володя все-таки тонкий человек.
Он и росту не такого громадного, и прическа у него не бандитская, и костюм приличный, не говоря уж о галстуке.
Галстука Сказкин, наверно, отродясь не носил, а если и носил, так и то - пионерский! Володя совсем другой человек. Да.
И лишь Славкин хохот прекратил это пение Лазаря в моей трепещущей почему-то душе. Они смеялись, как павианы, минут пять, и этого мне вполне хватило, чтобы развалиться на диване в ожидании пояснений. От старого кожаного монстра сталинских еще времен, припертого в угрозыск из канцелярии суда, исходило нечто психотерапевтическое. "Надо будет рассказать об этом эффекте жене Спозаранника",- подумал я, и имя начальника привело меня в окончательное равновесие.
- Ты что, поржать меня сюда пригласил? Или Первомай отметить?
- Нет, это тебя Кряквин приглашал, вернее, требовал. Подать сюда, говорил, этого Мусоргского, я его сигарой пытать буду!
- Так что, на самом деле был?
- А вот полюбуйся.
И Славка протянул мне целую пачку полиграфической продукции, причем отменного качества изделий. Листовки, буклеты, газеты, визитки блистали глянцем и рябили российским триколором, а светлый образ спикера просто влезал в душу. Его то ласковый, как у дедушки Ленина, то суровый, как у Дзержинского, то лукаво не наш, как у Черчилля,- его взор достал меня даже на чудодейственном диване. Я понял, что Кряквин был здесь, и завтра же мне придется беседовать с нашей адвокатшей. Кряквин был мне абсолютно по барабану, а вот встреча с Нюрой Лукошкиной была барабанной дробью по мне проверка на юридическую чистоту материалов, которую она проводила, давалась мне всегда с трудом. Я уже представил, как она препарирует каждое слово в моей поганенькой сенсационной заметке, репетируя мои объяснения в суде, куда меня обязательно притянут обиженные публикацией "герои". Мне захотелось в оркестровую яму. Немедленно.
- Не дрейфь, Самуилыч, Кряквин здесь был только проездом. Его уж и след простыл.
Но Слава был чудовищно не прав.
Едва он закрыл рот, как дверь отворилась и в кабинет величественно вплыл сам Кряквин.
***
- Здрасьте...
Немая сцена грозила затянуться, но Сказкин вдруг встрепенулся, как-то даже приосанился и вообще сел по команде "вольно".
- Чем обязаны, гражданин? Документик с собой имеете? Или шли мимо, еще одного подкидыша занесли?
- Добрый день, коллеги. Документы мои в полнейшем юридическом порядке, и паспорт, и удостоверения, и тому подобное. Я же к вам по серьезному делу, вернее, к Владимиру Николаевичу мне посоветовали обратиться.
Посетитель, вылитый Кряквин, только посуше и помоложе, не обращая внимание на грубость Сказкина безошибочно потянулся к Баксову. Прям-таки "моряк моряка видит издалека": костюмчик, проборчик, манеры. Вот голову дал бы на отсечение, у этого сликерского двойника образование тоже юридическое, как у Володи, а не милицейское, как у Славки. Но Сказкину до того дела нет, он сразу просек, что клиент явился по все той же басне с подкидышем, и твердо настроился получить с неизвестного пока еще гражданина исчерпывающую информацию. Но посетитель желал говорить только с себе подобным, и нам пришлось из кабинета выметаться. Сказкин отправился дежурить дальше - в кабинет к своей начальнице Юрьевой. А я, естественно, отправился под марш Мендельсона за ирландским. Такой день грех было не отметить!
Еще спускаясь по лестнице, я заметил в окне на площадке, как напротив ментовского подъезда прохаживается туда-сюда интересная дамочка. Дамочка сама по себе так себе, но вот Мендельсон мне подсказывал, что она тут неспроста отирается. А едва я глянул на нее поближе, как уверился полностью - это она! Не Беатриче, прости меня Нонна, а гораздо лучше - мать подкидыша! Опять-таки законнобрачная, прости.
Осознав свое открытие, я начисто забыл об ирландском и все свои помыслы направил на то, как бы мне поудобней подъехать к мадам. С одной стороны, она пребывала в состоянии явного ступора, с другой лже-Кряквин мог вернуться с минуты на минуту. Она пришла с ним - в этом я нисколько не сомневался. Не сомневался я и в том, что молодка, а было этой светлой шатенке на вид лет двадцать, продала ребенка богатенькому Стеблюку! Как пить дать продала, но моя Нонка спутала все их гнусные картишки. И двух часов не прошло после наезда внучки героического матроса на крутого джиппера, как вся шайка уже здесь: и дутый Кряквин, и предприимчивая мамаша. А самое главное - я здесь!
- Вы, наверное, в отдел по розыску пропавших без вести пришли? По поводу девочки, как я понимаю? Не волнуйтесь, не волнуйтесь, ваш друг сейчас как раз разговаривает с оперативником.
- А вы тоже...
- Нет, я журналист. Просто оказался случайным свидетелем и, кстати, готов вам помочь. Вы ведь хотите вернуть дочку, так? Это, скажу вам, непросто, но вполне возможно. У вас бумаги на девочку есть?
Не скрою, рисковал я отчаянно. Мамаша могла просто-напросто послать меня куда подальше, а ее друг, не будь дурак,- закрыть ей рот, припрятав в укромном месте. И тогда никакой информации я больше бы не получил, а розыскное дело закрылось бы для нас накрепко, несмотря на знакомства и связи. Всю дешевую фантастику при этом все равно смоет, но и доказать факта продажи не удастся, все представят в виде невинной шутки. Ребенка мамаше, конечно, вернут, тут Нонка может не обольщаться, но и "Явке" нашей из этой истории больше ни черта не выжать.
И все же скрипки пели не зря - мадам клюнула. Без своего опекуна она, видимо, чувствовала себя неустойчиво.
"Гипнотизирует он тебя, что ли, или на дрянь какую подсадил? Прямо зомби!" - так размышлял я, переводя взгляд с мутных глаз несостоявшейся мамаши на смятую бумажку из роддома, выданную для детской поликлиники по месту жительства Счастливой И.О. и ее дочери Счастливой же России. Оказалось, никаких других бумаг на ребенка у этой Ирэн, как она себя назвала, нет, да и имеющаяся оказалась в сохранности лишь потому, что затерялась среди вещей. Справку для регистрации ребенка в загсе, ту, по которой выписывают свидетельство о рождении и что удостоверяет ее материнство, она уничтожила. Потому что "Георгий Владимирович так сказал"!