Страница 18 из 57
- Николай Степанович, вы на месте?- не дожидаясь положительного ответа, я шагнул через порог.
Повзло был в кабинете.
- Николай Степанович, не откажите в милости пристроить статейку о бесчинствах двух небезызвестных вам граждан.
- Кого еще?- Коля сделал стойку, словно спаниель при виде низко летящей утки.
- Братанов Карпенко.- Я в красках пересказал Повзло историю с воспитанием четырех журналистов.- Только надо напечатать это все в ближайшие дни. Сможем?
Повзло задумался, прикидывая что-то про себя, а потом уверенно махнул рукой.
- Думаю, да. Давай текст, я его посмотрю.
- Он будет у тебя через три-четыре часа.
В срок я уложился. Через три с половиной часа семь страниц стандартного машинописного текста лежали на столе перед Повзло. Николая все более или менее в тексте устроило, кроме названия.
В оригинале мой опус назывался: "Закопаем журналиста!..", но в Повзло взыграли редакторские жилки, и он переименовал текст в "Криминальный дуэт". Я не стал к этому цепляться.
Повзло пообещал, что статья встанет в пятничный номер "Явки с повинной".
Ради этого он готов передвинуть на следующий номер один из эпохальных текстов Спозаранника о коррупции в руководстве детского садика в Калининском районе.
Теперь оставалось поставить в известность о сроке и месте публикации Резакова. Что я и сделал. Можно было умывать руки - мавр свое отработал.
Пусть теперь суетятся РУБОП и прокуратура. В любом случае за ближайшие два дня до выхода газеты в этом деле вряд ли что сдвинется, если только обоих Карпенко не грохнут злобные киллеры. Но тогда я только скажу им спасибо, независимо от того, по каким причинам им пришло в голову всадить в головы Виктора и Станислава по девять граммов свинца...
Насчет киллеров я погорячился.
Жизни братьев-негодяев до пятницы ничто не угрожало. В остальном я оказался прав - ничего сверхъестественного не приключилось. Даже в нашей репортерской работе образовался некоторый подозрительный застой. Писать было не о чем. Мы обрывали телефоны в поисках новостей, но все, что происходило, было как-то мало достойно нашего внимания. В безумной голове Восьмеренко родилась поражающая своей новизной идея: раздобыть канистру с бензином и поджечь Апраксин двор.
- А почему именно Апраксин?- вяло поинтересовался Шаховский.
- Так ходить далеко не надо,- ответил Восьмеренко.
- Тогда уж надо Суворовское училище поджигать,- лениво заметила Завгородняя,- у нас на него как раз окна выходят...
- Дураки вы все!- подвела итог дискуссии Горностаева.
***
В пятницу я явился в контору, как обычно, около десяти утра. Вахтер, он же охранник, Григорий сидел на своем посту, уткнувшись в еще пахнущий типографской краской номер "Явки с повинной".
- Привезли уже?- поинтересовался я.
- Угу...
Я взял верхний номер из распечатанной пачки и двинулся в сторону нашего кабинета, разворачивая газету на ходу и марая пальцы в краске. Вот он, целый разворот. Даже с фотографиями обоих Карпенко. Молодец Повзло - удачно получилось.
Первым делом я набрал номер трубы Резакова.
- Привет, Вадик. Видел?
- В метро прочитал. Здорово сработано.
- Дело за вами.
Резаков велел звонить ближе к вечеру: возбуждение уголовного дела - не такая быстрая процедура, как иногда кажется.
Весь день я не находил себе места.
Чтобы хоть как-то унять охвативший меня зуд, попытался с головой уйти в работу. Но, как на грех, пятница выдалась тихой. И все же ощущение, что как раз к вечеру случится что-нибудь из ряда вон выходящее, меня не покидало.
Пятница - роковой для нашего репортерского отдела день. В последнее время в Питере пошла мода учинять всяческие безобразия именно в пятницу под вечер: то склад артиллерийский взорвется, то депутата или авторитета какого грохнут (я, впрочем, в последнее время перестал делать большие различия между этими двумя категориями активного народонаселения), то фанаты "зенитовские" полгорода разнесут в порыве своих фанатских чувств. Но пока все было тихо.
Часа в четыре в наш кабинет просунулась взлохмаченная голова Родиона Каширина. Он обвел нас слегка ошалевшим взглядом и задержал его на мне.
- Соболин, пошли пиво пить в Катькин сад!..
- А пошли, Родион.- Может, хоть пиво меня успокоит?- Орлы, я вернусь минут через двадцать. Шеф будет спрашивать: я - на почте... получаю заказное из Штатов.
Орлы-репортеры понимающие переглянулись и заверили, что сделают все, как я сказал.
Мы с Родионом расположились за столиком летнего кафе у самой ограды Екатерининского сада. Из еды в кафе были только чипсы, зато пиво было самое разнообразное. Каширин заказал "Балтику" седьмой номер, а я решил попробовать "Толстяка".
Родион по своей старой оперской привычке рыскал незаметно по сторонам глазами. Хотя, думаю, он все больше на красоток в мини-юбках глазел.
- Володя, ты только не дергайся,- неожиданно тихо, но внятно сказал он,- сдается мне, за нами хвост.
- В смысле?
- Только башкой своей глупой не верти по сторонам. Три человека: один возле машины у ограды Аничкова дворца - БМВ темно-синяя; второй возле стойки стоит, пиво берет; третий в самом Катькином садике ошивается - делает вид, что за шахматистами наблюдает. Они нас от самого Агентства вели. Эта БМВ напротив нашей арки стояла.
Причин не доверять профессиональному глазу Каширина у меня не было.
Как-никак человек опером в уголовном розыске отработал: правда, всего год и в приполярном Диксоне (за кем он там следил, за медведями белыми, что ли?), но все-таки.
- Ты номера можешь срисовать?
- Уже. Придем в контору, попробуем пробить. Давай немного пройдемся, проверимся. Ты только сам не крутись, я отслежу.
Мы не торопясь допили пиво и пофланировали в сторону Невского. Пересекли его, завернули в Елисеевский (надо же было как-то оправдать наши передвижения), а затем повернули обратно, в сторону улицы Зодчего Росси.
- Ну? нетерпеливо спросил я, когда мы поднялись на наш второй этаж.
- Подковы гну! За нами хвост, железно. Я пошел номер пробивать.
Родион скрылся за дверью кабинета расследователей и начал взывать к Зудинцеву, умоляя того отвлечься от общения с Завгородней в буфете и заняться пробивкой номеров БМВ.