Сделка

- И меня тоже, - сказала она.

- Но потом его жена Анна умирает. Она была его единственной любовью. Она и его сын были для него всем. И он начинает сдавать. Он ложится в больницу по поводу старых ран, оставленных ему пулями Сермака. А также по поводу язвы, которая появилась у него после того, как он был ранен.

- У него еще было больное сердце, - произнесла Антуанетта. - И он был убежден, что у него рак желудка. Только я бы не хотела, чтобы вы рассказывали об этом.

- Рак желудка. Ну да, конечно. Бьюсь об заклад вы понятия не имеете, почему он подозревал, что у него рак желудка.

- Разумеется, я знаю, - опровергла она мои слова. - Убийца, который застрелил мэра Сермака, был уверен, что у него рак желудка.

- Правильно. Джо Зангара. Убийца-одиночка из Сицилии, готовый на все, который сделал вид, что стрелял в федерала, чтобы ваш муж мог покончить с мэром Сермаком не... Я так и слышу, как Фрэнк говорит: "...не поднимая шума".

- Мой муж был чудесным человеком.

- Прежде, - сказал я, - он был чудесным человеком - прежде. Но Фрэнк стал сдавать, не так ли? Убитый горем после смерти своей жены, он стал совершать долгие одинокие прогулки. Он даже стал немного пить - а это было совсем на него не похоже, совсем не в его духе. Память стала изменять ему. И тут появились вы.

- Серьезно? Каким же образом?

- Брак по расчету. Деловое соглашение. Вы занимались собачьими бегами в Майами, вы помогали управляться в Спортивном парке. Это вы были человеком Фрэнка, который следил за О'Харой. У Фрэнка был сын, которого он очень любил и которому нужна была мать - сильная личность, которая будет блюсти интересы мальчика, Джозефа, когда его самого - Нитти - не станет. Женщина из преступного мира, вроде вас - это было как раз то, что нужно. И вполне возможно, что это был способ заставить вас молчать о том, что вы знали, как Фрэнк подставил Капоне. Черт возьми, да может, вы просто шантажировали его, чтобы он на вас женился!

Она вздохнула и пошла вперед. Быстро. Я шел рядом с ней.

- А знаете, что я думаю, миссис Нитти?

- Что же вы думаете?

- Я думаю, что вы - вдова с большим стажем. Ведь получается, что вы были черной вдовой много лет.

Антуанетта остановилась на дорожке рядом с рельсами и ударила меня. Сильно. Это была сильная, тонкая, жалящая пощечина.

- Что вы знаете? - произнесла она. В ее грудном голосе слышалась горечь, но было и еще кое-что. Боль.

Моя щека горела, но я продолжал говорить, как Эстелл Карей в последние минуты ее жизни.

- Вы хотите, чтобы я поверил, что вы не следили франком по поручению Рикка? Что это не вы отправили его сегодня на верную смерть, сообщив о его ежедневных прогулках?

- Мне плевать на то, чему вы верите!

Она замедлила шаг. Потом остановилась и повернулась ко мне.

- Я любила Фрэнка, - сказала она. - Я любила его много лет. И он полюбил меня. Он боготворил свою Анну, но любил он меня.

- Вот дьявол! - воскликнул я, остановившись на дорожке. - Я верю вам.

Она медленно покачала головой, погрозив мне пальцем.

- Возможно, кое-что... кое-что из того, что вы сейчас сказали правда... но знайте одно: я никогда не была осведомительницей Рикка. Я никогда не предавала Фрэнка. Я не шантажировала его, чтобы он на мне женился. Я не черная вдова! Не черная вдова!

Она села на склон рядом с дорогой.

- Я просто вдова! Еще одна вдова! Я сел рядом с ней.

- Извините, - проговорил я.

Все еще шел мелкий дождь. Все еще моросило.

Она тяжело дышала.

- Понимаю. Вы что-то чувствовали по отношению к моему мужу. Поэтому вы и рассердились.

- Думаю, так и есть.

Теперь в ее глазах появилась боль.

- Так тяжело осознавать, что он ушел таким образом. Умер от своей собственной руки.

- Мой отец покончил с собой, - произнес я.

Антуанетта взглянула на меня.

- Он тоже выстрелил себе в голову, - сказал я, глядя на нее. - С этим можно научиться жить, но забыть это невозможно.

- Возможно, сегодня вы потеряли своего второго отца.

- Это чересчур сильно сказано. Но мне очень жаль, что этот старый негодник умер.

Посмотрев на нее в следующий раз, я увидел, что она плачет. Железная леди плакала.

Я обнял ее за плечи, и она плакала у меня на груди

Когда я подвел ее к двери, мальчик как раз возвращался домой.

13

Я предполагал, что Фрэнк не сможет выполнить своего последнего обещания, которое он мне дал. Ведь я говорил с ним в четверг ночью, а в пятницу днем он уже был мертв.

Но в субботу утром бледный, трясущийся Барни Росс, для разнообразия одетый в гражданское - коричневый пиджак, серые брюки и небрежно повязанный галстук, видневшиеся из-под помятого серого плаща, - около одиннадцати часов явился ко мне в контору. Войдя, он хлопнул дверью.

Я стоял возле стола Глэдис и передавал ей мои заметки, касающиеся одного отчета по страхованию.

- Нам надо поговорить, - сказал Барни. Он весь взмок. Хоть уже и чувствовалось начало весны, но никто еще не начал потеть от жары. Кроме Барни.

Похоже, Глэдис оторопела при виде такого раскисшего, сердитого Барни Росса - она никогда не видела его таким. И ей потребовалось некоторое время, чтобы принять свой обычный неприступный вид.

- Оставьте этот отчет, - велел я ей. - Вы свободны и можете идти домой. - По субботам мы работали лишь до полудня.

- Конечно, мистер Геллер, - произнесла она, поднимаясь и собирая свои вещи. - До понедельника. - И еще раз удивленно взглянув на нас, она пошла к двери.

- Заходи в мой кабинет, - жестом приглашая его, сказал я и улыбнулся.

Его рука, плетью висевшая сбоку, дрожала. Другой рукой он опирался на деревянную трость, которая ходуном ходила под его трясущейся рукой - как кокосовая пальма в штормовую погоду.

- Это твоих рук дело, Нат?

- Заходи в мой кабинет. Садись. Отдохни.

Он быстро-быстро, насколько позволяла его трость, прошел мимо меня и сел. Я подошел к письменному столу. Барни тер ладони о свои ноги. Он не смотрел на меня.

- Это ты мне подстроил, Нат?

- О чем ты, Барни?

Теперь он постарался взглянуть на меня, но ему это было непросто: он не мог сосредоточить своего взгляда на чем-то определенном.

- Мне ничего не продают. Мне нужно мое лекарство, Нат.

- Ты хочешь сказать, тебе нужна доза?