Сделка

- Гребаный А, - сказал малыш, едва волоча ноги. - Самое время для япошек.

- Я слыхал, они подают сегодня чай, - сказал кто-то.

Я взглянул на Барни: тот улыбнулся и пожал плечами. Но я уверен, что он был так же расстроен, как и я. И вовсе не из-за этих неуклюжих насмешек, а из-за того, что бросавшие их дурачки сами были в состоянии шока. Интересно, мы тоже станем похожи на них через несколько месяцев на острове?

В столовой нам раздали таблетки атабрина, которые, как предполагалось, предохраняют от малярии. Санитар сам засунул таблетки нам в рот и проследил за тем, чтобы мы их проглотили. Позже мы узнали, что многие из ребят отказывались принимать пилюли, считая, что им дают простую селитру. Чем бы они ни были, на вкус таблетки были горькими, как, впрочем, и ленч, состоящий из миски захваченного у япошек риса, который нам выдали в дополнение к нашему пайку. Несколько месяцев на колбасном фарше и рисе - и мы, без сомнения, станем похожи на этих высохших, серых морских пехотинцев Первой дивизии. Но, думаю, пустота в их глазах появилась не от пищи, которую они ели.

Некоторые из пехотинцев Первой дивизии, которым мы прибывали на смену, раскинули бивак рядом с Хендерсоном, натянув тенты между кокосовых пальм, и устроились в растительности джунглей между плетущимися ветвями лиан, ползучими растениями и небольшими деревцами, многие из которых, чуть выше сорняков, были кривыми и тянулись к небу - явно не к добру. Они извивались, мешали остальным растениям, которые, защищаясь, отпускали листья с краями, острыми как бритва. Кое-где перед тентами к бамбуковым палкам были привязаны сетки, чтобы в них или под них можно было класть вещи, а сверху вешать каски. Это и было жилище Первой дивизии, хотя я сомневался, что, уехав отсюда, они бы чувствовали тоску по дому.

- Вы когда-нибудь видели бой? - спросил один парень у Барни и меня. Он сидел перед своим тентом на самодельном бамбуковом стуле. У него были светло-голубые глаза, которые казались просто неуместными на его потемневшем от загара, покрытом грязью лице. Глаза были живыми, хотя, возможно, причиной их блеска была лихорадка. А вообще самое живое, что у него было, - это тлеющий огонек его сигареты "Честерфильд".

Мы покачали головами на его вопрос об участии в боях. Барни добавил:

- Нат был копом.

Та же самая кривая, усталая усмешка, что и у всех Первых, мелькнула на его лице.

- Вам не придется выписывать обратных билетов, отцы.

Защищаясь, Барни указал на меня большим пальцем.

- Он был детективом. И много раз принимал участие в перестрелках.

Я, смущаясь, пихнул его.

- Пожалуйста...

Барни возмущенно посмотрел на меня.

- Но это же правда!

- Конечно, любой опыт - лучше, чем ничего, - успокоил нас пехотинец.

- Мы только что из Самоа - там нас тренировали в джунглях, - сказал Барни. - Они рассказывали нам, что по ночам узкоглазые крадутся сквозь заросли, как привидения, а затем внезапно бросаются на тебя и сворачивают тебе шею, или перерезают горло, или отрезают твой... Это правда?

- Трепачи гребаные, - сказал парень. Он вновь усмехнулся, не выпуская сигареты изо рта. - Хотите некоторые советы?

- Конечно, - ответили мы с Барни. Он махнул рукой на землю, а может, на кусты и деревья.

- Не споткнитесь о проволоку. Эти маленькие сволочи намотали ее в джунглях столько, что можно было бы связать половину взвода.

Мне это показалось безнадежным.

- Как же вы различаете проволоку среди всех этих растений?

- Или ты ее, или она тебя. И никогда не проходите мимо так называемых трупов, не прошив очередью этих мелких тварей. Они любят прикидываться дохлыми, а когда ты поравняешься с ними, набрасываются на тебя.

- Спасибо, - сказал я. - Что-нибудь еще?

- Теперь - самое главное. Если они поймают кого-нибудь из вас, распрощайтесь с этим человеком. Они привяжут его к дереву и будут пытать. Они мастера в этом деле. Вы услышите крики, а возможно, он будет умолять вас спасти его. Именно этого они и добиваются. Им как раз нужно, чтобы все сбежались гуда, потому что они вас там поджидают. И никто из вас не выживет. Ни один.

Он продолжал сидеть, покуривая свою сигарету.

- Мы ценим твои советы, - сказал Барни через некоторое время.

- Вы сегодня ели рис? - спросил нас солдат.

- Ну да, - ответили мы. Его передернуло.

- Я по горло полон этой гадостью. Знаете, что для меня значит эта долбаная победа? Никогда в жизни больше не есть риса.

Потом он с тоской добавил:

- Но я бы с радостью пожрал японской приманки для селедки. Твердой и сладкой - как та дамочка, что укокошила моего дядюшку Луи. - Приманка была единственной радостью для пехотинцев. - Но вам, ребята, не стоит беспокоиться. Вы уже доедаете рис.

- Как так? - спросили мы.

Он скорчил гримасу, посасывая сигарету.

- Первая была отрезана с тех пор, как мы оказались здесь. Эти чертовы военно-морские силы оставили нас. Кто нас снабжал - так это летчики и те ребята, что сокрушили блокаду узкоглазых. И если бы не те продукты, что нам достались от япошек, мы бы уже питались корой и корнями. Но вы не будете есть рыбьи головы и рис, потому что продукты и люди теперь прибывают каждый день.

- Похоже, события принимают иной оборот, - сказал я.

- Возможно. Но вы все равно выполните свою работу здесь.

- Кажется, аэродром хорошо охраняется, - добавил я.

Барни оглянулся на взлетную полосу: самолеты взлетали, солдаты толкались, продукты выгружали. Барни кивнул.

- Ребята, если вы, конечно, не возражаете, что я буду называть старших господ - таких, как вы, - ребятами. Вот вам мой последний совет: настройтесь на самое худшее.

Конечно, он был прав. Узкоглазые были везде - по всему периметру острова, включая канал Силарк, или как его называли - Айронботтом5 Саунд. Это название он получил потому, что на его дне покоилось шестьдесят пять или более военных судов. Половина американских - половина японских. Ночной обстрел со стороны канала означал, что поле Хендерсона было, по сути, окружено. Его безопасность была такой же показной, как спокойствие прибрежных пальм.

Вскоре мы уже направлялись мимо Хендерсона к реке Матаникау в пяти милях от нас. Западный берег реки удерживали япошки, поэтому мы не могли переправиться через реку. Снаряды взрывались вокруг нас, сотрясая землю и тех существ, которые ползли по ней, включая нас. Мы медленно продирались сквозь густые кусты, шипы и кустики куманики, которые цепляли нас. Дым от снарядов поднимался вокруг как темные, грязные облака.