Пять бессмертных
(Т. I)

— Пора, — сказал Курганов, бросив последний, прощальный взгляд на свою станцию.

Все собрались на дворе. Не было только Бирруса. Он задержался в своей комнате и, несмотря на мороз, настежь распахнул окно. Оттуда в сумерках зимнего рассвета доносились звуки рояля. Бессмертные остановились и молча слушали. Рояль — этот старый, знакомый инструмент заговорил на новом, странном языке. Это была импровизация, но эта музыка не была похожа на музыку людей. Она воплощала песнь торжествующей жизни и неопределенное, тоскующее искание теперь потерянной, навсегда забытой идеи человеческого чувства любви. По форме это напоминало музыку Скрябина. И в то же время она была чем-то совсем иным.

Биррус кончил. Бессмертные не обменялись ни одним словом. Курганов сквозь прозрачный теперь, оголенный парк смотрел в ту сторону берега, где был уничтожен труп маленькой Ай. Пришел Биррус. Все пошли к площадке. Гета первая принялась за работу, — надо было выкатить на площадку аэроны. В первом летели она, Курганов и Биррус. Карст и Лилэнд должны были подождать, пока они улетят. На площадке не хватало места для одновременного взлета двух машин.

Когда первый аэрон готовился уже тронуться, Курганов обернулся и спросил своих спутников:

— Не кажется ли вам, что будь мы смертны, не с таким легким чувством мы покидали бы все это? Я сейчас совсем спокоен и… право, не знаю, хорошо ли это.

Ему никто не ответил. Из питомника доносилось блеяние Боба.

— Аминь, — поворачиваясь к рулям, глухо кончил Курганов. — В открытом море сядем на воду. Я хочу посмотреть, как взорвется наша станция.

Один за другим поднялись, взметая снег, два аэрона и круто повернули к морю. Через несколько минут они, как чайки, с распростертыми крыльями, покачивались на свободной ото льда воде, километрах в пяти от берега.

Было раннее утро. Станция на берегу выделялась в морозном воздухе белым пятном. На расстоянии казалось, что она стоит у самого берега. Из-за горизонта показался край холодного солнца. Курганов с часами в руках наблюдал.

— Через три минуты взрыв, — сказал он, — держитесь. Здесь тоже толкнет.

Все молча ждали. Из-за леса, окаймляющего парк, показалась темная точка. Она быстро росла и увеличивалась.

— Аэрон! — крикнул Карст, — смотрите, как низко.

Голубой аэрон приближался к покинутой Кургановской станции. С моря видно было, как он сделал над ней крутой поворот и пошел по спирали вниз. Очевидно, летевшие искали места посадки.

— Это к нам, — тихо сказал Курганов.

Гета кивнула головой.

Голубой аэрон, планируя к площадке и сильно снизившись, пролетал над самым домом, когда внезапно на месте станции вырос колоссальный букет черно-красного дыма, основанием своим далеко охвативший старый парк и вознесшийся на страшную высоту.

Спустя несколько мгновений донесся длительный, нестерпимый, ревущий гул. Могучий толчок воздуха чуть не перевернул аэроны.

Никто не произнес ни слова.

Еще слышался далекий грохот падающих обратно на землю масс земли, снега, камней, деревьев, вырванных с корнем и силою взрыва выброшенных вверх. Потом все стихло. Черная туча дыма, перемешанная с облаками пыли, медленно оседала и меняла свои очертания, окрашиваясь по краям в зеленый цвет.

Когда, спустя час, она рассеялась и обнажила под собой выжженную, мертвую поверхность земли, на которой нельзя было найти и признаков каких-либо построек или растительности, — два небольших аэрона далеко от этого места и на громадной высоте темными крестиками неслись на Восток.

Им навстречу поднималось холодное, зимнее солнце.