Зеркальное отражение

Это произошло несколько дней назад. Молодой король со своими друзьями отправлялся в путешествие на своём корабле. Ариэль чувствовала, что что-то может произойти, однако государь был непреклонен. Русалка была всего лишь его игрушкой, свадьба с нею - минутным помутнением рассудка, создавшим теперь много неприятных проблем. Он не собирался выслушивать её бредни о том, что ей наговорили «рыбки и крабики», и тем более брать с собой. Эрик, только посмеявшись над ней, уехал развлекаться, а никем не понятая принцесса осталась одна наедине со слезами и бушующим океаном…

Король со всей своей свитой потерпел кораблекрушение в море, а на молодую вдову объявили охоту – ещё не хватало: русалка на троне! Девушка сразу же покинула дворец, опасаясь погони. Хотя, бежала она, скорее, не от разгневанной толпы, наслушавшейся каких-то бредней, а от самой себя…

Ариэль долго думала об этом, она никак не понимала, что до сих пор её держит на том самом пляже неподалёку от замка. Что заставляет её смотреть на солнце, касающееся вод океана, до черноты в глазах. Что заставляет её ждать появления на горизонте корабля того, кто предал её и никогда, наверное, не любил?

Вода забрала у неё единственное, что дал ей этот мир - любовь. Глупую, безответную и совершенно неоправданную, причиняющую ей боль. Можно ли этого было избежать? Только если бы она не увидела королевский корабль в тот день…

Судьба – жестокая госпожа, не любящая, когда идут против правил и нарушают сделки. Ариэль сама хотела стать человеком, но хотели ли этого другие? Об этом поздно думать. Вода забрала то, что когда-то дала. Таков закон её мира.

Ариэль по-прежнему смотрит на горизонт, как статуя, сидя на камне. Она знает, что в зарослях прячется тот, кто хочет убить её. Однако он медлит, и почему ей известно.

Она устала от ожидания: для неё нет пути вперёд и назад тоже. Ариэль прекрасно понимает, что отрезала себе дорогу обратно, избавившись от русалочьего хвоста. Теперь слова, звучащие как проклятье, для неё предел мечтаний: превратиться в пену морскую. Никто не поможет ей: её сёстры не пожертвуют собой ради малодушной русалочки, забывшей об отчем доме, никто не придёт ей на помощь, даже самые верные друзья – она уже почти не понимает языка рыб и морских созданий, а крики чаек для неё – только крики.

Морскую принцессу мучает лишь одна мысль: вспомнил ли он о ней перед смертью? Морской ветер ласково теребит её огненные кудри, и она понимает: вспомнил. Ей не важно, добрым ли словом или просто обвинил в своей гибели. Ей уже ничего не важно.

Она никогда не сможет вернуться домой, никогда не сможет увидеть знакомых до боли лиц, но Ариэль начинает брести в море, в сторону горизонта.

Над водами океана обрывается какой-то звук. Тишина. Чайки молчат, и лишь одинокий альбатрос кружит на одном месте, где вода покрыта пузырями воздуха. Вода дала ей спасение.

========== Каждый хочет править миром ==========

Где-то внизу хлопает дверь. Раздаются чьи-то торопливые шаги и прерывистое дыхание. Девушка, стоящая у окна, смотрит на причудливую пляску вьюги за окном. Сапфиры в её украшениях и на платье сверкают как кристаллы снежинок, а золотое шитьё поблёскивает в тусклом свете хмурого утра. Она поправляет нежное кружево воротника и задумчиво накручивает светлый локон на палец. В прозрачно-голубых глазах, кажется, застыли льдинки, немного напоминающие слёзы. Изящные пальцы, унизанные кольцами, теребят тонкую, цветом напоминающую тихую воду, ткань платья.

За окном раскинулось покрытое тонким слоем снега поле. Вдали чернеет мрачный и суровый лес, а чуть ближе, почти под стенами замка, – озеро. Сероватая корка льда, над которой летают вороны, будто читающие свой птичий реквием. Ветер завывает, словно рассерженный призрак, заставляя девушку всё сильнее кутаться в шаль и подбираться к огню.

- И давно это произошло? – нарушает наступившую тишину рассерженный мужской голос.

Девушка натягивает самую невинную улыбку и, обернувшись, спрашивает:

- Не понимаю, о чём ты говоришь.

- Ты всё прекрасно понимаешь, Золушка. Просто объясни: как ты стала такой?!

Девушка прячет глаза, чтобы никто не смог увидеть в них злобы. Ненависть обжигает её огнём изнутри, но чтобы не выдать себя она сжимает пальцы в кулаки, так что белеют костяшки.

- Я тебя уже тысячу раз просила не называть меня этим именем! – почти не размыкая губ, шипит она. Принцесса поднимает голову: её лицо искажено гневом. Кажется, будто она надела на себя уродливую маску, но на деле всё не так. Она её наконец-то сняла.

- Это не меняет сути вопроса! – лишь отвечает принц. – За что ты так с ними? Убивать дочерей прямо на глазах у их матери! Я знаю, она с тобою дурно обращалась, но ведь всему есть предел!

- Предел?! – вскрикивает Золушка, подбегая к нему. – А знаешь ли ты, что они со мной делали? Что говорила моя мачеха отцу, пока тот ещё был жив? Известно ли тебе, что меня месяц не выпускали из дома, потому что я просто не сказала мачехе «спасибо»? Знаешь ли ты, как развлекались долгими зимними вечерами Дризелла с Анастасией? – с болью вскрикивает она и, поставив ногу на табурет, показывает уродливый шрам от ожога выше колена. – Знаешь ли ты, - хриплым шёпотом продолжает она, поправляя юбку, - какова на ощупь раскалённая добела кочерга?

Девушка отворачивается и медленно идёт к окну. Принц удивлённо смотрит на неё и даже жалеет. Он не может увидеть отвратительную улыбку на её заплаканном лице. Принцесса закрывает глаза и вспоминает испуганные глаза мачехи, обезумевшей от страха. Это была, действительно, замечательная идея: использовать страхи и слабости своих мучителей против их самих. Она столько лет жила рядом с ними… Она знала всё… Знала, что Дризелла до ужаса боится крыс, а Анастасия не выносит темноты и резких звуков. И знала единственную слабость своей жестокой мачехи: эта женщина очень сильно любила своих дочерей.

Всё было очень просто. Тайно арестовать всех троих, спустя пару месяцев после свадьбы, рассадить по одиночным камерам, в каждой из которых был небольшой сюрприз… Спустя несколько недель заключения сестры окончательно свихнулись и уже сами умоляли о смерти в ежедневных истериках. А мачеха… Из камеры мачехи не доносилось ни стона, ни вздоха. Она, как каменное изваяние, сидела в одной и той же позе, вслушиваясь в каждый шорох, каждый звук, доносящийся из соседних камер.

Золушка всё прекрасно рассчитала. За стеклянной стеной стояли палачи, держащие наготове револьверы, и две девушки, с повязками на глазах. А по другую её сторону – юная принцесса в платье, расшитом золотом, и поседевшая старуха в серых лохмотьях, отдалённо напоминающая её мачеху. Девушки не произносили ни слова. Может, уже даже не соображали где они. Быстрые смертоносные пули проникли в податливые тела, и обе упали на холодный каменный пол.

- Что ты хочешь сделать? – захрипела мачеха. Она сидела, опустив голову, и не видела, что её дочери мертвы.

- Уже сделала, - лишь послышалось в ответ.

Зрачки женщины округлились от ужаса, и она, словно подстреленная лисица, ползком направилась к стеклу. Дикие вопли, исполненные горя и ужаса, уже ничем не могли помочь. Два нелепо упавших тела лежали в луже крови.

- Ты довольна? – спустя пару минут прошептала мачеха. – Ты убила их, уничтожила меня, довольна? – шёпот перешёл в хриплый крик.

- Знаешь, я тебе хотела кое-что сказать, - молвила девушка. – Помнишь тот день, когда умер отец? Ты тогда заперла меня в каморке под лестницей, а сама с дочерьми пошла забирать последнее, что у меня осталось. Я слышала, как Дризелла разорвала моё платье, потому что никак не могла влезть в него, а Анастасия оставила от всех моих украшений только несколько тусклых бусинок. Да и те вскоре украл этот мерзкий кот… Ты помнишь, как я кричала, умоляла тебя выпустить меня? – Золушка надменным взглядом смерила скорчившуюся у её ног мачеху. – Молчишь. Значит, помнишь. Что ж, я поступлю так же. Оставьте её тут одну, - сказала она властным голосом, обращаясь уже к страже.