Страница 2 из 88
— Доброе утро, — слышу я позади меня знакомый голос. — Выгуливаешь?
— Как видишь, — отвечаю я, улыбнувшись. Это Рори Хоторн, и сегодня я его рада видеть, как никогда. Сегодня, в день очередной Жатвы.
— Волнуешься? — спрашиваю я, поглаживая козу по голове.
— Не очень, — отмахивается он. — Гейл мне запретил брать много тессеров. Говорит, что я не обязан рисковать своей жизнью. Хотя, в принципе, у нас и так сейчас дела пошли неплохо: вот, Китнисс научила меня стрелять, — улыбается он, показывая на старый сломанный лук в его руках. — Этот нашёл вчера в лесу, давно пролежал в дупле — нитки сгнили, но, думаю починить можно.
— Как твоя мама? — как бы невзначай спрашиваю я.
— Неплохо, хотя Хеймитч доставляет ей немало забот. Я, конечно, ничего не имею против него, но только, когда он трезв.
— А трезв бывает он нечасто, — заканчиваю я. — Хотя, чего его винить? Я сама вижу каждый день, что делают игры с людьми: Китнисс стала ещё более недоверчивой, Пита тоже вечно донимают кошмары…
— В этих играх победителей нет, есть только выжившие, — почти неразличимо произносит он, точно надеясь, что я не расслышу.
Но он прав. Разве можно назвать «победой» ту жизнь, которой они живут? Вряд ли Хеймитч пристрастился к спиртному по большой радости. А Китнисс и Пит? Им теперь ещё тяжелее. Каждый год смотреть, как умирают дети почти на твоих глазах, и не иметь почти никакой возможности им помочь… Даже создаётся ощущение, что всем их воспитанникам даже не дают и шанса хоть немного продержаться! В прошлом и позапрошлом году обоих трибутов зарезали у Рога Изобилия, в самом начале! До этого — чуть погодя. Одной девочке, умирающей от жажды спонсоры прислали воды, но почему-то долгожданный подарок пришёл лишь, когда отгремела пушка! А на Квартальной Бойне? В их самый первый год? Тогда по приказу Капитолия на Игры прислали трибутов в три раза больше. В три раза больше смертей! Разве это справедливо? Арена была просто невероятной: огромные часы — каждый час, новая опасность. Несколько трибутов погибло у Рога, а один до него даже не доплыл — утонул, потому что в удерживающем устройстве на его костюме оказалась маленькая дырка. Двое утонуло в кислотном болоте, оставшиеся погибли под кровавым дождём и парализующим туманом….
— Прим? Ты меня слышишь? — доносится до меня обеспокоенный голос Рори. Кажется, я долго не отзывалась. В последнее время со мной так часто происходит. Мама говорит, что от нервов. Говорит, что нужно перестать воспринимать всё так близко к сердцу. Но как ещё можно иначе? В наше-то время?
— Да, всё нормально, — выдавливаю я из себя улыбку.
— Знаешь, — на секунду он останавливается, точно хочет сказать что-то сокровенное, — ты становишься такой же, как Китнисс.
— О чём ты?
— Я и сам понять не могу, но сама посуди: во время Жатвы мало кто вспоминает о родственных связях и дружбе, а на Играх тем более. Твоя сестра была готова отдать свою жизнь вместо твоей, вместо жизней своих союзников и друзей… Помнишь, когда на площади избивали Гейла?
Я молчу. Конечно же, помню! Как такое забыть, если всё то время я выхаживала его вместе с матерью? Глава миротворцев Тред тогда его забил плетью чуть ли не до смерти… Правда после Голодных Игр в том же году его нашли повешенным. Что с ним произошло — загадка, но особо долго жители о нём не горевали. Вскоре прибыл новый глава с куда более мягким характером, частенько закрывающий глаза на официальный закон.
— Помню, — наконец говорю я.
— А теперь скажи, разве ты бы поступила иначе?
Что за вопросы? Что ни слово — так остриём ножа по сердцу! Притворяется, будто ничего этого не знает.
— Конечно же, так же. Зачем спрашиваешь, ты же сам всё знаешь, — всматриваясь в зелёную даль, говорю я.
— Но для тебя это, действительно, будет жертвой, — шепчет он, словно не зная, что я услышу.
Он прав. Может, я и немного похожа на Китнисс, но… Я не способна ни то что на убийство, я даже не могу держать в руках оружие, ударить кого-нибудь. Даже, если мне будет угрожать опасность.
Я пытаюсь отвлечься от этих мыслей. Вряд ли мне когда-нибудь придётся совершить нечто подобное. Я смотрю на удивительно-спокойную Леди. Вот кому везёт! Никаких тревог, никаких волнений… Отчего-то сразу вспоминается мой любимый кот Лютик, непонятного оттенка и совсем не ладящий с моей сестрой. Ему тоже не нужно ни о чём задумываться, особенно сейчас, когда всего достаётся вдоволь…
Рори насвистывает весёлую мелодию, и я слышу, как сойки тут же подхватывают её. И вот нас уже окружает этот безумный птичий многоголосый хор. Мальчишка смеётся, и на секунду мне кажется, что всё не так уж плохо. До тех пор, пока одна из птиц не начинает петь другую песню. Песню, которая до сих пор снится Китнисс в кошмарах. Песня Руты. Откуда она её узнала? Где услышала? Теперь кажется, будто солнце светит даже тусклее, а голоса птиц кажутся адской симфонией… Невольно вспоминается Квартальная Бойня и стая соек-говорунов до смерти замучивших своими голосами нескольких трибутов…
— Прим, успокойся, — я только сейчас заметила, что Рори меня держит за руку. Неужели в моих глазах был так заметен страх?
— Всё нормально, просто вспомнилось…
— Воспоминания нужно держать в прошлом, иначе в этом мире не выжить, — говорит он, смотря мне прямо в глаза.
— Но именно прошлое делает нас такими, какие мы есть, — возражаю я.
— Увы, это в прошлом, — вздохнув, говорит он. — Такими, какие мы есть, нас делают Игры, — говорит он, пытаясь спародировать президента Сноу. Это звучит более чем забавно, и я, наконец, начинаю улыбаться.
— Последние игры, — шепчу я, закрывая глаза.
— Для кого-то последние, для кого-то первые, — тяжело вздыхает Рори.
Дело в том, что это последний год для нас обоих. Последний год и потом можно будет навсегда забыть о страхе быть выбранным. Но в год Квартальной Бойни Капитолий установил новый закон: на игры отправляются дети с десяти лет. С десяти! Как они смогут выжить, если раньше, когда допускали с двенадцати, самым молодым победителем был четырнадцатилетний Финник Одэйр? Тот, в отличие от них, мастерски владел оружием, да и ещё был чертовски красив. А эти дети? Что смогут сделать они? Сегодня первая Жатва для Пози, младшей сестры Рори. Ей только десять…
Но с другой стороны, в чаше с именами лежит лишь одна бумажка с её именем. Вряд ли такое произойдёт…
— Встретимся на площади, — говорю я, отвязывая козу.
— Конечно же, — бодро отвечает мне Хоторн.
Я уже почти ухожу, как слышу его крик:
— Прим!
— Чего? — удивлённо оборачиваюсь я.
— И пусть удача всегда будет на твоей стороне!
Я лишь улыбаюсь и ухожу в сторону домов.
***
Площадь наполнена до отказа. Куда ни посмотри — всюду девочки в опрятных платьях и мальчишки в чистых рубашках. Китнисс как всегда права: заставлять идти детей на эшафот в праздничных нарядах — это более чем жестоко. Особенно, зная, что некоторые из них сегодня не вернутся домой.
Я стою в самом конце очереди. Вдали уже заняли места многие мои одноклассники и друзья по школе. Но сегодня все стараются об этом забыть. В этом мире каждый за себя, каждый за себя…
Из-за угла выходят, явно торопясь, Хоторны в полном составе. Рядом с ними Гейл и Мадж. Девушка с грустью смотрит то на площадь, то на свой заметно округлившийся живот и временами вздыхает. В наше время дети не рождаются — они умирают. Умирают для развлечения, а рождаются для боли потерь…