Лугару
(Ретророман)

Санитары уже успели положить на каталку тело и даже раздеть. Завезли в «смотровую». Так они с Кацем в шутку называли место для осмотра трупов, чтобы определить степень их разложения, поверхностные повреждения, чтобы узнать, в какой отсек везти.

Она приступила к осмотру. Тетя Барга была совершенно высохшей, настолько, что ребра ее проступали сквозь желтоватую кожу. Зина мимо воли подумала, что диагноз поставлен неправильно — при сердечных заболеваниях такой потери веса нет. Тело буквально мумифицировалось.

Работая, она думала машинально о том, что на самом деле похудение — это самый плохой показатель состояния организма. Почему люди не обращают на это внимания? Если начинается потеря веса, то это всегда беда! Куда как лучше выглядит упитанный, пускай даже полный человек, про которого говорят «кровь с молоком». Худые люди ассоциируются со смертью. И сейчас, осматривая тело тети Ады, Крестовская отметила про себя, что никогда еще не получала более наглядного подтверждения этому.

Но смерть родственницы Барга тем не менее была естественной. Во всяком случае, других признаков Зина не обнаружила. Да и следов разложения на трупе не было. Дав инструкции санитарам, в какой именно холодильник отправить тело, Зина тщательно вымыла руки и вернулась к Баргу.

— Вот, — приподнялся он на стуле и положил деньги на стол, — как договаривались. Спасибо вам!

На его лице читалось явное облегчение. Рассчитавшись с санитарами, Крестовская вернулась в ординаторскую. Барг по-прежнему находился в кабинете.

И Зине вдруг страшно захотелось, чтобы он не уходил. Перспектива сидеть в одиночестве до утра показалась чрезвычайно печальной, чего прежде никогда не было. И, сама не понимая, что делает, Крестовская произнесла:

— Хотите чаю?

— Чай? — вскинулся Барг. — Нет, — и начал рыться в своей сумке. Наконец он вытащил из нее бутылку коньяка. — Выпьете со мной? — улыбнулся через силу. — Понимаете, мне сейчас просто необходимо выпить, а я не могу пить в одиночестве! Пожалуйста, — голос его задрожал.

— Понимаю, — вздохнула Зина. — Но как вы сядете за руль?

— А никак, — охотно ответил Барг. — Пешком дойду. Я же живу тут поблизости, на Пастера. А машину утром заберу, когда протрезвею.

— А ваша жена не будет беспокоиться? — вдруг ляпнула она и тут же прикусила язык. Ну какое ей дело, женат он или нет? Что такое с ней происходит?

— Я вдовец. — Казалось, Барг не удивился вопросу. — Моя жена умерла три года назад… От пневмонии… Теперь живу я один. Детей у нас не было. Так что никто не будет волноваться.

— Тогда ладно, — Зина села напротив. Она все так же не могла отвести от него глаз. Барг обернулся, нашел взглядом стаканы, стоящие рядом с примусом, поставил их на стол и плеснул туда коньяк. Зина взяла стакан в руку, отпила. От обжигающей жидкости сразу пошло тепло. Она пила коньяк медленно, наслаждаясь изысканным терпким вкусом.

— Можно задать вам нескромный вопрос? — Барг пристально взглянул на нее. — Почему морг? Вы такая красивая, молодая женщина… Почему вы работаете в морге?

— …Ну, кто-то же должен работать здесь, — Крестовская почувствовала раздражение. — Морг не мусорник. Иногда он важнее больниц. И потом, я люблю свою работу.

— Я не о том… — запнулся Виктор. — Извините, вам мой вопрос не понравился… Просто так говорят, что морг — прибежище неудачников… Ой, простите…

Резкий стук, вернее грохот во входную дверь прервал его на полуслове. И вовремя. Зина уже готова была ответить дерзостью, попросту нахамить.

Звук был настолько необычным, что она резко поднялась с места. Кто-то с силой бил кулаком в дверь.

— Ведь есть же звонок… — раздраженно пробурчала Зина, тем не менее, пошла на стук, уже чувствуя, что этот ночной переполох не принесет ей ничего хорошего.

На пороге стоял НКВДшник. Она не особо разбиралась в форме и в знаках отличия, но по выправке, по манере себя держать сразу поняла, что это офицер — да еще из самых высокопоставленных. Холодное, надменное лицо человека, привыкшего вершить людские судьбы… Его нельзя было спутать ни с кем другим. Даже в полумраке он выглядел так, что по спине Крестовской сразу побежали мурашки.

Рядом с ним, по бокам, стояли два солдата, вооруженных винтовками. За спиной НКВДшника маячил перепуганный Кац. Абсолютно трезвый, как с удивлением помимо воли отметила Зина.

— А… что происходит? Борис Рафаилович… — начала было она.

Вместо ответа офицер широким небрежным жестом просто отодвинул ее с дороги, отмел в сторону коридора, как неодушевленный предмет, и шагнул в помещение. За ним уверенно проследовали два солдата. Кац схватил Зину за руку. Его рука была холодна как лед.

— Молчите… Ой, молчите… — просипел он. — Ох, беда на нашу голову…

Первая мысль, которая пронзила мозг Зины, — кто-то донес про их делишки, что они прячут в холодильнике «левые», не оформленные трупы. Больше ничего подходящего в голову ей не приходило.

Тем временем солдаты вышли и вернулись с санитарами, буквально втолкнув их штыками в ординаторскую. У старика-санитара заметно тряслись руки. Следом за ними в ординаторской оказались и Зина с Кацем, как и другие, подчинившись штыкам. Крестовская вздохнула с огромным облегчением, увидев, что Барг каким-то чудом успел убрать со стола стаканы и коньяк. Сообразительности ему было не занимать, она поневоле это отметила.

— Больше никого в помещении нет, — бойко отрапортовал один из солдат.

— Все осмотрели? — не оборачиваясь, бросил через плечо офицер.

— Так точно! Никто не присутствует!

— А этот? — сверлящий, злой взгляд офицера задержался на Барге. — Почему посторонние в служебном помещении? Да еще в такое время?

— Он… э… это… промямлил Кац, побелев как мел. С тоской Зина подумала о том, что старый врач до смерти боится НКВДшника и не может это скрыть.

— Он не посторонний, — тяжело вздохнув, она выступила вперед и потупила глаза. — Это…

— Я ее жених, — вдруг поднялся с места Барг, — ужин принес. Это запрещено законом, принести ужин любимой женщине, которая находится на ночном дежурстве?

— Это так? — Офицер обернулся к Кацу.

— Да-да, конечно… — с облегчением выдохнул тот.

— Ясно. Уходите. В помещении должны остаться только работники. Быстро покинуть территорию! — отчеканил НКВДшник.

— Ухожу-ухожу, — засуетился Барг.

Пытаясь поддержать роль, отведенную ей, Крестовская бросилась Виктору на шею и… неожиданно для себя поцеловала его в губы. К ее огромному удивлению, Барг ответил. Губы его были горячими и податливыми.

Когда за ним захлопнулась дверь, НКВДшник с мертвым лицом обернулся к Кацу:

— Вход запереть. Никого не пускать.

— Но в любой момент могут привезти какое-нибудь тело… — залепетал тот.

— Запереть. Молчать! — Офицер обернулся к солдату: — Стать на входе!

Солдат бросился выполнять.

— Можно узнать, что происходит? — Зина выступила вперед, намеренно стараясь принять удар на себя.

— Городское управление НКВД, 1 отдел. Капитан Асмолов, — наконец НКВДшник повернулся к ней и уставился в глаза. Но это ничего не изменило — голос его оставался таким же мертвым и чеканным. — Сейчас, по нашему требованию, в обстановке повышенной секретности вы проведете вскрытие. Оформлять труп документально не нужно.

— Кто должен проводить вскрытие? — вскинулся Кац.

— Оба. Нам нужны самые точные и подробные результаты, какие только можно получить без проведения лабораторных анализов и исследований.

— Но поймите, это же не всегда возможно… — начал было Борис Рафаилович.

— Значит вы сделаете невозможное, — отрезал Асмолов. — Именно поэтому мы вас сюда и привезли. Но до вскрытия вы подпишете вот это. Все четверо, — кивнул он в сторону санитаров.

Он раздал всем бумаги с гербовой печатью. Это был документ о неразглашении — вверху крупными буквами значилось: «Совершенно секретно».

— А что будет, если мы разгласим? — нервно хмыкнул санитар-студент.

— Расстрел, — спокойно ответил Асмолов и посмотрел на него стеклянными глазами.