Эта странная жизнь

Наверное, в глазах доктора он вёл себя достаточно хорошо, потому что на следующий день к нему пришёл Росси.

— Выглядишь, как покойник, — заметил он. — Или, как зомби.

— И чувствую себя также.

— Ты всех до смерти перепугал. Морган устал отбиваться от Гарсии.

— Какое счастье, что мы в Денвере. — Хотч криво улыбнулся. Сегодня говорить было намного легче, чем вчера. Да и соображалось лучше. Невролог, который утром замучил его тестами, сказал бы, что попытка пошутить — хороший признак.

— Не сомневайся, ты своё получишь, когда вернёшься, — посулил Росси. — Что врачи говорят?

— Кома короткая, последствия — минимальные. Так легко вы от меня не отделаетесь. Что с подозреваемым?

— В федеральной тюрьме с простреленным плечом. — Росси огляделся и подтянул к постели пластиковый стул. — Доказательств против Суини полно. Однако он утверждает, что убийство Мюррей не его рук дело. Очевидно, срок пытается скостить.

— Суини в курсе, что я жив? — Ему до чёртиков надоело лежать, но сесть не хватало сил, а просить помощи было не в его правилах.

— Нет. — Росси нахмурился, стараясь понять, к чему клонит восставший из мёртвых начальник.

— Суини говорит правду. Если он не знает, что я выжил, то понимает — ему ни один адвокат не поможет. Убийство федерального агента — тяжёлое обвинение. Даже если он об этом не знал, в тюрьме ему подробно разъяснили, как обстоят дела, — пояснил он. — Теперь для него не имеет значения, сколько обвинений в убийствах ему предъявят. И ещё, я с самого начала подозревал, что со смертью Мюррей не всё гладко…

— Так, агент Росси! — рявкнул вошедший доктор. — Я вас к пациенту пустил, чтобы вы успокоили родственников и коллег, а не для того, чтобы вы тут с едва живым пациентом мозговой штурм по трупам устраивали!

— Но… — начал было Росси.

— Ваши пять минут истекли. Пока мистер Хотчнер мой пациент, я решаю, чем он будет заниматься, и заниматься он будет своей раной и последствиями комы, а расследованием прошу заниматься за пределами больницы. Я доступно объяснил свою мысль? — Доктор придал лицу наигранно выжидательное выражение.

— Ладно, Хотч. — Росси понял, что спорить бесполезно. — Выздоравливай и беги отсюда. Мы спрячем тебя от Ганнибала Лектера.

Оба рассмеялись — с той разницей, что Росси громко, а у Хотча не хватило сил, чтобы расхохотаться в голос.

Он провалялся в больнице чуть дольше двух недель и столько же просидел дома. Порой ему снились кошмары, но невролог больницы Денвера предупредил его об этом. Впрочем, он же обнадёжил, что, как только организм окончательно придёт в норму, кошмары прекратятся. Чтобы не терять времени, Аарон принялся ходить к штатному психиатру в надежде получить допуск к работе, когда истечёт срок больничного. Занятие не из приятных, но неизбежное, и потому он хотел отделаться от мозгоправа как можно скорее. А ещё он размышлял о деле Мюррей…

Убийство красавицы Аланы не шло у него из головы. И, казалось бы, всё говорило за то, что и эту женщину убил Суини, но мелочи резали глаз. Досадные, интуитивные мелочи. Росси считал, что Хотч теряет время, но всё же привёз ему копии дела, над которыми Аарон сидел по вечерам, когда Джек уже спал. Разложив на полу фотографии с мест преступлений, он мысленно представлял себя там в тот момент, когда убийца брался за нож. Он буквально видел Суини на первых трёх снимках, но не на четвёртом. На четвёртом всё было не так. И вроде, уверенные удары ножом, никакого колебания или раскаяния, надпись на стене… Но не то!

Он в который раз взглянул на прижизненную фотографию Аланы Мюррей — красивая молодая женщина, — и ему вдруг подумалось, что первые жертвы не были так хороши собой. Те женщины следили за внешностью, но не более того, однако красота Аланы была её собственной красотой, а не заслугой косметических средств и умелого макияжа. И ещё одна мелочь: первые три жертвы жили в домах, а Алана с мужем снимали квартиру. Получается, Суини для чего-то именно с ней сменил почерк? Аарон мог бы пойти на поводу у Росси и Моргана и согласиться, что серия убийств затевалась ради «золотого билета» Патрика Суини — миссис Аланы Мюррей. Но не соглашался. Женщин объединяло лишь то, что все они были белыми замужними домохозяйками.

И тут в голову ему пришла мысль, что если они имеют дело с подражателем, то это попытка, что называется, «спрятать дерево». Суини психопат. Он бы не остановился, однако его эго не позволило бы в случае ареста (что и произошло) присвоить себе чужую работу. Убийство Аланы Мюррей он отрицал.

В висках бухало молотом, когда Хотч собрал фотографии и затолкал их на полку повыше, чтобы сын не добрался. Невролог из Денвера настоятельно рекомендовал ему не перегружать себя интеллектуальной работой и оказался прав. От переутомления у него до тошноты разболелась голова. Прохладный душ и две таблетки немного сняли напряжение. Реальность перед глазами прояснилась достаточно, чтобы он добрался до спальни, разделся и провалился в сон.

Ему снилось, будто он идёт по коридору заброшенной психиатрической больницы. Той самой. И даже не идёт, а крадётся, чутко прислушиваясь к малейшим шорохам. Тело женщины, которую он нёс на руках, было слишком лёгким, чтобы обременить его. Он чувствовал, как смоляные локоны шёлком касаются его руки. Женщина лежала в его руках тихо, будто спала, но он знал — она без сознания. Есть несколько способов отключить человека, не прибегая к грубой силе. Он предпочёл вариант короткого удара по шее ребром ладони. Так у полиции будет меньше шансов обнаружить нестыковки. Пусть считают, что и её убил тот ненормальный, что прикончил трёх других.

Он вошёл в одну из бывших палат и бросил женщину у стены. Послышался тихий стон боли. Она пошевелилась, подняла голову, и красивое лицо исказилось от страха, когда она разглядела в его руке нож.

— Не бойся, — сказал он. — Тебе не будет больно.

— Пожалуйста… — Она попыталась отползти и, очевидно, хотела закричать, но ужас парализовал её и лишил сил. — Не надо. Зачем ты это делаешь?

— Ты мне изменяла, Алана. Я так люблю тебя, а ты предала меня!

— Я…

Большего она не успела сказать. Лезвие с лёгким свистом рассекло ей горло. Он несколько раз ударил её ножом в живот и, пока она задыхалась и умирала у его ног, спешно написал на стене: «Усни, моя леди!» — и ушёл не оглядываясь.

— Пап! Папа…

Он открыл глаза и уставился на Джека мутным ошалевшим взглядом.

— Что случилось, Джек?

— Я есть хочу.

Услышав простодушный ответ сына, он взглянул на часы и удивлённо охнул — половина девятого утра. По всему видать, вчера он умаялся в хлам, да ещё сон этот дикий… Немудрено, что он бессовестно проспал даже по меркам Джека, не говоря уж о своих собственных.

— Прости. Дай мне минуту, — помассировав переносицу, попросил он. Сын кивнул и улыбнулся — его маленькое солнышко и единственная радость.

Кое-как умывшись, он принялся готовить завтрак, одновременно названивая в детский сад, чтобы сообщить, что сегодня решил оставить сына дома. Больничный не резиновый. Стоило потратить его с пользой для себя и Джека, а не изматываться лишний раз, решая головоломку убитой Мюррей. Она уже мертва. Ей всё равно. А вот маленькому мальчику не хватает отцовского внимания. Досадное упущение, которое можно и нужно исправить, пока он вновь не включился в марафон спасения чужих жизней, отрывая драгоценное время у сынишки.

Они отлично провели день! Погода благоволила — в высоком синем небе не было ни облачка, хотя ветер задувал стылым дыханием осени. Отец и сын вдоволь нагулялись в парке, попинали мяч, наелись до отвала в кафе и остаток вечера играли и смотрели мультик про панду и кунг-фу. Мультик был глупый, но посмешил обоих. Джек был счастлив, и, глядя на сына, Аарон улыбался. Жизнь давала ему слишком мало поводов для улыбок, несмотря на заверения Хэйли, что у него прекрасная улыбка — искренняя, тёплая и по-мальчишески восторженная. Она часто ему об этом говорила, пока их брак ещё оставался крепким и казался надёжнее стен Алькатраса.