Страница 2 из 14
В 1946 году Алексей Иванович познакомился с талантливейшим композитором из Горького Борисом Мокроусовым. Бывшие фронтовики, близкие друг другу по духу, они написали вместе более тридцати песен, в которых отражена широта русской души.
Это прекрасные лирические песни, любимые всей страной: «Три года ты мне снилась», «Тропки-дорожки», «На крылечке твоем», «Ромашка моя», «В городском саду», «Когда проходит молодость».
Фатьянов много писал для театра и кино. Но порой уж фильм не помнишь, а песня из него поется до сих пор.
Выдающийся кинорежиссер Марлен Хуциев, незадолго до своей кончины, рассказывая о своей картине «Весна на Заречной улице», говорил, что она не имела бы того громадного успеха, если бы не песня Фатьянова «Когда весна придет, не знаю». «Весь фильм в этой песне, – говорил он. – Авторами был гениально схвачен замысел картины и характер героев».
Борис Равенских – театральный режиссер, поставивший на сцене в общем-то незатейливую пьесу «Свадьба с приданым», заказал Алексею Ивановичу песни для этого спектакля. А позже говорил, что, если бы не эти песни («На крылечке твоем», «Хвастать, милая, не стану» (куплеты Курочкина) и «Зацветает степь лесами»), спектакль и фильм, появившийся позже, не обрели бы такой всенародной любви и признания.
Артистическая натура Фатьянова помогала ему в создании театрально-поэтических образов.
Все, о чем писал Фатьянов, – родное, близкое нам с детства. Сам поэт сказал об этом так:
Родине он посвятил самые проникновенные, сыновние, благодарные строки, она для него – всё: и красота, и вера в жизнь, в победу, в будущее:
Алексей Иванович Фатьянов умер очень рано – в 40 лет, в 1959 году от сердечного приступа. Я помню эти похороны. Улица перед зданием Союза писателей была заполнена народом. Старожилы говорили, что это были самые массовые похороны писателя со времени смерти М. Горького.
Мы победили в Великой Отечественной войне и восстановили страну, потому что мы еще и пели, в том числе великие песни Алексея Фатьянова, которые живут и по сей день.
Стихотворения
1936–1959
Глядя на звезды
(Стихи 1936–1940 гг.)
«Предо мною Москва в тумане…»
Предо мною Москва в тумане.
Звуки ночные окутались сном.
Но вижу – зовет меня,
Манит и манит
Черемуха под окном.
И в далекую ночь,
В золотистый рассвет
Рвется сердце мое,
О синих глазах,
О светлой косе
Сердце мое поет.
Я всегда был, товарищи, весел,
Но сегодня – не по себе,
Хочется нежных песен
О простой
Трехоконной избе,
О тропинках в задумчивых чащах,
О милом и очень родном,
О ласточках, быстро летящих,
О черемухе под окном.
Потому что там, по соседству,
Как страницы потрепанных книг,
Выронил я из детства
Самые лучшие дни.
И еще потому что, встречая рассвет,
Сердце пело мое
О синих глазах,
О светлой косе,
О радости быть вдвоем.
«Тень идет за Настей косо…»
Тень идет за Настей косо,
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок
Легкий тянется дымок.
А потом уж только парни
У прохожих на виду,
Чтобы выглядеть шикарней,
С папиросками идут.
У них галстуки в разводах,
Модные воротники –
Все ударники с завода:
Чем, скажи, не женихи?
Предлагают Насте сласти,
Настя сласти не берет.
Говорят Настасье:
– Здрасьте! –
Мимо девушка идет.
Ни за что не обернется,
Лишь глазами улыбнется.
Ветка с дерева нагнется,
Только Насти не коснется,
Может гладить Насте косы
Только легкий ветерок.
Погасают папиросы.
Расплывается дымок.
Чем же Настя знаменита?
Каждый день
Со всех сторон
Сотни писем и открыток
Ей приносит почтальон.
Оттого ль, что, став пилотом
Без отрыва от станка,
Настя водит самолеты
В грозовые облака?
Тень идет за Настей косо,
А за нею ветерок,
А за ним от папиросок,
Вновь зажженных папиросок,
Легкий тянется дымок.
Этапы
(Поэма)
За окнами кашляла осень,
Простуженный ветер шлялся,
По лужам босыми ногами
С утра пробегали дожди.
Не важное было время,
Черт знает, чем я питался,
Но, бодро вставая утрами,
Я говорил: Подожди…
Я сам починял ботинки,
И ставил на брюки заплаты,
И, чтоб не заплакать от горя,
Читал юмористов на сон.
Я продал, что было, на рынке –
На жизнь не хватало зарплаты.
Мне галки на сером заборе
Кричали всегда в унисон.
Мне снились тогда конфеты
И прочие вкусные вещи.
Я позволял себе роскошь
Раз в месяц ходить в кино.
И вот заболел я летом,
Казалось мне – море плещет
И совершенно бесплатно
Дают золотое вино.
Наверно, я умер бы, если
Меня позабыли бы люди,
Не вспомнила девушка Тоня,
Которой забыть нельзя.
Она приходила, как песня,
Бульон приносила в блюде
И массу тепла в ладонях,
Чтоб я не дрожал и не зяб.
Я после узнал, что ночью,
Когда я в бреду метался,
Она пробыла со мною,
Совсем позабыв о сне.
Жизнь была носа короче,
Я смерти, наверно бы, сдался.
Милая, милая Тоня,
Как хочется плакать мне.
Ты мне меняла компрессы,
Советовалась с врачами,
Ты меня вырвала с боем,
Сердцем большим любя.
В комнате пахло лесом,
Весело булькал чайник,
Тоня была со мною,
Когда я пришел в себя.
И вот… не прошло и года,
Снова настало лето,
Мы улыбались от счастья –
Тоня должна рожать.
И наступили роды…
Трудно рассказывать это…
Ребенок не прожил часа,
Суток не выжила мать.
Осенью в хлипкую слякоть
Бродил я по городу ночью.
Думал, что сдохну от горя,
Попавши в его тиски.
Я разучился плакать;
Не плакать же не было мочи,
Но слез не хватило бы моря
Для страшной моей тоски.
На землю обрушились вьюги.
Рано приходит вечер,
Ветры заводят в снеге
Буйную карусель.
Всхлипывал ржавый флюгер
Почти что по-человечьи.
Шлялась бездомной собакой
Воющая метель.
Словно во сне проходили
Дни, месяца и даты.
Я машинально работал,
Интуитивно жил.
Ветер больших строительств,
Ветер идей крылатых,
Мысли, таланта и пота
Мимо меня кружил.
Весь перекошенный горем,
Я потерял дорогу.
Шел, как слепой, на ощупь
По паутине путей,
Рано встречая зори.
Весь от тоски продрогнув,
Я выбегал на площадь,
Выгнанный мукой моей.