Страница 31 из 36
– Вчера вас вызвали по телефону… Надеюсь, ничего серьезного?
– Достаточно серьезный случай. Старик встал ночью с постели, чтобы пойти в туалет, и упал с лестницы.
– Он не пострадал?
– По счастью, все кости целы, но он получил ушибы. Его надо бы положить в больницу, а он отказывается. Говорит, всю жизнь прожил в этом доме и хочет здесь умереть.
– А где его дом?
– В Ботурихе.
– Я не знаю, где это.
– В дальнем конце озера Лох-Фада.
– Это далеко отсюда?
– Миль пятнадцать.
– И когда же вы вернулись домой?
– В два часа ночи.
– А во сколько встали?
В глазах Хью вспыхнуло изумление.
– Это что, допрос?
– Вы, наверное, устали.
– У меня нет времени уставать. А сейчас, – он бросил взгляд на часы и наклонился, чтобы взять саквояж, – мне пора.
Флора подошла вместе с ним к двери и распахнула ее. Мокрая трава и гравий ослепительно сверкали на солнце, листья деревьев сияли огненными красками.
– До свидания, – сказал Хью, возвращаясь к своей обычной манере.
Она проследила взглядом, как он спустился по ступенькам крыльца, сел в машину, проехал между кустами рододендронов и выехал в открытые ворота. Солнце пригревало, но Флора поежилась, как от холода. Она вошла в дом, закрыла дверь и стала подниматься наверх, чтобы разбудить Энтони.
Тот уже проснулся и брился перед зеркалом, в красных кожаных тапочках на босу ногу, с полотенцем, обмотанным вокруг бедер. Второе полотенце висело на шее. Когда Флора просунула голову в дверь, Энтони повернулся к ней. Половину его лица покрывала мыльная пена.
– Меня отправили будить тебя. Уже половина первого.
– Знаю. Входи.
Он повернулся к зеркалу и продолжил бритье.
Флора закрыла за собой дверь и присела на край кровати.
– Как спал? – спросила она, глядя на его отражение в зеркале.
– Как убитый.
– Ты крепко стоишь на ногах?
Наступила пауза, потом Энтони проговорил:
– Почему-то этот вопрос пробуждает у меня нехорошие предчувствия.
– И правильно. Будет еще один прием гостей. В следующую пятницу. Танцевальный вечер.
Энтони немного помолчал.
– Теперь я понимаю, почему ты спросила, крепко ли я стою на ногах, – сказал он.
– Эта идея пришла в голову Таппи сегодня утром, перед завтраком. И похоже, ей удалось настоять на своем. Даже Хью сдался. Единственный человек, кто выступает против, – сиделка, поэтому она ходит страшно надутая.
– Хочешь сказать, что все уже решено?
– Да.
– Как я догадываюсь, вечер будет в честь Энтони и Розы.
Флора кивнула.
– Чтобы отпраздновать помолвку.
– Совершенно верно.
Энтони закончил бритье и склонился к раковине, чтобы промыть бритву.
– О боже, – пробормотал он.
– Это моя вина, – с раскаянием сказала Флора. – Мне не следовало говорить, что я останусь.
– Разве ты могла знать? Разве мы могли предположить, что она придумает такое?
– Я не знаю, что теперь делать.
Энтони повернулся к ней. Его медно-рыжие волосы стояли торчком, а на обычно жизнерадостном лице появилось угрюмое выражение. Он сорвал полотенце с шеи и швырнул его на спинку стула.
– Черт, это все равно что попасть в трясину. Нас засосет туда, и к концу недели от нас останутся только пузыри. Причем довольно грязные.
– Мы еще можем выйти отсюда чистыми. Давай скажем Таппи правду.
Эта мысль смутно пробивалась все утро, но лишь сейчас Флора осознала ее настолько, что решилась высказать вслух.
– Нет, – сказал Энтони.
– Но…
Он повернулся к Флоре:
– Я сказал – нет. Да, Таппи чувствует себя лучше. Да, Изабель поняла все неправильно, и Таппи чудесным образом выздоравливает. Но она стара, она была очень больна, и если что-то случится только потому, что ты и я настояли на такой роскоши, как чистая совесть, я никогда не прощу себя. Ты понимаешь это?
Флора вздохнула.
– Да, – с несчастным видом сказала она. – Да, я понимаю.
– Ты самая замечательная девушка. Просто супер!
Он наклонился и поцеловал ее. Его гладковыбритая щека пахла лимонной свежестью.
– А теперь извини, но мне надо одеться.
После обеда Флора и Энтони отправились на прогулку к заливу Фада, тихонько улизнув от Джейсона, собиравшегося составить им компанию. Зато взяли собак – даже Сасси, которую Энтони решительно вытащил из постели Таппи. Они шагали по чистому белому песку, обнажившемуся после отлива. Вдали виднелась полоса прибоя; порывы ветра разрывали облака, бросая на землю полосы солнечного света.
Прогулка получилась невеселой. Предстоящий отъезд Энтони в Эдинбург угнетал их обоих, и они почти не разговаривали. Однако это молчание объединяло их, потому что Флора знала, что Энтони думает о том же, о чем и она.
Дойдя до кромки воды, они остановились. Энтони нашел длинную плеть водорослей и закинул в волны. Пламмер бросился в воду и поплыл, разбрасывая фонтаны брызг. Вскоре он выбрался на берег, неся в зубах волочащуюся по песку плеть. Сасси, которая явно не горела желанием купаться, отошла подальше. Пламмер положил добычу, шумно отряхнулся и сел, ожидая продолжения игры. Энтони снова закинул водоросли в воду, на этот раз еще дальше, и пес помчался вперед.
– Рано или поздно мы должны будем рассказать им обо всем, – сказала Флора, наблюдая за плещущейся среди волн собакой. – Рано или поздно они должны узнать, что я Флора, а не Роза. Возможно, чистая совесть – это роскошь, но я не могу жить с обманом всю оставшуюся жизнь. – Она повернулась к Энтони. – Прости, но я просто не могу.
Он стоял к ней в профиль с суровым, покрасневшим от ветра лицом.
– Да, я понимаю. – Энтони сунул руки в карманы куртки и вздохнул. – Я тоже об этом думал. – Он вдруг резко повернулся к Флоре. – Но рассказать обо всем должен я. Не ты.
Флора почувствовала легкую обиду.
– Я и не думала ни о чем таком.
– Знаю. Но предстоящие несколько дней будут для тебя еще тяжелее, а меня рядом не будет, и никто не сможет поддержать тебя. Давай дождемся следующих выходных. Пусть пройдет эта вечеринка. И если Таппи будет чувствовать себя хорошо, мы все ей объясним. Чистосердечно покаемся, если хочешь. – Его подобная перспектива явно не вдохновляла. – А пока обещай, что ничего никому не скажешь.
– Энтони, я не могу.
– Обещай.
Она пообещала. Облако закрыло солнце, и сразу похолодало. Ежась от ветра, они повернулись и побрели к дому.
Пламмера оставили сохнуть на кухне, а Сасси сразу ринулась по лестнице наверх, прямиком в спальню Таппи. Энтони и Флора сняли куртки и резиновые сапоги и прошли в гостиную, где Изабель с Джейсоном пили чай и увлеченно смотрели по телевизору какой-то приключенческий сериал. Разговор явно был бы не к месту. Оставалось молча жевать бутерброды, бесцельно уставившись на экран, где актеры в старинных костюмах размахивали мечами и бегали вверх и вниз по винтовой лестнице. Наконец главный герой попал в темницу, и фильм закончился. Изабель выключила телевизор, а Джейсон обиженно проговорил:
– Я хотел гулять с вами, а вы ушли без меня!
– Извини, – сказал Энтони без малейшего сожаления в голосе.
– Ты поиграешь со мной в карты?
– Нет. – Он отставил в сторону пустую чашку. – Мне надо собирать вещи, я еду в Эдинбург.
– Я помогу тебе.
– Спасибо, не надо. Роза мне поможет.
– А почему не я… – захныкал Джейсон.
Изабель, зная, что в воскресенье вечером у Джейсона часто бывает плохое настроение перед новой учебной неделей, поспешила тактично вмешаться:
– Энтони и Розе надо поговорить, чтобы им никто не мешал. Если хочешь, я с тобой поиграю.
– Это нечестно…
– Во что будем играть?
Пока Энтони собирал бритвенные принадлежности, Флора сложила в сумку чистые рубашки и халат. Вот и все, она огляделась. Комната будто осиротела.
– Ты справишься? – спросил Энтони.
У него был такой встревоженный вид, что Флора заставила себя улыбнуться: