Первая крепость

– Точно?

– Ну, а как же… ты хоть помнишь, как в лес-то попал? Как из города уходил?

– Я?.. Плохо помню, мне плохо было, в городе совсем пусто, нет никого почти, а в лесу легче… Меня вылечат?

– Обязательно, Олег. Мы для того тут и находимся, чтобы таких горемык, как ты, вовремя в больницу отправлять, – уже совсем спокойно сказал Крыша, подходя вплотную. – Мы тебя трогать не будем, болезнь – она заразная, сам понимаешь. Только дорогу будем подсказывать, а ты иди, как мы скажем. Хорошо?

– Хорошо… куда идти?

Глава 3. Жмот

Коваль открыл дверь одного из сараев, и проникший в темноту, пахнущую соломой и куриным пометом, свет осветил тусклые корпуса поисковых роботов. Частично обгоревшие, замазанные грязью, черной высохшей кровью гнуса, с заклинившими манипуляторами и поврежденными пулеметами. Всего шесть ветеранов быстротечных и жестоких боев, в которых не осталось выживших со стороны людей.

Яков вздохнул, оглядывая железо.

– А наш, который с нами был, сюда привезли? – спросил он.

– Нет. Ваш отмечен на карте, но забирать не стали. Далеко, и неспокойно в тех местах. Если бы задержались, неизвестно, что бы еще случилось, – ответил Коваль, заходя внутрь сарая.

– Да… – окинув взглядом жалкие корпуса, вздохнул Яков. – Погорельцев, наверное, и не восстановить?

– Ты знаешь, нет. Машинки прочные и простые. Проводка, конечно, у них от перегрева оплавилась и покоротила вся, но контрольные платы целы. Из чего сделаны, непонятно. Если бы они в аномалию попали, тогда да, оттуда бы живыми не выехали, а тут всего лишь бензин погорел, – Коваль пробирался внутрь помещения, бывшего курятника, аккуратно перешагивая какие-то еще валяющиеся на полу железки. – Это же на основании прототипа, который у нас в Зоне отрабатывал. Там нежная техника работать не может, а это рабочая лошадка, ей только проводочки да обвес подновить – и все, – Коваль достал карманный диодный фонарик-карандаш и осветил один из ПР, прикидывая что-то свое. – Вначале мы их сдуру прятали, опасались, чтобы с воздуха заметно не было… вот этого возьмем. Не знаю, как этим чертям удалось ему манипулятор оторвать, видать, толпой навалились и ломами взяли… хотя как тут можно ломом? Ума не приложу, но ладно. Сейчас это уже неважно. Главное, не горелый, пулеметы пусты и на ходу. Ребята его в деревушке одной нашли, катался там по черноте.

– Безопасен, значит?

– Типа того, – согласился Коваль и достал рацию. – Тос, давай приоденься и вытащи нам игрушку, заодно и Добрыню предупреди, что на проверку пойдет, – скомандовал он в рацию.

– Что, ПР-ки запускать будете? – раздался довольный голос из рации.

– Будем, будем. Давай, пошевеливайся, – спокойно ответил Коваль.

Минуты через три послышались тяжелые шаги мощного боевого экзоскелета. Стандартный полный экзоскелет группировки «Свобода», с вытравленной на грудной пластине эмблемой в виде оскаленной волчьей морды, был чуть выше двух метров и широк в плечах. За спиной у него также торчала рукоятка огромного тесака, но раза в полтора меньше, чем то, что видел Яков на верстаке в ангаре. Тос, находящийся внутри экзоскелета, невидимый снаружи, пригнувшись и слегка повернув плечо, чтобы не зацепить дверной проем, нырнул в темноту помещения и включил мощные прожектора, залив пространство ярким светом, ослепив людей.

– Который? – прозвучал его голос, искаженный динамиками.

– Вот этот, – указал Яков. – Дай только выйду.

Экзоскелет, пятясь задом, осторожно вышел из сарая, выпустив Коваля, после чего снова полубоком шагнул в строение и принялся за работу. Несколько минут он, приглушенно жужжа приводами, переставлял и передвигал ПР-ки, словно играл в свой железный тетрис. Что-то металлически лязгнуло, послышался звук проливающейся жидкости, и снова что-то скрежетнуло. На секунду воцарилась тишина. Тос соображал. Сообразил, и по полу, сдирая присохший куриный помет, толкаемый экзоскелетом на рассеянный дневной свет, появилась передняя часть ПР. Еще несколько усилий, и, толкая восемьсоткилограммовую конструкцию, вышел и сам сталкер.

– Куда дальше? – спросил он.

– Сюда давай, – указал рукой под навес Коваль, доставая сигарету.

Экзоскелет загудел, и ПР, на этот раз не сопротивляясь, расклинившими вдруг гусянками легко прокатился до шиферного навеса, предназначенного для машины. Теперь робота можно было рассмотреть во всей красе. Вертикальные, сидящие на одной оси башенки залиты высохшей черной кровью, выкрошенная циркулярная пила, сделанная из прочнейшего материала, способная перепилить броню, не выдержала ударов кувалды или чего-то еще. От нее остались только куцые обломки, едва выступающие из корпуса ходовой тележки. Сама ходовая тележка имела вмятины, такие же вмятины виднелись и на башенках, а пулеметы, очевидно, израсходовавшие свой боезапас, убранные роботом в короба по бокам платформы, были расплющены вместе с коробом ударами все тех же кувалд. Крепления манипулятора были разбиты. Огнемета на кормовой части робота, как на ранней модели, предусмотрено не было. С трудом верилось, что этот аппарат можно восстановить, тем не менее Коваль выбрал его, и Яков догадывался, почему. Даже если у него не получится перенастроить опознавательный алгоритм робота, то мертвецу, который будет служить индикатором настройки, ничего не угрожает. Ни быть распиленным, ни расстрелянным, ни сожженным. Коваль подошел к стоящему под навесом верстаку, выкинул окурок и достал оттуда пару респираторов, перчатки и железные щетки.

– Давай, боец, поработаем.

Пресный полуденный ветер разогнал утончившуюся вату туч, обнажив солнце, бессмысленно осветившее пустые города и селения. Отреагировав на изменение света, зашевелил пальцами рук и принялся подниматься со своих жестких деревянных нар Сагитай. В голове был пусто и глухо. Преодолев слабость, он сел, осматривая окружающую его обстановку и себя. Зеленый, облегающий, как будто спортивный костюм, босые ноги и разбитое состояние организма, словно он бежал изматывающий кросс, а потом боролся на выживание. Ах да… оно же так и было… Страшно хотелось пить, в воздухе пахло животным, а точнее, коровьим духом, дымком и… манящими легкими нотками чая. Сагитай уловил это чутьем, и мысли завертелись быстрее. «Так, где Яков?» – была его первая сознательная мысль, затем, бросив взгляд на лежачее место рядом с собой, он успокоился. Встал и, как есть, босиком пошел к видневшемуся дверному проему, через неплотно прикрытую дверь которого пробивался солнечный свет. Осторожно выглянув, он увидел крупного лысого сталкера, сидящего к нему лицом, но не обращающего на выход из коровника внимания, и еще пару человек поодаль, беседующих друг с другом, с дымящимися кружками в руках. На автоматы, висящие поперек живота, Сагитай не обратил никакого внимания, а короткие двуручные мечи на спинах ясно дали маркировку, на чьей стороне он очнулся. У него уже был один случай, когда он очнулся голым, привязанным к кресту, и там поначалу тоже казалось, что все хорошо… на первых секундах пробуждения.

Нарочито шумно он сделал шаг из коровника на покалывающую ноги траву. Внимание тут же переключилось на него, и оба сталкера, до этого спокойно разговаривающие, быстрым шагом двинулись к нему.

– Сагитай! – приветственно окликнул его один из них и, уже оказавшись рядом, подхватил его под локоть и повел к костру, усаживая на ящик. – Как сам, мужик? Кушать хочешь? Пить хочешь? Водки? Чаю?

Сагитай отрицательно покачал, во рту пересохло, и от небольшого перехода по легкому ветерку до костра зазнобило.

– Чаю, – хрипло попросил он, – с сахаром.

Почему-то именно с сахаром и покрепче, горячего, такого, чтобы невозможно было отпить, а когда сделаешь глоток, он еще давал о себе знать теплом в желудке. В пустом желудке. Крупный, видимо, кухонный специалист опытным взглядом оценил состояние бойца, развернулся и достал из своего волшебного ящика большую, «знатную» керамическую кружку с деревянной ручкой. Уж неизвестно, где он такую надыбал, но только в ее толстых стенках, правильных гранях и пропорциях, в ее приятном бежевом цвете и видавшей виды деревянной ручке чувствовалось, что отпаивать страждущих горячим чаем было ее предназначение. Налив в «знатную» кипятку, слив из металлической кружки, обернутой тряпицей, заварку, Орех бросил туда и коричневый кусковой тростниковый сахар, который он берег, наверное, для таких случаев, ткнул туда обрезанной вишневой веточкой, чтобы мешать сахар вместо ложки, и подал в руки Сагитаю. Сагитай, закрыв глаза, чуть ли не со стоном пригубил.