Рыцарь Испании

Сейчас, как и тогда, его глаза отмечали каждую деталь, а все его существо было поглощено одним чувством. Но тогда это чувство было ненавистью, а теперь – любовью.

– Да, я вернусь, – серьезно сказал он, глядя не на лицо ее, но на руку.

– Возьмите мою руку и скажите мне это, – попросила она.

Он повиновался и крепко сжал ее пальцы.

– Я отправлюсь на Мальту, – сказал он, – и разобью турок. И когда я прославлюсь в мире, я вернусь. К вам. Не к королю, а к вам.

Внезапно порыв ветра пронесся по комнате и затрепетал между ними, от него заметался огонек свечи, которая уже догорела почти до самой агатовой подставки.

Ана закрыла глаза ладонями и беззвучно заплакала.

Она стояла спокойно и не всхлипывала, и только вздрагивание ее горла говорило ему, что она плачет.

Он поцеловал ее запястье. Она не пошевелилась, лишь произнесла тихим срывающимся голосом:

– Счастливого пути. Я всегда буду молиться за вас… и ждать.

Теплый ветер подул сильнее, и огонек свечи угас, оставив малый завиток дыма. Но лунный свет упал на алтарное облачение, и оно засияло, озаряя комнату.

Хуан обернулся. Он был настолько уверен в скором возвращении, настолько полон ликующей мыслью о нем, что почти не ощущал боли от прощания.

Еще раз он поцеловал ее запястье, ибо она стала для него столь же недосягаемой и священной, как Святая Дева в маленькой темной молельне, увенчанная душистым жасмином.

Она не произнесла более ни слова, и он оставил ее. Миновав горшки с розами, спустившись по ветвям каштана, пройдя мимо фонтана и далее по залитым лунным светом улицам Алькалы, он устремился к морю, где его ждали галеры, чтобы отвезти навстречу приключениям, в которых он покрыл бы себя славой и смог вернуться, спеша как вестник богов в своих крылатых сандалиях.

Глава IX. Конец приключения

Прибыв в Барселону, дон Хуан обнаружил, что королевские галеры уже отплыли.

Теперь до Мальты нельзя было добраться иначе, чем совершив долгое и утомительное путешествие через Францию, а он своим необдуманным побегом и высокомерным отказом от помощи в Эль-Фрасно лишил себя средств и эскорта.

К тому же против поездки возражал и дон Хуан Мануэль, который был глубоко разочарован им, поэтому настоял на встрече и пригрозил королевской немилостью, если он не вернется.

Так и окончилось великое приключение.

Хуан подумал о словах, которые Ана произнесла той волшебной ночью, когда они стояли вдвоем перед алтарным облачением.

– Вы не можете скрыться ни от Господа, – сказала она, – ни от короля.

И вот теперь Господь Небесный вернул его королю, который был, в конечном счете, господином на земле и от которого невозможно было скрыться.

Двор все еще находился в Сеговии, где ожидал королеву, отправившуюся в Байонну на встречу с матерью, Екатериной Медичи. Дону Хуану не оставалось ничего иного, кроме как вернуться, соблюдя все приличия и лелея надежду на то, что позже ему еще представится случай вновь освободиться и на этот раз добиться доньи Аны, которая теперь казалась ему снова далекой и почти недоступной.

Он поехал обратно в сопровождении исполненного сочувствия, но торжествующего Хуана Мануэля, подавленный провалом своего предприятия и тяжелыми мыслями о том, какую власть имеет над ним дон Фелипе.

Сознание власти брата особенно угнетало его, ему казалось, что его горло как будто стиснула вооруженная рука.

Переживая унизительное разочарование, он размышлял о положении и возможностях короля, и блеск этого положения казался ему ослепительным.

Король мог делать все. Он был наиболее значительной фигурой в мире, большей частью которого управлял из своих маленьких кабинетов, похожих на монашеские кельи, с благочестивыми изображениями на стенах.

Хуан знал, что соглядатаи и агенты короля тайно действуют во всех уголках земного шара и под его бесстрастной тусклой наружностью таится осведомленность практически обо всем, что происходит в мире. Хуан содрогнулся при мысли, что, возможно, королю уже известно и о донье Ане, и о посещении им Алькалы. Король располагал всеми средствами и не подчинялся никаким законам. Он мог делать все, что ему угодно, и боялся одного лишь Бога, а Богу хорошо служил, преследуя еретиков, и священники уже обещали ему вечное спасение. Таким образом, он был всесилен как в отношении богатых королевств, которые признавали его господство, так и в отношении миллионов подданных, обязанных ему подчиняться.

И никто не имел на него влияния, ни перед кем он не испытывал страха, ни доводы, ни мольбы, ни угрозы никогда не смогли бы заставить его изменить свое мнение. Хуан это ясно увидел и пришел в ужас, поскольку это означало, что он всегда будет служить королю только так, как пожелает король, а не так, как хотел бы он сам.

Существовал, впрочем, один человек, которого дон Фелипе боялся и кто имел на него величайшее влияние, и это была Ана Эболи, жена его министра Руя Гомеса де Сильвы. Но Хуан об этом не знал. В его представлении брат был человеком, неуязвимым для хитростей и полностью лишенным чувств, и ему казалось, что если дон Фелипе решил, что он должен принять сан, то это решение окончательное. Он не придал большого значения обещаниям принцессы Эболи, не зная о том, что она и только она одна могла заставить Фелипе отказаться от мрачного желания выполнить волю отца и сделать Хуана священником. Но вопреки наполнившей его угнетающей уверенности в могуществе и несокрушимой твердости короля в глубине своей молодой пылкой души он решил, что не уступит, не станет марионеткой Фелипе – монахом, обреченным отринуть все то, к чему сейчас он так страстно стремился. Он подумал, что Фелипе может заставить его, как он заставил королеву наблюдать за сожжением на аутодафе ее собственной фрейлины, и решил, что будет сопротивляться, как никогда не смогла бы сопротивляться Елизавета, и что никогда не согнется, даже если ему будет суждено сломаться.

Ибо он был братом этого человека, великий император был и его отцом. Его сердце сжалось странной болью при мысли, что он всецело находится в руках сына собственного отца. Впервые он серьезно подумал о матери. Он подумал, что ненавидит ее. Его обожгла мысль, что, возможно, он на нее похож, ведь он знал, что в его лице мало сходства с меланхоличными чертами отца. Он и не подозревал и никто не посмел сказать ему, что осанкой и характером он гораздо более напоминает императора, нежели дон Фелипе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.