Нет звёздной болезни

Его ладонь тем временем аккуратно и быстро поднялась вверх по моей руке, по шее, добравшись до подбородка и оставляя после себя полосу мурашек. Он приподнял моё лицо вверх, а через мгновение поцеловал. Мозг не успел сообразить, что происходит и почему, а вот внутри все перевернулось. Я едва стояла, чувствуя, как что-то неизвестное, что-то похожее на электрический ток, перебегает с губ Артёма на мои. Это продолжалось всего пару-тройку секунд, а казалось вечность. Мои руки готовы были притянуть его ближе и не отпускать, но всё прекратилось. Наш первый почти поцелуй закончился, так толком и не начавшись.

— Мы с Алисой вместе, остальное вас касаться не должно.

Сказано таким безапелляционным тоном, что я чуть льдом не покрылась. Макаров совсем заврался. Он сейчас стоит в паре сантиметров от меня, а такое ощущение, что мы на разных полюсах земного шара и никогда не были знакомы, более того он люто меня ненавидит.

В данный момент мне хотелось провалиться под землю под взглядом пытливых карих глаз Светки, которые, казалось, видят насквозь, фактически пронзают и внимательно разглядывают душу. Артем совершенно спокойно стоял и делал вид, что ничего ТАКОГО не происходит, будто Светка спросила про погоду на улице, а не про наши «недоотношения», будто он не врал только что. Эта иллюзия идеальности и пофигизма съедала изнутри.

— Мне показалось, что ты, Алиса, не в курсе — она многозначно подняла брови и сделала жест руками, обозначающий кавычки, — «проблемы» Артёма.

— Мы просто поругались, — жёстко сказал Макаров и рукой прижал меня к себе, нахально разместив свою конечность на моей талии.

— Ладно, я же просто спросила, — пожала плечами Светка и медленно пошла к кулисам, где стояла барабанная установка. Стасик просто разглядывал меня с нескрываемым интересом и явно сочувствовал. Всем в этом зале было прекрасно известно, что мы с Макаровым никакая не парочка влюблённых, которые обжимаются по углам и целуются в тайне от чужих глаз. И только лишь Артём думал, будто его несказанно убедительная ложь прокатила.

— Так, всё же давайте подумаем о насущном, — протарахтела Железнова. — Во-первых, у нас нет репертуара. Во-вторых, здесь нет синтезатора и гитара только акустическая. В-третьих, кто будет петь. В-четвертых, с каких площадок начнем. И, наконец, в-пятых, что делать с твоей матерью, Алиса?

— Ей никто ничего не скажет. А если не сказать, то она не узнает. Логично? Так что до поры до времени молчим и ни слова никому. Всем ясно? — строгим взглядом посмотрела на Железнову и Морозова, ведь именно эти два человека могли всё запороть. — Если моя мать узнает о существовании группы и о том, что её дражайшая дочурка принимает в этом участие, то не просто съест вместе с кишками, но и вам достанется. Так что конспирация должна быть на высшем уровне. На счет площадок не знаю, для начала нужно определиться с репертуаром. Пара песен у меня есть, правда, они не доработаны и совсем «сырые», к следующей репетиции постараюсь всё подогнать в наилучшем виде. Это касается всех, с каждого как минимум песня или хотя бы набросок. На счет инструментов не знаю, возможно, у Стаса есть своя гитара, я достану вторую. Синтезатор…

— У меня есть синтезатор, — этот паршивец ещё и посмел беспардонно прервать меня! Мало того, стоит и лыбится, как будто в лотерею миллион выиграл. Я скинула руку парня и отошла на шаг в сторону, сложив руки на груди.

— Спасибо, что перебил, — тихо прошипела, стараясь, чтоб меня услышал только тот человек, которому это адресовалось. — Значит, с инструментами всё в порядке. Думаю, на сегодня хватит.

— Согласна, — закивала Железнова. — Тем более мне нужно сейчас к парикмахеру. Когда следующая репетиция?

Светка ловким движением достала из сумочки модный гаджет и начала что-то быстро печатать своими наманикюренными пальчиками, выжидающе поглядывая в нашу с Артёмом сторону.

— Нужно состыковаться с расписанием и с распорядком моей матери. Так что сообщу позже, напишу каждому. Но готовьтесь.

Светка тут же заулыбалась и практически побежала к выходу вверх по ступенькам, громко цокая каблуками. При этом Стас, опешивший от такой прыти девушки, едва успел догнать её на середине лестницы и возобновить их угасшую перепалку:

— Железнова, как ты не поймёшь своей тупой головой, что этот парень не достоин тебя? Ты же его буквально боишься, я вижу!

— Прекрати уже! — кричала девушка.

— На свете семь миллиардов человек, а ты себе в кавалеры выбрала этого мускулистого придурка, у которого уровень интеллекта не выше, чем у ракушки. Ты только представь…

Их голоса постепенно стихли, что было даже к лучшему. Сейчас мне хотелось только одного: укутаться в одеяло и грустить… Но я же не сопливая девочка, которая плачет от проблем, завернувшись в плед и попивая кофе. Я сильнее. И пусть этот придурок сейчас всего в паре десятков сантиметров от меня невинно улыбается и показывает своё превосходство, но это не может сбить меня с толка.

— Они наконец ушли? — с надеждой спросил Артём. — Мне неприятно так стоять.

— Ушли, — пробурчала недовольно, хотя было до безумия обидно. Почему неприятно? Я что, изверг? Или уродина? Или от меня плохо пахнет? А может, просто не его уровня? Он, видите ли, звезда практически мирового масштаба! И стоит рядом с отпетой хулиганкой, которая даже нормально поговорить не может.

Выключив свет в зале и закрыв дверь на ключ, мы пошли к машине в полном молчании. Уж не знаю, о чем там размышлял Макаров, но улыбка с его лица никак не сползала. Зато в моей голове роились отнюдь не оптимистичные мысли. А что, если мать узнает? Она заберёт гитару и уже никогда не отдаст. Хотя, стоит ли об этом волноваться, ведь мне не 12 лет, пора бы начать жить собственной жизнью. Сначала выучусь, потом сколочу свою (нормальную!) группу, а уже после мы будем колесить по стране с гастролями. И тогда моя маман поймёт, что была не права на счёт музыки и всего остального. Тогда она точно не станет говорить, что эти мои «бренчания» ни к чему хорошему не приведут.

Света

Вот дотошный какой, привязался, что теперь и клещами от этой темы не оттащить. Я не могла не согласиться с его рассуждениями, но и бросить Глеба тоже. Хотя бы потому, что он обещал выбить зубы и сломать ребра, если только подумаю изменить или оставить его.

— Слушай, Стас, чего тебе от меня вообще нужно? — устало спросила, медленно продвигаясь к гардеробу. К сожалению, парень оказался невольным зрителем неприятной сцены: я выходила из автомобиля своего молодого человека, как вдруг у него снова поехала крыша. Глеб начал хватать меня за руки, да так сильно, что уже к вечеру на запястьях будут синяки. А вот Стас, видимо, не смог пройти мимо, когда обижают девушку, тем более такой бугай.

— А ну-ка, руки убрал от неё живо! — заорал Морозов и, замахнувшись сумкой, неплохо отвесил по голове Глебу. Тот, естественно, разозлился еще больше, искры из глаз сыпались во все стороны. Парни сцепились, словно два петуха, готовые глотки друг другу вырвать за место рядом с курятником. Если внешне посмотреть на обоих драчунов, то легко можно заметить, что мой кавалер похоронит Стаса прямо здесь, закопав в асфальт. Чего всё же не произошло, ведь открылось окно здания, а оттуда высунулась наш ректор, громко провозгласив:

— Быстро разошлись, пока я ментов не вызвала!

Оба парня, один сплевывая кровь, а второй просто плевал на асфальт в знак своей крутости, тут же остановились, переглядываясь еще около минуты.

— Ты спишь с этим сопляком? — прорычал Глеб, стиснув челюсть.

— А твое какое дело? — заступился Стас, хотя его совсем об этом не просили.

Честно, эта бессмысленная потасовка раздражала, приободряла и одновременно пугала. Во-первых, Морозов за меня заступился, что не могло не радовать. Во-вторых, они оба вели себя словно два придурка, и это очень бесило. А в-третьих, мне могли сломать ребра и челюсть только из-за того, что какой-то парень заступился за меня. Выяснять отношения совсем не хотелось, поэтому я молча развернулась и пошла в наш корпус, не обращая внимания на угрозы своего молодого человека.