Нет звёздной болезни

Морозов прыгал около входа в зал, Артём стоял внутри и держался за ручку двери, видимо, собираясь выходить. Светка тоже бросила палочки куда-то в дальний угол и на всех парах мчалась по лестнице. Я остановилась, ожидая, пока выйдет этот мачо в очках, но он всё стоял и не двигался. Так продолжалось около минуты, а когда уже наша барабанщица была в трёх метрах от входа, мне пришлось идти вперёд. Девушку что ли решил пропустить? Джентльмен тоже нашёлся. Но парень вдруг сделал шаг вперёд и врезался в меня, поставив свою лапу в ботинке на мою маленькую ножку.

— Ты что, слепой что ли? Под ноги смотреть научись, идиот! И очки сними в помещении, придурок, смотреть разучился совсем! — вскрикнула от обиды, схватилась за ногу и неловко плюхнулась на пол. Железнова остановилась, Стас и Аркадий Михайлович странно на меня смотрели, а этот Артём, потоптавшись на месте, неловко и тихо пробормотал: «Прости», — потом вышел из зала, всё придерживаясь за дверь. Странный дядька в пиджаке неодобрительно, сильно хмурясь, покачал головой и сразу же скрылся из вида.

— Дура ты, Алиса, — с сожалением сказала Светка и присела рядом со мной. Морозов тоже не сиял и светился, как до этого. Стало немного не по себе.

— Почему дура? — решила всё же поинтересоваться, медленно потирая ногу и старательно делая вид, что в скором времени скончаюсь от полученных травм.

— Обидела парня. Он ведь и правда слепой.

В голове начали складываться маленькие кусочки в один большой пазл. Вот почему он то с девушкой бродил, то с дядькой этим! Вот почему в очках! Вот почему врезался! Вот почему не обращал внимание на меня! Я и правда дура, парень не виноват ни в чём. Просто хотел играть в группе, подружиться с кем-то, именно поэтому ему нужен был человек, который бы помогал во всём, отвозил домой, проводил с ним всё свободное время и подтягивал в учёбе. А я, идиотка, всё испортила, как и всегда. Ну, почему мне снова не повезло?

Вскочив на ноги и напрочь забыв о боли, которая должна была присутствовать при шагах, я побежала к выходу, едва не сбив Стасика. Сильно задела его плечом, тот даже отшатнулся к стенке. Хотя, возможно, просто испугался. Рюкзак неудобно сползал с плеча и ударялся о ногу, но я всё бежала к выходу. Через огромные окна коридора было видно, как парень и Аркадий Михайлович спешно садились в машину. Видимо, меня ждать они не собирались. Взвыв от огорчения, я лишь быстрее припустила к огромным деревянным дверям. С противоположной стороны коридора, счастливо улыбаясь, махал рукой Слава и что-то кричал. В уши словно вставили беруши, я видела, как друг открывал рот, произнося звуки, но ничего не слышала.

Толкнув со всей силы дверь, я вылетела пулей на улицу, едва сделала два шага к автомобилю, как тот сорвался с места, унося с собой загадочного парня, странного брутального дядьку и шофёра. По инерции и просто от бешеной досады бежала вслед за машиной ещё пару метров, размахивая руками и прося остановиться, но ничего не произошло. В ответ мне только ревел движок иномарки, на заднем сидении которой сидел Артём, не двигаясь и не оборачиваясь, хотя ему и не нужно это, он ведь не видел ничего.

Бежать далее не было смысла, потому что водитель явно превышал скорость и не собирался тормозить ближайший километр. Пнув от досады бутылку из-под лимонада, я громко зарычала, упала на колени, срываясь на саму себя.

— Алиса, ты чудовище, — сжимая ладони в кулаки, тихо повторяла себе. — Ты просто урод!

— С тобой всё нормально? — вдруг раздался знакомый голос над головой. Слава с участливой миной стоял рядом, видимо, ожидая всей своей душой, что я немедля брошусь к нему в объятия, расплачусь и расскажу грустную историю из жизни, почему стала красить волосы, обращаться с людьми грубо, почему ни с кем не дружу, почему вечно одна. Но парень ошибался.

— Отвали, — посмотрела на него исподлобья, встала с асфальта, отряхнув штаны, закинула рюкзак на плечо и медленно поплелась домой. В голове крутилось несколько сотен мыслей о том, какая я глупая, и лишь парочка о том, каким образом можно было извиниться перед Артёмом. Ему наверняка очень обидно и больно. Даже Железнова знала, с пониманием отнеслась к этому, ничего против слепого участника группы не имела!

Город стал вдруг каким-то удушающе-больным, прохожие толкались и грубили, а я всё медленно шла домой, смотря только под ноги и не обращая внимания на людей. Мир вдруг отвернулся. Или это просто мне удалось незаметно для самой себя встать на сторону зла? Так хотелось извиниться, да хоть ползать на коленях, но быть прощённой. Впервые в жизни стало плохо от того, что сделано и сказано. Потому что слова были произнесены именно мной. Не какой-нибудь Светкой Железновой, не каким-нибудь Стасиком Морозовым, которые в связи со своим недалёким умом могли бы такую обидную глупость сказать. Именно мной. Непростительная ошибка была допущена, механизм запустился, теперь Артём на 99 % должен был сбежать из страны, чтоб больше никогда не слышать имени «Алиса».

Слава плёлся рядом и даже не пытался заговорить, рассмешить или разузнать печальную историю моей глупости. Парень поддерживал своим молчанием, он будто знал, что слова сейчас бесполезны. Он забрал мой рюкзак, легонько потрепал по волосам и предложил:

— Пошли в кафе. Съедим всё мороженое, что у них есть.

Эпизод 3

Я лишь кивнула в знак согласия и, едва передвигая ногами, отправилась следом за Славкой. Парень взял всю основную работу на себя: подобрал с помощью мобильного приложения хорошее заведение с большим выбором сладостей и уютной атмосферой, нашёл к нему дорогу и даже отвоевал столик у окна.

Мы сидели напротив друг друга. Только вот Слава пытался заглянуть в мои глаза, а я их прятала, опускала вниз и внимательно изучала меню, хотя вместо блюд видела растерянное лицо Артёма. Он ведь шёл в наш университет с целью получить образование, хотя бы попытаться это сделать, возможно, начать новую жизнь и завести друзей. Теперь всё было испорчено. И не кем-то, а мной. Да ещё и эта кожаная куртка будто давила на плечи, напоминала о произошедшем.

— Тебе нужно выговориться, — посоветовал Славка и, пересев ко мне на кожаный диванчик бледно-зелёного цвета, слегка приобнял. — Это поможет, только попробуй.

Он смотрел на меня своими карими глазами и будто заглядывал в душу, выворачивая её наизнанку. Я на одном дыхании выпалила, что обидела человека, который того не заслужил. Что чувствовала себя паршиво, и мать вечером наверняка начала бы доставать, особенно если мужик в деловом костюме нажаловался, каким образом я обошлась со слепым.

Парень внимательно слушал, ковыряя, уже чуть подтаявшее, шоколадное мороженое ложкой, кивал со знанием дела и смотрел куда-то вдаль, в окно. Мне даже начало казаться, что он совсем не слушает моей душещипательной исповеди, но нет, не тут-то было.

— Просто расслабься и успокойся. У тебя ещё будет шанс искупить свою вину перед Артёмом.

— Откуда возьмётся этот шанс, если он, возможно, свалил на край земли?

Славка с удивлением посмотрел на меня, пробежал взглядом вниз и вверх, а потом усмехнулся. Улыбка всё не сходила с его губ.

— Ты себя явно переоцениваешь, — он громко рассмеялся, пугая и привлекая внимание посетителей милого кафе. — Думаешь, раз нахамила человеку, то он обязательно или убьётся, или будет страдать, а уже потом убьётся? Алиса, ты не такой уж страшный зверь. Вряд ли он с места сдвинется из-за такой чепухи. По крайней мере, на Аляску точно не сбежит.

И ведь действительно! Артём мне не показался нытиком, скорее борцом за свои права, ничем не отличающиеся от прав других людей. Но маленький червячок сомнения всё же точил душу. Мои слова могли ранить его сильнее, чем я предполагала. «Расслабляться и забыть о случившемся нельзя!» — настроилась на победу и глубоко вдохнула.

Мы сидели ещё около часа, уминали сладости одну за одной и обсуждали нового преподавателя по физкультуре. В прошлом году нашей группе очень повезло: старичок-физрук Степан Дмитриевич отпускал почти на час раньше с пар, не заставлял ничего сдавать и ставил зачёты налево и направо. Все без исключения всегда были аттестованы по этому предмету. Но в этом году старенького «Митрича» уволили, совершенно не подумав о тех студентах, которые привыкли к мужчине. Сейчас же нам поставили совершенно нового преподавателя, недавно закончившего институт и крайне недолюбливающего студентов.