Страница 9 из 16
В 1918–1919 годах в Германии происходит именно такой процесс, возникают первые группировки и организации, постепенно вырабатывавшие платформу «консервативной революции». Главным в идеологическом комплексе консервативных революционеров и порожденного ими более массового, политизированного и поэтому более радикального национально-революционного движения была задача перечеркнуть позор Версальского договора и навязанной Германии Веймарской республики, восстановить могущество и военный потенциал страны. Вместо неспособного к выполнению этой задачи «слабосильного» государственного аппарата буржуазно-демократической республики во главе страны должна была стать сильная военно-политическая элита. Чрезвычайно важной была также идея цезаризма и фюрерства. Свою ненависть к Веймарской республике «консервативные, национальные и социал-революционные» публицисты распространяли на всю цивилизацию Запада, которая ассоциировалась у них с гуманизмом, демократией, интеллектуализмом и либерализмом.
Так как для еще кайзеровской империи, особенно времен Первой мировой войны, и для служившей для них эталоном Пруссии времен Фридриха II были весьма характерны этатизм (форма общественного устройства, при которой государству принадлежат важнейшие функции) и вытекающий из него высокий уровень государственного патернализма, национал-революционеры выступали за социализацию средств производства и за принцип «народной сообщности» в экономике. Еще Йозеф Геббельс писал в свое время: «Наш социализм, как мы его понимаем, – это самое лучшее прусское наследие. Это наследие прусской армии, прусского чиновничества». Исходя из этих идей так называемого «прусского социализма», Освальд Шпенглер писал, что «старопрусский дух и социалистическое мировоззрение, ныне находящиеся в смертельной вражде, на деле одно и то же», хотя к марксизму, как еврейской западне для отвлечения пролетариата от его долга по отношению к нации, национал-революционеры, как часть национал-большевиков, относились враждебно. Это не относилось к Ленину и Сталину, но относилось к «еврею-космополиту» Льву Троцкому. Известен даже случай, когда в середине 20-х годов трое студентов – национал-революционеров прибыли в СССР с целью искушения на него. Очень ценился среди национал-революционеров советский опыт первых пятилеток и централизации управления экономикой. Эрнст Юнгер, к примеру, писал в эссе «Тотальная мобилизация» (1931), что советские пятилетки «впервые показали миру возможность объединить все усилия великой державы, направив их в единое русло». Популярной была и идея экономической автаркии, особенно ярко изложенная в книге члена кружка, сложившегося вокруг национал-революционного журнала «Ди Тат», Фердинанда Фрида «Конец капитализма» (1931).
Главным средством, с помощью которого национал-революционеры стремились достичь своих целей, было насилие. Как писал в одной из своих статей главный редактор «Ди Тат» Адам Кукхоф, «единственное средство изменения данного социального и политического состояния – это насилие, возможное лишь как насилие масс, насилие, следовательно, путь Ленина, а не путь Социалистического Интернационала».
Всех национал-революционеров объединяли ненависть к Версальской системе, которая представлялась им чем-то вроде антантовского оккупационного режима, и стремление сокрушить ее при опоре на Советскую Россию. Была выдвинута идея «пролетарского национализма», согласно которой все народы делятся на угнетенные и господствующие – «молодые» и «старые», причем к «молодым» относятся Германия, Россия и другие народы «Востока». Они, по мысли национал-революционеров, являлись жизнеспособными и обладающими волей к борьбе (не случайно национал-революционеры с энтузиазмом отнеслись к проведению в Берлине в 1927 году учредительной конференции Лиги против империализма, инспирированной Коминтерном). Эта идея борьбы «пролетарских наций» против «буржуазных» была отнюдь не нова, еще в начале века ее развивали итальянские националисты. В 1923 году Артур Мёллер ван ден Брук писал: «Мы – народ в узах. Тесное пространство, в котором мы зажаты, чревато опасностью, масштабы которой непредсказуемы. Такова угроза, которую представляем мы, – и не следует ли нам претворить эту угрозу в нашу политику?»
Смещаясь все далее влево, национал-революционеры выдвинули тезис о том, что добиться национального освобождения можно, лишь предварительно достигнув социального, и что сделать это может только немецкий рабочий класс (центральная, главная книга Эрнста Юнгера так и называлась – «Рабочий» (1932)).
Если суммировать основные идеи национал-революционеров, то можно вычленить, во-первых, негативное отношение к гуманизму, либерализму (по ван ден Бруку, либерализм – «моральный недуг народов» – являет собой свободу от убеждений и выдает ее за убеждение), демократии и «зараженному» ими марксизму и, наоборот, позитивное отношение к этатистскому социализму («прусский социализм»), автаркии, иерархическому принципу; во внешней политике – «восточная ориентация» (т. е. Советский Союз против Антанты). Их героями являлись Фридрих II и Гегель, Клаузевиц и Бисмарк.
Национал-большевики после отделения от национал-революционного движения добавили к этому списку Ленина и Сталина, некоторые Маркса, к числу неприемлемых для себя течений добавили фашизм и нацизм (переродившийся после 1930 года), а в позитив занесли классовую борьбу, диктатуру пролетариата, социальную и экономическую революцию, систему Советов, всеобщую народную армию («Красная армия вместо рейхсвера»), впрочем, к Советам и Красной армии положительно относилось и большинство национал-революционеров. Нетрудно заметить, что национал-революционное движение по многим пунктам совпадало с двумя русскими эмигрантскими течениями – «сменовеховством» и особенно «евразийством». Для всех них были характерны антидемократизм, национализм, критика недавнего прошлого ради более древнего, имперские геополитические амбиции, идеократия. Совпадения были не случайны, между журналами «Евразия» и «Ди Тат» существовали самые тесные связи.
Многие участники национал-революционного движения впоследствии примкнули к нацистам (Август Винниг, Ганс Герд Техов, Франц Шаувеккер), левым нацистам (группе Отто Штрассера), пройдя через нацизм, встали в аристократическую оппозицию к нему (Герман Эрхардт, Эрнст Юнгер, Эрнст фон Саломон), стали коммунистами (Арнольд Броннен, Адам Кукхоф). Примерно четверть от общего числа публицистов и вожаков неоконсерваторов стали национал-большевиками (Эрнст Никиш, Карл Отто Петель, Вернер Ласе, Хартмут Плаас, Ганс Эбелинг). В самом национал-большевистском движении это (условно и приблизительно) составило три четверти его участников, остальные национал-большевики пришли из левого, коммунистического лагеря.
Основной теоретический постулат национал-большевизма – концепция об особой всемирно-исторической роли угнетенной (она же революционная) нации в процессе борьбы за построение тоталитарного национального социализма. При этом национал-большевики абсолютизировали национальный фактор, выступали за проведение социальной революции и построение общества «национального социализма» ради грядущего национального величия Германии. Они призывали соединить основные революционные и консервативные идеи (в том числе большевизм и «пруссачество»), установить «диктатуру труда» в виде власти наиболее достойных социальных групп – рабочих и военных, провести национализацию основных средств производства, ввести плановую систему хозяйства, автаркию, создать сильное милитаристское государство, которым управляют фюрер и партийная элита.
Для понимания феномена национал-большевистского движения необходимо отметить и еще один момент – это наличие в руководстве рейхсвера сильной группы, выступающей за советско-германское сотрудничество. Ее вдохновителем и наиболее активным сторонником был генерал Ганс фон Сект, главнокомандующий рейхсвером. Единомышленниками Секта в этом вопросе были военный министр Отто Гесслер, начальник оперативного (фактически Генерального) штаба Отто Хассе. Во время польско-советской войны (до поражения под Варшавой) Сект даже считал возможным в союзе с Красной армией ликвидировать Версальскую систему. Он установил контакт с Председателем РВС Республики Львом Троцким. Этой позиции Сект придерживался и в дальнейшем, изложив ее в своих брошюрах «Будущее германского рейха» (1929), «Мысли солдата» (1929), «Рейхсвер» (1933). Вплоть до начала войны с СССР в 1941 году идеи Секта развивали в своих работах и другие рейхсверовские генералы и теоретики – Фалькенгейн (1937), Георг Ветцель (1937), фон Метч (1938), Кабиш (1939), барон Вессель фон Фрейтаг-Лорингхофен (1939–1940). Да и в программных выступлениях НСДАП «восточная ориентация» сохранялась вплоть до 1930 года.