Страница 67 из 92
Из охоты за шляпками вернулись изрядно потрепанные фрейлины: все запыхавшиеся, взъерошенные, помятые, а одна, кажется, даже упала! У неё одна половина платья была в пыли, а из волос она вытаскивала мелкие листики...
– Я пойду, – стартанула я. – Всего хорошего.
Прода от 16.05.19.
Я быстро перебирала ногами, желая уйти от этого места как можно дальше. Сильф дергал мою юбку, пытаясь меня затормозить, а я всё шла и шла вперёд пока резко не остановилась и не наорала на духа:
– Да перестанешь ты или нет?!
Сильф обиженно надул губы, мрачно указал пальцем куда–то вперёд, и с видом оскорблённого достоинства отвернулся.
Впереди сойдя с тропинки у могилы своей жены стоял Император. Опираясь двумя руками на трость, он смотрел на могильный камень, на гору цветов вокруг него, с чувством глубокой тоски на лице. Волосы его уже давно поседели, спина сутулится, руки нет–нет да и подрагивают. Он повернул голосу в мою сторону.
– Леди Ноэр, у вас ко мне какое–то дело?
– Нет, Ваше Величество, – склонилась в реверансе. – Я просто проходила мимо.
– Так проходите дальше, – меланхолично ответил он. – А то солнышко голову напечёт.
Я не стала ничего отвечать, и без всяких слов, быстро прошла мимо, чтобы не мешать монарху грустить в полном одиночестве. И да, шляпку я зря не надело. Время близилось к обеду, и воздух стремительно нагревался. Ещё полчаса и на улице будет пекло.
Я продолжила идти по тропинки, сильф всё ещё дулся, а я не спешила извиняться, пребывая глубоко в своих мыслях. В голове раз за разом прокручивалась фраза «люблю тебя» в исполнении Тео, и единственная причина, по которой я промолчала в ответ, был страх. И никакие заверения Тео, что тут бояться нечего не помогут.
Ещё месяц назад я из дома не могла выйти без сопровождения Мицарт, сегодня спокойно гуляю по дворцу, и мой отец не носится как сумасшедший, пытаясь предотвратить возможную катастрофу. Я столько лет мечтала об этом дне, и ведь дождалась бы в свой двадцать первый день рождения. Поступила бы в Академию, к которой меня Мицарт и готовила, может и сейчас не поздно подать документ, но есть ли в этом смыл, пока на горизонте маячит Смерть?
Я дошла до телепортационной площадке и спряталась в теньке под деревом. Мама пришла через пятнадцать минут, когда мы с сильфом играли в ладушки, под подозрительными взглядами гвардейцев. Ещё бы, такой ветрище вокруг меня стоял!
– Ну как? Решили проблему? – спросила я у мамы.
– Решили, лорд Нисел уже получил распоряжение министра иностранных дел и в течение получаса должен покинуть страну.
– Оперативно дядя работает, – одобрительно покачала я головой. Мама грустно улыбнулась.
– Пойдём, нам нужно подготовиться к вечеру, – показала она мне свой пригласительный и шагнула в строну телепоратационной площадке. Я последовала за ней, махнув на прощание Левону, а он сложил сердечко из пальцев и умчался к облакам. На душе потеплело.
Прода от 16.05.19. 22:44
Мама открыла портал домой. Дворец сменился родовым поместьем, а наступающая жара – спасительной прохладой и влажностью. И как только вихри вокруг нас стихли, воронка портала закрылась, навстречу нам из дома выбежал счастливый отец. Он быстро слетел со ступенек и в три больших шага преодолел разделяющие нас расстояния, схватил маму за талию, закинул к себе на плече и, напевая себе под нос, пошёл к дому.
– Узнал, да?! – со всей силы шлепнула мама папу по попе. Я потрясенно смотрела им вслед. Я видела папу разным: злым, раздраженным, яростным, добрым, влюблённым, но таким счастливым? Никогда!
Родители скрылись за дверью в дом, и уже оттуда я услышала глухое:
– Ирвинг! Это ничего не меняет, понял?!
Послышался звон бьющегося стекла, похоже, вазу возле входа грохнули, а затем упала и что–то тяжелое – это, наверное, тумбочка на которой ваза стояла. Ну и под конец дрогнули стекла, но не разбились, слегка так задребезжали…
– Астер! – разъяренная мама открыла дверь, отца в дверном проеме видно не было, да и я лезть в их разборки на этот раз не собиралась.
– Да мамочка? – спросила у неё, чувствуя себя пятилетним дитём, а не двадцатилетней детиной.
– В дом, у нас полно дел!
И она осталось стоять возле двери, придерживая её для меня. Не знаю, какие дела у нас были, но решила не спорить и поддаться этому чувству из детства, и быстро побежала в дом.
Ганс, вооружённый совком и веником, методично сметал остатки вазы, сломанная тумбочка лежала кучкой дров, а папа сидел на третьей ступеньки лестницы, прижимая компресс изо льда ко лбу.
– Бьет, значит, любит, – сказал папа, когда я проходила мимо него. Я бы поспорила с данным утверждением, к тому же, мама удостоила папу такого презрительного взгляда… Я бы на папином месте чувствовала себя полным ничтожеством.
– Зачем ты так с ним? – спросила маму, когда мы поднялись на второй этаж в её комнату.
– Единственная причина, по которой я вышла замуж за Ирвинга – это ты, – сказала мама, доставая из комода различные баночки и скляночки. Она стояла ко мне спиной, и я не видела её лица, но атмосфера в комнате становилась предгрозовой.
– Мам? – тихо позвала её, когда она задвинула ящик обратно и застыла на некоторое время. Она обернулась. Юбка зацепилась за ручку.