Страница 39 из 62
Дагобер сделал вид, что задумался, но на самом деле он давно все решил, просто поддерживал имидж наемника, который прикидывает, как бы не прогадать.
— Если ты о плате, то не сомневайся, я заплачу хорошо. Пять золотых туранских империалов тебя устроят?
Золотой туранский империал был вполовину дешевле полновесного зингарского империала, поэтому пять империалов едва натягивали на полфунта золотом. Но Дагобер в деньгах не нуждался, к его слугам всегда был кошелек любого прохожего, который сам бы его с радостью отдал. Тем не менее, не желая выходить из роли обычного наемника, он недовольно поморщился.
Ювелир, заметив это, поспешил добавить:
— Сверх того два империала при окончательном расчете в Туарне!
Дагобер улыбнулся.
— С тобой приятно иметь дело, почтенный Агерад! Только продовольствие на дорогу и фураж для коней за тобой. Я ведь полагаю, что вы с внучкой отправитесь в дорогу на конях?
— Конечно, — кивнул обрадованный Агерад, бросив взгляд на словно высеченное из дуба резцом скульптора обветренное лицо наемника и его меч за спиной. Ювелира смущало только, что на нем не было кирасы. Дагобер, прочитав его мысли, сказал:
— Если мы отправляемся прямо сейчас, то мне нужно одеть доспехи…, — но Агерад перебил его, сказав, что отправляться в дорогу им надо будет завтра с рассветом.
Маленький отряд Дагобера выехал из западных ворот Шамара промозглым, туманным утром. Сам Альдемар ехал на гнедом жеребце в своем обычном белом бурнусе, но Агераду казалось, что на нем одета металлическая кольчуга. Сам он одел кирасу, поверх которой набросил походный плащ с капюшоном. На поясе его висел меч, от которого, впрочем, было не много пользы, вряд ли старик сумел бы противостоять с ним любому воину — профессионалу. Он ехал на буланом коне, ведя на поводе вьючную лошадь, в седельных сумах которой была провизия на дорогу и два квинталла ячменя. Ингонда, кутаясь в свой плащ, ехала на тонконогой пегой кобыле. Чем выше поднималось солнце, тем прозрачнее становился туман, исчезнув вскоре вообще. Ухабистая деревенская дорога петляла перед всадниками, вокруг были видны поля, часть которых отдыхала под паром, на других золотились рожь и ячмень. Нередко вдоль дороги попадались виноградники, с наливающимися янтарными и фиолетовыми гроздьями. Крестьяне, работавшие на своих участках, не обращали внимания на Дагобера и его спутников, конные отряды большей или меньшей численности ежедневно проносились по дороге то в одну, то в другую сторону. Вдали за полями темнели крыши домов какого-то довольно крупного села.
— Сколько займет путь до Туарна? — спросил Дагобер ювелира. Тот, задумался, подсчитывая что-то на пальцах, потом неуверенно сказал:
— Расстояние здесь для пешего примерно двенадцать-тринадцать дневных переходов, конному всаднику пять — шесть дней пути. Думаю, нам понадобится немногим больше недели, если не особенно торопиться.
Дагобер кивнул. Торопиться не имело смысла, передвигаться со скоростью девять — десять лиг в день было бы самым разумным, ведь подменных лошадей у них не было.
Тем временем солнце поднималось к зениту, становилось теплее. За следующим холмом показалась извивистая голубая лента неширокой речушки, которая несла свои воды на восток.
— Это Эймс, приток Тайбора, — пояснил Агерад, понявший, что Дагобер не особенно ориентируется в здешних местах. — Там брод, а возле него небольшая рощица, где можно сделать привал.
Дагобер кивнул. Ехать до Эймса предстояло еще с полчаса, как раз солнце к тому времени окажется в зените. Пора было дать отдых коням, да и самим не мешало перекусить, так как утром он толком позавтракать не успел. Они спустились с холма, потеряв на время из виду речушку, но затем выехали прямо к броду через нее. У самого илистого берега росли ивы, склоняясь над своим отражением в темной мутной воде, а в ста шагах от дороги зеленела небольшая рощица, куда Дагобер и направил коня.
Все было тихо вокруг, лишь высоко в кронах деревьев гулял легкий ветерок, слегка шевеля листья. Но едва они приблизились к роще, как из-за деревьев показалась группа мужчин. Дагобер проник взглядом в их мысли, это были дезертиры из Молниеносного легиона и намерения у них были недобрые. У двоих наготове были заряженные арбалеты, остальные шестеро держали в руках обнаженные мечи. У всех были шлемы и кирасы, поверх которых у нескольких человек были накинуты поношенные походные плащи. Несколько секунд Дагобер решал, как ему поступить. Он без труда мог их всех подчинить своей воле и заставить или перебить друг друга, или убраться прочь. Но он уже давно не имел возможности применить на практике свой навык в давно забытом лемурийском боевом искусстве, которому обучался в Гимелийских горахв одном из монастырей. Сейчас выпадал удобный случай и не воспользоваться им было бы глупо. Тренировка в этом боевом искусстве всегда была желательной и полезной.
Альдемар спрыгнул с коня, передав его повод Агераду и молча направился к группе дезертиров, стоявших в десяти шагах от него и с любопытством рассматривавших Агерада и Ингонду. На Дагобера они обратили мало внимания, так как каждый из них был гораздо крупнее его и к тому же на нем не было доспехов. Зная, что они никому ничего не расскажут, он предстал перед ними в своем естественном виде.
Старший из дезертиров, детина лет тридцати на вид с придурковатым лицом деревенского парня, сделал шаг навстречу ему и сказал грубым голосом:
— Мы солдаты принца Нумитора. Кто вы и куда держите путь?
— Ты хотел сказать, — насмешливо поправил его Дагобер, — что вы дезертиры из Молниеносного легиона и просто грабите проезжих путников.
Вожак переглянулся с остальными и ухмыльнулся:
— Ну, раз ты такой умный, то заплати за проезд и можешь со стариком убираться подобру-поздорову. А девку оставь нам. Уверяю тебя, ей здесь не будет скучно.
Дагобер бросил косой взгляд в сторону своих спутников. Лицо Агерада сделалось пунцовым и он положил ладонь на рукоять меча. Но к удивлению Альдемара, девушка на слова дезертира никак не среагировала, словно, ее это и не касалось вообще.
— И сколько же мы должны заплатить? — спросил он безразличным тоном.
— Отдай все, что у вас есть и лошадей тоже, — ответил вожак.
— Ого! — даже с некоторым уважением произнес Дагобер. — Запросы у вас, как у королевских сборщиков податей. У меня встречное предложение, сложите вот там в кучу все оружие и отправляйтесь в ближайшее село, наймитесь батраками к местным крестьянам. Парни вы крепкие на вид, на кусок хлеба в любом случае заработаете. Понимаю, может, это и не много, эато заработок достанется честным трудом, и к тому же вы все останетесь в живых.
— Ты нам угрожаешь? — засмеялся вожак, оборачиваясь к остальным. — Парни этот мозгляк нам угрожает!
Те поддержали его дружным хохотом.
— Не хотите, как хотите, — равнодушно сказал Дагобер. — По правде сказать, я утратил интерес к нашей беседе.
Он не сделал ни одного движения, но внезапно в его руке сверкнул меч, рукоять которого до этого момента выглядывала у него из-за спины. О том, что произошло дальше разбойники с ужасом вспоминали до конца своих дней. Дагобер, словно растворился в воздухе, можно было с трудом рассмотреть лишь призрачное мелькание его силуэта. Лемурийское боевое искусство, которое он изучал больше десяти лет, заключалось не в особых приемах боя или фехтования, а в умении ускорять процессы обмена в веществ в организме. Путем длительного медитирования, благодаря правильной постановке дыхания и концентрации внутренней энергии гимелийские монахи владели искусством почти мгновенно ускорять или замедлять обмен веществ в организме. Они научили этому и совсем в то время еще юного Дагобера, который сейчас умел ускоряться так, что его движения становились почти не видимыми. Поэтому, если для остальных время текло как обычно, то для него его течение ускорялось во много раз. За то время, когда его противник делал выпад мечом, он успевал выбить меч из рук не только у него, но и еще у десятка людей, которые в его восприятии были все равно, что неподвижные скульптуры.