Страница 33 из 62
Но что теперь делать? Этот вопрос встал перед ним во всем его сакральном значении и от ответа на него зависела не только его жизнь, но и будущее Пуантена, а, может, и всей Аквилонии. Еще было не поздно повиниться перед Нумедидесом, сложить свой меч к его ногам и покорно ждать решение короля. Но, что это могло быть за решение? Даже, если Нумедидес и сделает вид, что простил его, так ведь он потребует за это полного подчинения, в том числе, выдачи Конана или объединения с королевскими войсками. А что дальше? Разве можно верить слову Нумедидеса? С огромной долей вероятности он рано или поздно окажется в Железной башне…
Граф поднялся на ноги и прошелся по кабинету. Второй вариант — продолжить борьбу, но он не знал, где сейчас Конан, Гродер и Просперо, и сколько повстанцев вообще сумело уцелеть и не попасть в плен. Возможно, вся Повстанческая армия разбежалась, кто куда и перестала существовать…
Так и не придя ни к какому решению, граф позвонил в серебряный колокольчик и приказал пригласить к нему Публия.
Встревоженный экс-казначей, знал уже о постигшей повстанцев неудаче и тоже был в растерянности от осознания бессилия каким то образом повлиять на сложившуюся ситуацию.
— Думаю, — сказал толстяк, — сейчас не стоит предпринимать каких-либо активных действий. Король, хоть и безумен, но он не двинет свои легионы на штурм Терроны, пока не разберется, где Конан и повстанцы. Тем временем и сам Конан выйдет с нами на связь. А что делать дальше, будет видно.
Собственно говоря, и сам граф склонялся к такой же мысли, так как она казалась в данной ситуации единственно правильной. В самом деле, как бы Нумедидес не хотел с ним расправиться, но на штурм Терроны в ближайшее время он не отважится, следовательно, есть время, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.
Но не один Троцеро в эту ночь не сомкнул глаз. Граф Каллиодис, которому его соглядатаи в войске принца Нумитора донесли о поражении повстанцев, реально опасался, что его связи с Конаном и Троцеро могут всплыть наружу, ведь поездки Леруса Витро в Пуантен вряд ли прошли незамеченными для лазутчиков Вибия Латро. Граф решил отправить своего офицера для особых поручений куда-нибудь подальше, а самому оставить Тарантию и вернуться в Шамар, графом которого он являлся. Что касается Конана, то он решил предоставить его собственной судьбе. Если киммериец сумеет оправиться от поражения и создаст новую повстанческую армию, с ним можно будет восстановить контакты, а если нет, то и контакты эти не нужны. Зайдя к Вибию Латро он как бы невзначай сказал, что собирается уехать в Шамар, где у него накопилось немало нерешенных дел, но не хочет беспокоить короля, у которого и так много забот. Канцлер пообещал, что, если Нумедидес будет им интересоваться, то он ему скажет, что граф в Шамаре. Дружески попрощавшись с Вибием Латро, граф в тот же день убыл в Шамар.
Хотя Конан не мог, подобно Дагоберу, читать мысли других людей, тем более, на расстоянии, он, тем не менее, прекрасно осознавал, что простая осторожность требовала от обоих графов дистанцироваться сейчас и от него, и от восстания вообще. Он не упрекал за это ни Троцеро, ни Каллиодиса, понимая, что они рискуют не только своей головой, но и судьбами своих графств. С другой стороны, приобретя определенный полководческий опыт, он стал мыслить шире и понял, что в глубине души каждый из них преследует свои интересы. Поэтому Конан решил впредь минимизировать опеку со стороны Троцеро и Каллиодиса, дав себе слово принимать решения самостоятельно и рассчитывать только на свои силы и возможности. Но все эти благие намерения он решил оставить на будущее, а сейчас важнее всего было выяснить, где находятся Гродер, а также Сагитай и Аримунд со своими лучниками.
— Я уверен, что все они опять собрались у брода через Алиману, — высказал предположение Просперо, — более удобного места трудно найти. В случае угрозы со стороны королевских войск всегда можно уйти в Зингару, где, хотя и разоружат, но не бросят в Железную башню.
— Там они или нет, — согласился Конан, — но нам самим есть смысл отойти туда, не прятаться же в этой пещере до скончания веков.
Построив своих людей, Конан провел им смотр. Конница Просперо выглядела вполне боеспособной, только у некоторых всадников не хватало копий. Что касается остальных, то это было довольно жалкое зрелище, однако киммериец надеялся, что со временем и они восстановят свой боевой дух. Как никак, большинство уже ветераны нескольких сражений и стали настоящими профессионалами военного дела.
Оставив здесь конный разъезд на тот случай, если появятся еще повстанцы, убежавшие от королевских войск, Конан и Просперо повели своих людей к Алимане. Действительно, не успели они подойти к холму над рекой, как навстречу им выехали туранцы Сагитая. Выяснилось, что здесь же находятся Гродер и боссонские лучники.
— Мы не стали переходить на ту сторону Алиманы, — объяснил барон Аквилонский после взаимных приветствий, — там появились разъезды пограничной стражи Зингары. Поэтому решили разбить лагерь здесь, на нашем берегу.
Конана прежде всего интересовало, сколько осталось мечников и боссонских лучников, на что Гродер сказал, что половина его мечников находится неизвестно где, но с ним здесь их около четырех тысяч. Аримунд доложил, что под его командой сейчас около тысячи лучников.
— Вместе с конницей Просперо и туранцами нас здесь около семи тысяч, — подвел итог воспрянувший духом киммериец. — Будем надеяться, что наши ряды пополнятся и другими, кому удалось скрыться от королевских войск.
— Я не особенно на это рассчитываю, — возразил барон, — многие просто разошлись по домам. Но, конечно, день-другой можно еще подождать. А что дальше? Опять направимся в Террону?
— Нет, — рубанул воздух могучей рукой киммериец, — хватит нам прятаться и надеяться на чью-то помощь. Мы провозгласили себя защитниками народа, значит наше место там, — он указал рукой в направлении Хорота, — мы пойдем к народу и поведем его за собой в бой с королем.
Наступила тишина. Гродер с удивлением посмотрел на Конана, Просперо нахмурил брови, рука Аримунда потянулась к затылку и только выражение лица Сагитая осталось непроницаемым.
— На той стороне Хорота стоят, Ульрик, Аскаланте и Нумитор, — напомнил Гродер, — а у нас сейчас сил в два раза меньше, чем было, когда они нас разбили.
Конан с досадой повел плечом.
— Я не предлагаю атаковать их, — ответил он барону. — Они перекрыли нам дорогу на Тарантию с севера, а мы пойдем с юга. Там еще осталась понтонная переправа через Хорот, которую наводил Нумитор. Граф Артании на нашей стороне. Оттуда мы пойдем к Шамару и, уверен быстро удвоим, а то и утроим наши силы. В любом случае, здесь оставаться нет смысла.
— Но как же граф Троцеро? — спросил Просперо.
— Мы должны предоставить ему выбор, — жестко сказал Конан. — Граф сам решит как ему быть, но мы больше не должны ни от кого зависеть в выборе своего пути.
— Согласен, — поддержал Конана барон, — только нужно повременить несколько дней, чтобы заготовить впрок дичи и рыбы. А к Троцеро все же надо отправить гонца, известить о наших планах.
Конан не стал возражать.
Два последующих дня специально выделенные группы рыбаков и охотников ловили рыбу в Алимане, стреляли дичь, вялили, коптили, делали запасы, чтобы хватило провизии для дальнего похода и не зависеть от местного населения за Хоротом. Всадники косили траву и сушили ее на сено для лошадей. Но внезапно всю работу пришлось прекратить, так как разведчики обнаружили, что Хорот перешел корпус графа Аскаланте.
— Граф Туны не особенно торопится, — доложил командир разведчиков Конану, Гродеру, Просперо, Сагитаю и Аримунду, собравшимся на совет в связи с этой новостью, — он обосновался в своем прежнем лагере и разослал во все стороны разведчиков. Не сегодня так завтра, они нас обнаружат.
— Какова численность корпуса Аскаланте? — спросил Конан.