Песня для Корби

Глава 7 ЗАКАТ

Дед объявился через полчаса. Багрово-оранжевое солнце, плавясь и тая в вечерней дымке, уже опускалось за горизонт, и деревья далекого леса четкими черными силуэтами проступили на фоне огненного диска. Красные всполохи отражались в окнах, из оврага начали медленно подниматься сумеречные тени, но на футбольном поле еще было светло.

– Кто-то идет, – тревожно сказал черный брат. Ник поднял голову.

– Похож на препода по технологии. Нам кранты.

– Нет, это дед. – Корби подумал, что сейчас наверняка будет грязная сцена. Ему захотелось лечь на асфальт рядом с Андреем и тоже умереть. Исчезнуть.

– Пистолет! – закричал старик с середины поля.

– Отдать? – спросил Корби.

– Да! Быстро, дурак! Нет, не по траве! Да. Вот так. Солнце… солнце садится…

Там, где асфальтированная дорожка спускалась с косогора, была маленькая бетонная лестница. Корби сошел по ней и протянул оружие деду.

– Когда я говорю «быстро», ты бежишь, понял? – прошипел тот, выхватывая пистолет. Он вспотел, его мучила одышка. – Солнце садится… Как я им скажу, что стрелял в темноте?

– Вы возьмете это на себя? – спросил Ник из-за плеча Корби. – Скажете, что стреляли сами?

– Да. – Старик привычным движением достал из пистолета «стечкина» магазин, взглянул на пули. – Две?

– Что? – переспросил Корби.

– Два раза стрелял?

– Да.

– Куда?

– В убийц Андрея, в школе. Одна пуля в стену попала. Потом искал гильзы, подобрал тоже только одну.

– Зачем? Ну-ка, давай сюда. Надо назад будет… Помнишь хоть, где подобрал?

Корби кивнул, порылся в карманах, отдал деду гильзу.

– Хорошо, – промурлыкал старик. Его по-прежнему мучила одышка, но он вдруг начал выглядеть таким довольным, каким Корби его не видел ни разу в жизни. – А где вы в школу вошли?

Ник показал на запасной вход.

– Они поднялись вон там, по склону, а я сделал крюк – хотел вызвать Андрею скорую.

– Ты звонил в скорую?

– Нет. Я понял, что он умер.

– Газон больше не топтали?

– Вроде бы нет, – ответил Ара. – Только если там. – Он показал в направлении тела.

– Ладно. Это потом. – Дед бегло осмотрел Андрея. – Быстро за мной. Только по асфальту!

Они бросились за ним, вверх по лесенке, мимо тела и дальше, по дорожке под стеной. Корби волочился позади. Внутри у него было темно. Он вспомнил, как со спокойной решимостью рассекал свои руки лезвием бритвы. Теперь это спокойствие почти вернулось. Поражение? Неудача? Не вышло стать героем? Неважно, ведь ничто не имеет значения, все умрут – как Андрей, как отец и мать. Так пусть делают, что хотят, они ничего не изменят и ничего не добьются.

– Как была разбита дверь? – Корби понял, что ему не в первый раз задают этот вопрос. Старик опять кричал на него.

– Корби? – тревожно сказал Ник. – Не витай в облаках.

– Я ударил дулом, – ответил Корби, – а потом перегнулся внутрь и сдвинул щеколду.

Последние лучи солнца темным пожаром вспыхнули в верхних окнах школы, когда они вошли в школу; огненный диск исчез за горизонтом, но небо над лесом еще светилось красным, оранжевым, розовым и фиолетовым. В пустынных коридорах сгущался полумрак. Далеко впереди мерцал зелеными лампочками изувеченный телефон охраны.

– Ничего не трогать. И ходить только там, где уже ходили.

– Здесь мы стояли и думали, куда пойти, – показал Ара. – Потом Корби повернул сюда. Вон там мы остановились, потому что услышали, как идет один из них.

– Рассказывайте все, как было. Шаг за шагом.

– На полу кровь, – предупредил Ник.

Старик остановился, присмотрелся.

– Слишком быстро запекается... Дальше.

– Один из них спустился с лестницы, – продолжал Ара. – Корби взял его на мушку, но не стрелял. А тот говорил, что Корби не такой, как они, что он не выстрелит. И пошел к нам.

– Дальше.

– Корби сказал мне, чтобы я вызвал полицию. С телефона на ресепшене. Хотя с мобильника было бы проще.

– Не рассуждай. Дальше. – Дед обернулся к Корби. – И ты. Твою версию я тоже хочу слышать.

– Он все правильно говорит, – равнодушно отозвался Корби.

– Я стал набирать полицию, а тот парень подходил все ближе. Корби держал его на мушке. Потом закричал Ник.

– Я сажал вертолет, – вступил Ник. – Потом…

– На котором запись?

– Да. Ну, то есть запись не на нем, а на айподе.

– И где это все?

– Вертолет на крыше, а пульт и айпод с нашими вещами в центре поля.

– Хорошо. Дальше.

Корби подумал, что это допрос. Старый полковник снова вышел на дело, стал почти таким же, как тридцать лет назад, когда он еще имел власть выбивать людям зубы табуреткой.

– Я посадил леталку, потом подбежал к Андрею и сразу увидел его глаза… – у Ника что-то булькнуло в горле, он неопределенно взмахнул рукой. – Неподвижные. Я не стал вызывать скорую и вдоль школы, там, где вы шли, побежал за ребятами.

– Дальше, – подстегнул дед. Казалось, он гонит вперед какое-то упрямое животное: его «дальше» звучало все суше, отрывистей, нетерпеливей.

– Я увидел двоих в черном, и сначала хотел прыгнуть одному из них на спину, но потом понял, что они раньше доберутся до Корби, чем я до них, и закричал.

– Дальше.

– Можно я? – попросил Ара.

– Да.

– Один парень стоял там, где сейчас кровь. Корби повернулся и взял его на мушку. А тот, который вышел первым, остановился.

– И тот, который подбирался к тебе, тоже, – добавил Ник.

– Та. Это была девушка. Она успела перелезть стойку и остановилась совсем близко от меня. Пуля Корби порвала маску у нее на лице.

– Значит, убийцы в черных масках, – усмехнулся старик. – Как в этих ваших американских фильмах. Хватит шутки-то шутить. Это небось какие-нибудь ваши знакомые, а вы их покрываете. Вот и придумали про маски.

– Есть запись, – сказал Ник.

– Ладно, дальше.

– Первый из них опять что-то говорил, – вспомнил Ара, – а девушка оторвала трубку у телефона.

– А потом Корби выстрелил, – сказал Ник.

– Как?

– В низ живота тому, который стоял вот здесь.

Дед повернулся к Корби. Тот бледно улыбнулся ему.

– Если проще, то я отстрелил ему яйца. Он схватился за них рукой и упал на колени. На полу его кровь. Потом девушка стала душить Ару. Я хотел снести ей башку, но только оцарапал лицо.

– Она наклонилась вот так и прижала горло Ары коленом к углу стойки, – показал Ник, – а Корби стрелял отсюда, почти в упор.

– Дальше.

– Я увидел, что Корби открыт сзади для того, которого Ара называет первым, и попытался прикрыть Корби. Первый – огромный мужик. Он одним ударом разбил мне лицо, и я отлетел на пол, вон туда.

– Дальше.

– Я лежал и приходил в себя, – сообщил Ара, – из-за стойки вообще ничего не видел.

– Корби, заканчивай, – предложил Ник.

– Я отпустил того парня, который ударил Ника, – заторможенно ответил Корби, – он забрал раненого, и они ушли в ту сторону.

– Понятно, – сказал старик. Корби различил тень презрительной улыбки. Такую же он видел много лет назад, когда заблудился в окрестностях их дачи и получил выговор, что настоящий разведчик так себя не ведет. Так взрослые свысока смотрят на ребенка, совершающего первую попытку сделать то, в чем они преуспели, упиваются короткими мгновениями своего превосходства, наблюдая, как он отбивает себе пальцы молотком, как тухнет под ветром его первый костер, как мяч попадает ему в лоб, как он кашляет от первой затяжки, морщится от вкуса спиртного и получает в шахматах детский мат.