Страница 59 из 64
Навсегда длится.
========== Глава 51 ==========
Кора за двадцать шагов узнала дочь; Реджина свернула к Булонскому Лесу.
Реджина не заметила матери.
Дочь не заметила и затормозившего за спиной черного автомобиля, из которого выскочили два эсэсовца.
Почему Реджина не использует магию… почему? — толчками билось сердце — почему? Не знает, что здесь, вблизи Леса, волшебство уже в силе?!
Реджину тащили к автомобилю — каждый шаг приближал дочь к немагической зоне. Там Реджине уже никто и ничто не сможет помочь. Там Кора бессильна.
Но не здесь.
Больше не владея собой, Кора вскинула руки — оба эсэсовца повалились на землю. Кора крепче натянула незримые магические нити, и хрип затих.
Расплата пришла мгновенно. Кора пошатнулась. Багровые точки перед глазами расползлись в алую пелену, ребра сдавила чудовищная боль, в легкие влился добела раскаленный металл.
— Мама… мама!
Кора через силу разлепила веки, онемевшая рука почти не ощущала прикосновения стиснувшей ее ладони дочери.
— Да что с тобой? Мама!
Кора молча смотрела на дочь. Еще несколько секунд — и глаза Реджины подернет холод, дочь выпустит ее руку, с отвращением отступится.
Так все и произошло. Закрыв глаза, Кора заставила себя сделать глубокий вдох.
— Они… они вернутся за тобой. Не теряй времени. Иди, — холодный пот выступил на лбу, на ладонях, — к… к отцу, он сможет тебя защитить.
Она открыла глаза — Реджина непонимающе смотрела на нее.
— Ты едва на ногах стоишь, — с подозрением протянула дочь. В глазах Реджины через холод пробивались тревога, страх.
Реджина… — и это осознание пронзило грудь болью гораздо сильнее, чем прежде — Реджина так и не смогла научиться ненавидеть ее. Так и не разучилась любить.
Она облизнула пересохшие губы.
— Отвыкла от магии. Тебе пора… Реджина.
— Этого было бы достаточно, — шепнула она в пустоту, когда дочь унесла магия. — Тебя мне было бы достаточно.
Закрыв глаза, она приложила ладонь к левому боку.
Она жила без сердца, но умереть… умереть хотела бы с ним.
С горькой улыбкой Кора опустила руку.
***
— Меня только что пытались арестовать. Что это значит? Ты говорил, что все под контролем, — внятно произнесла Реджина, стараясь заглушить ожидания чего-то, кроме сухого, деловитого ответа.`
— Так и есть. Когда это произошло?
— Полчаса назад, у Булонского Леса.
— Похоже, герр Валден оказался эмоциональнее, чем я предполагал, — устало уронил Голд, — и секреты дорогой супруги произвели на него слишком сильное впечатление.
— О чем ты?
Голд покачал головой, по губам скользнула бледная усмешка
— Собственно, ни о чем. Все это уже не имеет значения. Ты использовала магию? — без особенного любопытства поинтересовался он.
— Нет, это сделала… Кора.
На лице Румпельштильцхена на мгновение отразилось недоумение, сменившееся мрачной мимолетной усмешкой.
— И после ей стало плохо. Не знаю почему.
— Она знает, — коротко ответил он. — Реджина, — Румпельштильцхен скользнул по ней взглядом, видимо, заметил, как она напряглась, и закончил подчеркнуто без выражения: — Есть способ вернуться в Зачарованный Лес. Сегодня вечером я его применю, но до того времени ты в опасности. Отправляйся в это место,— он передал ей листок, — и ни во что не вмешивайся.
Она машинально взяла бумагу.
— Твой способ… ты не рассказывал мне об отходных путях, — в голос вплелась грустная усмешка, — на наших занятиях. Что для этого потребуется?
— Ничего особенного, это было заложено в самом Проклятье.
Реджина перевела на него пытливый взгляд. Румпельштильцхен смотрел на нее со спокойной уверенностью, и что-то ей подсказывало, что опасалась она напрасно: он больше не заговорит об услышанном ей накануне.
Зато, — поняла Реджина, — она заговорит.
— Если бы… — голос дрогнул, и Реджина начала заново. — Если бы мама сказала тебе… обо мне… тогда… Это бы что-то изменило? — Он не изменился в лице и не отвел взгляда. — У тебя есть сын. Нил, — губы скривила усмешка, — Ты… ты бы поступил с ним так, как поступил со мной?
— Он меня ненавидит, Реджина, — ровно ответил Румпельштильцхен. — Так же как и ты.
Реджина помнила, что такое одиночество, а Злая Королева только одиночество и знала.
Если ничего не чувствуешь — а выглядел Румпельштильцхен именно так — это не значит, что тебе больше не больно. Это Реджина тоже помнила.
Она прошла мимо него, остановилась. Не оборачиваясь, уронила, кусая губы, не зная, сожалеет ли о том, что говорит так много - или так мало:
— Я не ненавижу тебя.
Через секунду сухо добавила:
— Удачи с магией.
— Реджина.
Она остановилась.
— Я сделал из тебя Злую Королеву. Когда вернешься в Зачарованный Лес…- он сделал паузу, она ждала, - помни, Реджина, тобой больше никто не управляет. Твоя жизнь - это только твой выбор.
***
Эмма не могла вспомнить последние секунды, когда, делая шаг, ей еще удавалось верить, что нога не провалится в пустоту. Перед выбросом волшебства? Перед рассказом о мире сказок? Перед встречей с матерью, которой Эмма и тридцати не дала бы? Перед звонком Голда и его предупреждением не препятствовать аресту Дэвида и ни во что не вмешиваться? Перед тем, как в квартиру хлынули эсэсовцы?
— Их забрали у меня на глазах, — тускло повторила Эмма и вдруг, окончательно поверив, что это произошло, и она это допустила, она рванулась к столу. — Почему вы сказали, что я ничего не могу сделать?! Кто может теперь?! Кто?!
— Успокойся, — сухо ответил Голд и, когда она лишь сильнее вцепилась трясущимися пальцами в столешницу, повторил, повысив голос: — Успокойся, Свон.
Дождавшись, когда она уберет руки со стола и, выпрямившись, забросит упавшие на лицо волосы за уши, он поднялся и спокойно произнес:
— Им ничего не грозит. Через несколько часов все, кто попал в этот мир из Зачарованного Леса, вернутся домой.
— Вы не можете быть уверены, — нерешительно сказала Эмма. В основном, чтобы заглушить едва не вырвавшееся, детски-беспомощное: “Обещаете?”
Голд снисходительно усмехнулся.
— Я уверен. Тебе не о чем волноваться. Все вернутся домой.
Проскользнувшие в последних словах мягкие нотки заставили Эмму поднять на него глаза.
За полчаса до ареста Дэвид и Мэри-Маргарет говорили именно об этой вроде как вечной эмиграции куда-то за пределы Солнечной системы, и тогда Эмма была занята тем, что пыталась припомнить, когда и как она успела дать свое согласие на участие во всем этом.
Сейчас она вспомнила еще кое-что.
— Дэвид сказал, что у магии всегда есть цена.
Голд кивнул.
— Если это так, а я Спасительница, то, значит, — засунув большие пальцы в ременные петли, она постаралась принять как можно более уверенную позу. — Эта цена, о которой вы говорили… я ее должна буду уплатить?
На лице Голда мелькнуло недоумение.
— Нет. Нет, Эмма, от тебя в этом мире больше ничего не потребуется.
— А в том?
Голд невозмутимо пожал плечами.
— Ты дочь своих родителей, — произнес он с серьезностью, окрашенной легкой иронией. — А жизнь героев не бывает спокойной.
Эмма неловко дернула плечом.
— Я не… Этот другой мир, — вдруг выпалила она, полужалобно, полусердито, — никто ведь даже не спросил меня, хочу ли я туда!
Голд пристально взглянул на Эмму.
— А ты хочешь?
«Нет» готовилась ответить она, и «нет» уже почти легло на язык. Она ничего не знает о мире сказок — кроме самих сказок, а это мало что меняет — и это ее мир, и ее жизнь, в какую бы отвратительную историю она ни умудрилась превратить свою жизнь, и…
А там будет ее семья — какой бы та ни была.
«Нет» не произнеслось, но и «Да» стало бы ложью.
Эмма вынула пальцы из петель и зябко охватила себя руками. Тихо, но так, чтобы Голд услышал, шепнула:
— Мне страшно.
— Я знаю.
Больше он ничего не добавил.
Никто никогда не говорил Эмме, что все будет хорошо. Да она бы и не поверила. Но сейчас ей казалось, что молчание Голда обещает именно это. И почему-то в его обещание верилось.