Каштаны цветут дважды

— Так и есть.

Он бросил на нее мрачный взгляд, усмехнулся.

— В самом деле? Да ты понятия не имеешь, что творится под самым твоим носом, дорогуша! От тебя никакого толку. Скажи, когда ты успела разучиться обращаться с мужьями?

— Хельмут не Генри, — холодно уронила Кора.

— Нет, но я ожидал от тебя большего, — Румпельштильцхен поднял чашку кофе и тут же со звоном опустил на стол. — Ты должна выяснить кое-что,— сухо добавил он.

Кора заинтересованно подняла брови.

Пока он рассказывал, из-за чего ему понадобилось встречаться с Корой и упрекать ее в бездействии, Кора размышляла. Двойной агент. Не слишком опасно для Реджины, но явно не нравится Румпелю. Или он что-то скрывает.

— У тебя хорошие источники, — произнесла она, когда Румпельштильцхен замолчал. — Хорошо, я попытаюсь. Но ты же знаешь, у меня почти нет доступа к бумагам Хельмута.

— Кора, — остановил он ее. — Я знаю, на что ты способна. Так постарайся. Помнится, ты заверяла меня, что Реджина дорога тебе.

— Реджина дорога мне, — зазвеневшим голосом, выпрямившись, прервала Кора. — Ты знаешь, Реджина для меня все.

Как только она вспылила, Румпельштильцхен — точно этого ждал — мгновенно обрел привычный, хладнокровный вид.

— Верно, дорогуша, — усмехнулся он. — Вот только мы оба знаем, что твое “все” никогда не ограничивается чувствами и привязанностями.

Кора помолчала, помешивая ложечкой светло-серый напиток. Приподняла уголки губ в улыбке, припомнив последнюю встречу в этих стенах, смягчившиеся глаза Зелины. Проницателен, как всегда, но кое-что в этой игре изменилось, Румпель.

— Ты должен знать, как принести в этот мир магию, — помолчав, заговорила она. — Ты не мог не предусмотреть этого.

— Разумеется, — скучающе кивнул он.

— Не хочешь поделиться с союзницей?

Румпельштильцхен, склонив голову набок, окинул ее внимательным, откровенно насмешливым взглядом.

— Та-та-та, — вполголоса протянул он, — союз наш некрепок, душа моя.

— Ты мне не доверяешь, — с вкрадчивым укором ответила Кора. — Что же, твое дело. Но если ты знаешь, как добыть магию, поторопись. Я буду шпионить за Хельмутом, но, — ее голос стал жестче, — мы оба знаем: надолго его не остановить. А пока наша дочь, — он на мгновение отвел взгляд, без нужды подобрал и вновь швырнул на стол ложечку, — остается на линии огня.

Румпель молчал, сосредоточенно глядя на скатерть и, не теряя времени, Кора спросила:

— Есть тот, кто разрушит Проклятье? Ты ведь позаботился об этом?

— Оно будет разрушено, — бросил Румпельштильцхен. — Но, как видишь, — он поднял на нее взгляд, — многое пошло не так, как было запланировано.

— Очевидно, — Кора сузила глаза. — Я не верю, что ты ничего не делаешь в этом направлении.

— Делаю, в том числе и в этом направлении, — он потянул к себе трость, собираясь подняться, — а ты пока что постарайся больше не терять времени даром.

— Твое Проклятье, — негромко, с почти удивившими ее саму нотками грусти произнесла Кора и, дождавшись, когда Румпель вопросительно взглянет на нее, продолжила: — что в нем такого? Почему мы с тобой остались прежними, а Реджина…

— Попала в стан героев? — он криво усмехнулся. — Проклятье ни одному из нас ничего не навязывало, Кора. Реджина этого мира это все еще Реджина.

Кора порывисто поднялась.

— Она будет рада вспомнить себя настоящую, — прошептала она.

Голд пристально посмотрел на нее, на его лице промелькнула то ли усмешка, то ли гримаса.

Он промолчал, но уходя, Кора спиной ощущала его тяжелый взгляд.

Коре понадобилось несколько минут, чтобы пробраться к выходу: все столики были заняты, и она с тревогой заметила, как на нее пристально посмотрел офицер в черной форме.

На залитую сумерками улицу за Корой никто не последовал.

***

— Информация о Миллс должна обеспечить вам полное доверие в группе. Странно, что этого до сих пор не произошло.

— Они осторожны, я едва смог получить приглашение на сходку. Герр бригаденфюрер, предлагаю взять всех во время встречи. Место сбора мне не раскрыли, но вряд ли они заметят, если за мной будет следовать подкрепление.

Хельмут покачал головой.

— Нет, слишком рано. Выиграйте время, выясните как можно больше. В этом деле меня интересуют малейшие детали.

Он задумчиво прошелся по кабинету. Остановившись перед агентом, распорядился:

— Пусть обсудят все на этой своей сходке, пусть даже, — Валден щелкнул пальцами, — забирают Миллс. Оказывайте содействие. Ваша главная задача — выход на всю сеть.

Агент, щелкнув каблуками, встал навытяжку, произнес «Хайль Хитлер» без того фальшивого усердия и подобострастия, которым так часто отличались французы-анвертеры, и вышел из кабинета.

Убирая бумаги в сейф, Хельмут вновь мысленно перебрал показания Френч. Кадровые перестановки, Берлин — в верховном командовании рейха перед войной были некоторые разногласия, но война все изменила, внесла единство. Да и маловероятно, чтобы «Сторибрук» оказался настолько разветвленной сетью, но с другой стороны, чем черт не шутит. Голд блестяще продемонстрировал способности отыскивать самую надежно скрытую информацию. И если чутье вновь не подвело Голда, то дело «Сторибрука» может привести к раскрытию заговора в верхах и головокружительному взлету того, кто руководил расследованием. Ничего удивительного, что Голд окружил «Сторибрук» тайной.

«Вы в стороне не останетесь, Валден» — ну, разумеется, нет. Осталось только позаботиться о том, чтобы оказаться в самом центре. Улыбнувшись, он повернул ключ в замке.

Поднявшись в спальню за забытой записной книжкой, Хельмут удивленно остановился на пороге: Кора, покусывая губы, опустила телефонную трубку на рычаг. Сочно-фиолетовый английский костюм делал ее кожу неестественно бледной, темные глаза — горящими.

— Мне казалось, ты вышла, — произнес он, сделав вид, что не заметил, как она вздрогнула. — Передумала?

— Я вернулась за сумочкой.

— Вот как?

Кора, чем бы она ни была встревожена, уже пришла в себя. Гибким движением она сняла с ручки кресла и перекинула через локоть сумочку из крокодильей кожи. Улыбнулась и, подойдя ближе, легко прикоснулась губами к его губам.

— Вернусь к ужину.

***

Реджина не слышала ни шагов, ни щелчка замка, просто вдруг в покрытом трещинами зеркале отразилось хмурое лицо эсэсовца.

Реджина не тронулась с места и не обернулась.

С равнодушным интересом она смотрела на расколовшуюся зеркальную поверхность: Голд оглядывал комнату, валяющиеся у стены осколки бокала и табуретку с отлетевшей ножкой.

Он медлил, наверное, оценивая, — Реджина мысленно усмехнулась, — стоимость нанесенного мебели ущерба.

— День не задался, — растягивая слова, пояснила она. — Похоже, у тебя тоже.

Голд остановил на ней взгляд, когда она заговорила.

— Собирайся, поедешь со мной,— приказал он.

Реджина пожала плечами.

— Я никуда не пойду, — монотонно ответила она.

— Это не предложение.

— Разумеется. — Она поймала в зеркале его взгляд: обеспокоенный, напряженный. — Ну, и что ты сделаешь? Пригрозишь? Пристрелишь? — она медленно обернулась. — Я никуда не пойду.

Эсэсовец молчал, глядя мимо Реджины. Она не сводила с него глаз, отчего-то уверенная: он не встретит ее взгляда.

Голд вдруг подошел к ней и, наклонившись над креслом, вцепившись в ее предплечья, рывком поднял Реджину на ноги.

— Поедешь, — процедил он и так встряхнул Реджину, что она больно прикусила язык. — Решила самоубийство совершить? И не рассчитывай.

Он выпустил ее плечи, и Реджина так и осталась стоять, безучастная и безмолвная, не имея ни сил, ни желания преодолеть охватившее ее безразличие.

На лице Голда появилось холодное презрительное выражение, он усмехнулся и заговорил, растягивая слова с издевательской насмешкой:

— А вас оказалось нетрудно сломать, ваше величество. Уже ищешь легкий выход? А сколько было героического пыла, праведного гнева. Жалкое зрелище.