Невеста лорда

Лес начинался резко, будто огороженный невидимой границей, не было ни прилегающих редких рощиц, ни вырубки, как это обычно бывает вблизи крупных городов. Огромные стволы почти смыкались, не было ни кустарников, ни молодой поросли, только черные, бугристые, толщиной в два обхвата и больше, вековые деревья. Стену леса рассекала, словно серо-голубая лента, широкая ледяная дорога, совершенно прямая и ровная, уводящая прямо в чащу. Сперва могло показаться, что это замерзшая река, но вместо возвышающихся берегов, по краям тянулись заснеженные канавы.

— Что это? — спросила Лейлис, когда они подошли к ледяной кромке, возле которой стояло несколько всадников и пешие из свиты лорда Рейвина, будто не решаясь ступить на дорогу.

— Это ледяной тракт. Все дороги на Севере выглядят так, — ответил Хэнред. — В любое время года.

— Почему же лед не тает? Ведь сейчас уже не так холодно.

— Он никогда не тает.

Лорд Рейвин и еще трое воинов пошли первыми, следом всадники, а Лейлис, лорд Хэнред и Риенар последними. Толстый лед скрипел под коваными сапогами, исходясь мелкими царапинами.

— Неужели никогда не тает? — с удивлением переспросила Лейлис, странно заинтригованная. — А если разжечь костер?

— Ха, попробуй! Я посмотрю, как у тебя это получится, — усмехнулся старик и добавил очень серьезным, тяжелым тоном, так что девушка и не подумала бы ослушаться: — Никакого огня, запомни это как следует. А самое главное — ни в коем случае не сходи с дороги, что бы ни случилось.

Лейлис невольно бросила взгляд в сторону, и ей померещилось, будто что-то мелькнуло за стволами ближайших деревьев, хотя, наверное, это просто пошевелилась ветка.

— Здесь еще ничего страшного, — успокоил старик. — Через пару сотен ярдов наша стоянка.

Действительно, пройдя совсем немного, они увидели, что дорога сильно расширяется, образуя овал, по бокам которого лес слегка отступал. На этом пространстве толпились люди, чуть поодаль располагалось темное глухое строение, очевидно служившее жилищем человеку, и стояло несколько высоких закрытых повозок, ровной прямоугольной формы, как ящики. Но Лейлис удивили не сами повозки, а то, что было в них запряжено. Девушка читала и слышала рассказы об этих существах и видела картинки, но до сих пор не была уверена, что они существуют.

— А, понравилась лошадка? — улыбнулся лорд Хэнред, проследив ее ошарашенный взгляд. — Это наши снежные скакуны. Одна из трех замечательных вещей, что сотворил Неизвестный, чтобы люди могли жить в землях Севера. Если бы не они, уж не знаю, как бы мы путешествовали. Это, наверное, самая дружелюбная нечисть, какая водится в наших краях. А может, и полунечисть.

От лошади у этого существа были разве что длинные грива и хвост, а тело было крупным, как у быка, ноги мускулистые и длинные, но с непропорционально тонкой пястью. Роль упряжи выполняли толстые металлические цепи, мощную грудь и шею животного пересекал широкий стальной хомут, больше напоминающий по конструкции кандалы. Лейлис осмотрела повозку, с передней стороны не было места для кучера, только крепление для упряжи.

— А где находится возница? Как ими править? — спросила Лейлис.

— Ими не надо править, они сами разберутся, куда бежать, лучше нас с тобой. Возниц, вожжей, кнутов наши лошади не любят. Да погладь ее, не бойся.

Лейлис протянула трясущуюся ладошку к морде животного, но оно мотнуло крупной головой и совсем по-волчьи клацнуло острыми хищными зубами в паре дюймов от пальцев девушки.

— Так, не дается пока, чует, что ты южанка. Ну, может потом признает, как повенчаешься с нашим лордом.

— У них такие острые зубы… — испуганно выдохнула Лейлис. — Чем они питаются?

— Кто ж знает, — просто отмахнулся старик. — Иногда сено едят, как обычные лошади, иногда падаль, зверьков мелких или птиц ловят, а рассказывают, что и на человека нападали и выедали внутренности. Но на хозяев — никогда, только на чужаков.

Лейлис во все глаза смотрела, как лорд Хэнред ласково оглаживает существо по холке и перебирает белоснежную гриву, продолжая рассказывать:

— Вот я слышал, лет десять тому, один купец из южан украл снежного скакуна и пытался на нем добраться до Верга. Но даже до Брейнденского леса не доехал — лошадь той же ночью вернулась к хозяину, упряжь порвана, пасть вся в крови, а купца того через несколько дней нашли на тракте всего разорванного и с перебитыми костями. Лошадь ему сердце выела.

— А может, это медведь был? — нерешительно предположила Лейлис.

— Нет, девочка, медвежья лапа следов копыта на теле не оставит. К тому же, медведь бы так зашиб, что голова бы отдельно валялась, а после бы в берлогу утащил. Знаешь, какие у нас здесь медведи водятся? В два человеческих роста, свирепые, клыки и когти в палец длиной, острые… Я ходил несколько раз на медведя зимой с копьем. Стрелы его не возьмут, мечом не достанешь — прежде он тебя переломает всего, а с копьем можно. Только надо с одного удара медведя убить, иначе он и раненый зашибет или разорвет легко, и не убежать от него. Ты медведя-то хоть раз видала?

Лейлис вспомнила, как несколько лет назад, когда они с сестрами были еще маленькими, их отец, вернувшись с охоты, принес в плаще медвежонка — тяжелый меховой комок, похожий на очень крупного щенка. Девочки играли и возились с ним несколько дней, поили молоком, заворачивали в тряпочки, а потом отец велел псарю отнести медвежонка обратно в лес. Лейлис плакала и просила отца его оставить, но тот ответил, что место дикого зверя — в лесу.

— Да ваши медведи — перекормленные грызуны по сравнению с нашими, — заключил старик, не дожидаясь ее ответа. Ему было очевидно, что настоящие медведи на Юге просто не водятся.

Лейлис краем глаза увидела, как какой-то человек, довольно странного вида, не похожий ни на воина, ни на жителя Верга, подводит еще двух снежных лошадей к повозкам и начинает, гремя цепями, их запрягать. На нем был длинный черный плащ, а на лице маска, было видно только, что волосы у него длинные и полуседые.

— Кто это? — спросила девушка, указав на человека в черном.

— Это смотритель стоянки. Он живет здесь и помогает путникам, которые едут через Брейнденский лес.

— Что же, он здесь совсем один? Все время?

— Да. Из города ему приносят еду и одежду. Иногда это делает специально обученная собака. Если смотритель умирает, то присылают нового. Этот здесь уже больше десяти лет.

— Десять лет! — воскликнула девушка. — И с ним ничего не случилось?

— Этот, — лорд Хэнред скривился от отвращения, — убивал детей, делал из них чучела, а потом ложился с ними в постель. С такими, как он, в лесу ничего не случается.

Лейлис пришлось несколько раз глубоко вдохнуть холодный недвижный воздух, чтобы справиться с внезапно подкатившим к горлу приступом тошноты.

Подошла Шилла в сопровождении нескольких северян, двое из которых несли сундук Лейлис и другие вещи. На лице служанки застыло растерянно-испуганное выражение.

— Госпожа, мне здесь не нравится! — заныла Шилла, хватая Лейлис за руку.

Лорд Хэнред усмехнулся в бороду и велел девочкам забираться в повозку, куда занесли их вещи. Лейлис поднялась на высокую закрепленную подножку, держась за створку, и ступила внутрь фургона, причем, в отличие от лорда Хэнреда, ей даже не пришлось пригнуться. Кузов был не меньше четырех шагов в длину и трех в ширину, сидя в нем могли бы легко разместиться человек шесть, хотя если дорога предстояла длинная, обычно путешествовали по двое или трое. Внутри было темно и глухо, как в гробу, только по боковым стенкам тянулись два узких горизонтальных окошка, забранных частыми решетками. Несмотря на уложенные в углу большие подушки, ворох шкур и покрывал, эта странная карета производила отнюдь не благоприятное впечатление.

— У нас в Долине в таких ящиках перевозят преступников, лорд Хэнред, — тихо заметила Лейлис.

— У нас все наоборот, девочка, — рассмеялся старик. — В закрытых повозках путешествуют благородные, а преступников обычно отправляют ехать верхом на мулах, привязав к седлу. Редко кто из них доезжает до места назначения, разве что по частям.