Страница 24 из 24
Каждый вспоминал. Возрождал в памяти какое-то особо дорогое ему мгновение, которое сохраняется еще и сердцем. Сердце, всегда сердце. Нельзя говорить об Эдит без конца, не повторяя этого слова. Слова ее жизни!
И вот началось. Тысячи пришли сюда. Тысячи молча стояли у подъезда, как ждали тебя у артистического входа...
Вынесли ящик, заваленный грудой цветов. Люди ошалело смотрели: как? и это наша Эдит?..
Люди окаменели, не смея подойти ближе. И я убежден, что в эту минуту каждый из них услышал твой голос, Эдит. Твой голос - горячий, чуть хрипловатый, животворящий!..
А потом началось триумфальное шествие. Это был твой апофеоз! Невероятно длинный кортеж пришел в движение, и Париж, весь Париж становился в караул по краям тротуаров, чтобы видеть твой уход. В черноте раскрытых окон белели лица. Толпы народа неподвижно стояли на тротуарах, провожая глазами это шествие. Остановилось движение. Ты пересекала свою столицу, свой Париж... Высшая оценка высшего таланта.
- Это Пиаф... Это Пиаф уходит...
Не просто любопытствующие стояли часами, чтобы отдать тебе последний долг. Это был один общий крик любви и признания, он поднимался к тебе, чтобы ты знала, что Париж теперь стал не тот и с тобой что-то навсегда ушло из Парижа.
Когда мы вошли в ворота кладбища и трехцветное национальное знамя, которое держал над гробом один из спасенных тобой военнопленных, заколыхалось между жилищами мертвых, все мы, твои верные друзья и твои родные, были стиснуты людской волной, которая хотела во что бы то ни стало принять участие в последнем шествии между резными, причудливой формы камнями, стоящими над теми, кто пришел сюда, чтобы больше не уходить.
Это было похоже на панику - гигантская волна покатилась по дорожкам, люди перелезали через могилы, и это уже были не те, кто присутствует на похоронах, это были те, кто считал, что имеет право проводить Эдит, потому что она всегда принадлежала им.
Бок о бок, без различия классов, положения, не обращая внимания друг на друга, люди безмолвно стремились вперед, чтобы бросить свой маленький букетик в открытую могилу. Какая-то бедная старушонка пыталась пробраться сквозь толпу, извиняясь и приговаривая :
- Вы понимаете... Я тоже должна ее проводить. Это ведь немножко и моя подружка!.. Мом - Пиаф!
Эдит, ты за годы стала Королевой песни! Но для тысяч ты осталась начинающей - мом. Маленькой уличной певицей, открывшей дорогу к сердцам. Певицей, выражавшей то, что порой люди не умели выразить словами, певшей, никогда никого не обманывая...
Пять часов вечера. А еще тысячи людей не успели склониться над глубокой темной дырой, в которую мы тебя положили...
Идет ночь. Она окутает мраком все вокруг, и твою могилу, и Париж, и наши сердца..."
Франция потеряла своего соловья. Но песни Эдит остались. Песни Эдит еще долго будут жить в сердцах и памяти французского народа.
Я закончу прекрасными словами Мориса Шевалье:
"Малышка Пиаф, пришедшая с улицы, чтобы стать Эдит Пиаф, отметила свою эпоху талантом, не похожим ни на какой другой.
Из ее пепла выйдут новые знаменитые голоса, вдохновленные ею, и они будут служить песне, потому что песня, которая входит в сердце толпы, - так же вечна, как любовь и жизнь".
Париж - Москва, 1964 год.