Страница 3 из 14
– Мне пора, – сказала я наконец, когда он во второй раз задремал на моем плече.
– Не, оставайся, – начал было он, но не договорил и зевнул во весь рот, а потом рассмеялся: – Ну ладно, может, я немного устал. Но все равно не уходи.
– Я приду завтра. Когда ты немножко оклемаешься.
Он состроил гримасу, как малыш, который не желает отрываться от мультиков и идти спать.
– Но ведь ты уже здесь! Это неразумное расходование времени с Иден.
Я закатила глаза:
– Хватит уже, дурачина. Иди спать.
– Но сначала пообнимаемся?
Он откинул одеяло и зарылся под подушки.
– Какой ты у меня брутальный. Как мне вообще жить с таким мачо?
Он рассмеялся и притянул меня к себе под одеяло. От его худощавого тела веяло таким теплом и уютом, что я не смогла устоять. Коннору неведомы комплексы, от которых страдают буквально все мальчишки нашего возраста. Однако и самовлюбленности в нем нет. Просто он знает, что для него важно, и знает, что бесполезно тратить силы на переживания о том, что он – не самый мужественный мужчина своего поколения. Именно поэтому я в него и влюбилась, на самом-то деле. И еще потому, что он теплый, как батарея в разгаре зимы.
В общем, у Коннора я просидела недолго. Даже не рассказала ему про Бонни. Получается, ушла я от него около двух, вернулась домой, пару часов потупила и решила, что посижу подольше в душе, от которого меня и отвлекла Кэролин.
И вот теперь я сижу в комнате, а внизу меня дожидается полиция. Натягивая джинсы, я решаю, что буду продолжать рассказывать свою маленькую ложь, как и обещала. Утренние сообщения Бонни все равно мало бы на что повлияли – и мне не хочется, чтобы Кэролин злилась на меня за то, что я ей наврала.
В двери появляется голова Кэролин. От неожиданности подскочив на ноги, я чуть не падаю на пол.
– Ты скоро?
– Только причешусь – и спущусь.
– Иден, – предостерегающе говорит Кэролин.
От ее тона – и ото всей этой ситуации – меня внезапно охватывает паника.
– Зачем полиции со мной говорить? Я не знаю, где Бонни. Правда не знаю!
– Они и не думают, что знаешь. Просто хотят поговорить. И если хочешь знать мое мнение, то остерегаться стоит не полиции, а мамы Бонни. Она чуть ли с ума не сходит.
– Но почему они вообще решили, что я смогу им что-то сказать?
– Потому что ты ее лучшая подруга. Если бы ты пропала, то я бы тоже побежала расспрашивать Бонни.
– А чего они так психуют? Зачем вызвали полицию? Скорее всего она просто тусуется где-то со своим бойфрендом.
Кэролин издает какой-то звук – я не могу понять, что он значит, и нахмуриваюсь. Что она имеет в виду? Что происходит? Как-то это все странно.
– Ну то есть да, обычно Бонни просто сама ответственность, – добавляю я. – Поэтому я понимаю, почему ее родители удивились. Но вызывать полицию…
Кэролин молчит, бросает взгляд на пустынный коридор за спиной, а потом смотрит на меня, приподняв брови. Это значит «давай быстрее».
– Полицейские спросят тебя, почему Бонни сбежала с Джеком.
– А я-то откуда знаю…
– Мне можешь не рассказывать, – перебивает меня Кэролин. – Все равно придется повторить то же самое полиции. Давай спустимся, и ты с ними поговоришь, хорошо? Я буду рядом. Тебе не о чем волноваться.
– А я и не волнуюсь, – удивленно отвечаю я.
Кэролин что-то бормочет (мне слышатся слова: «а вот я волнуюсь»), но потом быстро поворачивается и уходит по коридору. Я следую за ней.
Внизу меня ждут двое полицейских. Один из них мужчина – седой, мрачный. В основном говорит со мной именно он. Другой офицер – женщина, младше Кэролин. Она молчаливо пишет что-то в блокноте.
– Волноваться незачем, – сообщает мужчина, когда мы назвались по именам и обменялись парой любезностей.
Его зовут констебль Дельмонт – совсем как марка персиков.
– Нам просто нужно, чтобы ты говорила правду.
– Я ничего не знаю, – отвечаю я.
Я уже в четвертый раз это говорю. Но, похоже, меня никто не слушает.
Матильда, мама Бонни (я, кстати, никогда ей не нравилась), громко хмыкает.
– Правда! – настаиваю я.
– Просто расскажи нам, что знаешь, – говорит констебль Дельмонт. – Даже если тебе самой это покажется мелочью. Когда Бонни познакомилась с Джеком?
– Не знаю.
– Ну ладно. А сколько они уже встречаются?
– Не знаю.
– Бонни просила тебя помочь ей скрыть отношения?
– Что? Нет! Зачем ей это?
– Вы с ней сегодня говорили?
– Нет.
Переписку в WhatsApp же, строго говоря, нельзя назвать разговором?
– Вы говорили с ней вчера?
– Да, но только про подготовку к экзаменам.
– Вы говорили про Джека?
– Нет.
Почему они все помешались на Джеке? Потому что утром я упомянула его имя в разговоре с Кэролин?
Они смотрят на меня, точно ждут, что я скажу что-то совершенно определенное, но я понятия не имею, что должна сказать. Будто группа людей пытается объяснить мне в мельчайших подробностях какую-то шутку для своих – и теперь все ждут моей реакции.
– Что за херня тут происходит? – спрашиваю я наконец.
– Иден. – Голос Кэролин звучит напряженно, словно она пытается не выдать волнения. – Ты знаешь, кто такой Джек?
Наступает напряженная тишина. Я слышу, как тяжело дышит мама Бонни. Она едва не плачет от ярости. Женщина-офицер слегка наклоняет голову набок, сосредоточенно глядя на меня. «Она что, запоминает, как я выгляжу», – думаю я в смятении.
– Нет, – отвечаю я.
Какой тихий у меня голос! Взрослые тут же перекрывают его своими, шумными и настойчивыми. Мне становится страшно.
– Это Джек Кон, – говорит Кэролин.
– Кто?
Я так растеряна и напугана, что не понимаю, о чем она. Я не знаю никакого Джека Кона.
– Да господи боже! – во внезапном порыве отчаяния взвизгивает мама Бонни.
От неожиданности я вскакиваю на ноги. Она делает шаг мне навстречу, и я отступаю назад. Почему она так зла на меня? Это не я сбежала.
– Иден, просто скажи нам, где они!
И тут Кэролин говорит кое-что, от чего весь привычный мир разбивается на мелкие осколки.
– Мистер Кон, Иден, – говорит она. – Джек – это мистер Кон.
В моей голове возникает образ. Здание музыкальной школы. Я жду, пока Бонни закончит урок флейты. Стою, прислонившись к выбеленной стене, откинув голову на дверь. Над головой табличка с именем. Мистер Дж. Кон: Заведующий кафедрой музыки.
Мистер Кон, учитель музыки. Мистер Кон, репетитор моей маленькой сестренки. Мистер Кон, взрослый мужчина.
Мистер Кон, тайный бойфренд моей лучшей подруги.
Черт. Черт.
2
Чуть меньше года назад, летом перед одиннадцатым классом, Бонни торжественно заявила мне, что хочет познакомиться с алкоголем. В разумных пределах. «В безопасной обстановке», как сказала она тогда. Безопасная обстановка оказалась моей спальней. Бонни принесла выпивку, целую сумку бутылок: водку, джин, белое вино, красное вино и почему-то ликер «Франжелико».
– Думаю, этого должно хватить, – рассмеялась я.
Бонни посмотрела на меня с таким серьезным и озадаченным видом, что от смеха у меня на глазах выступили слезы.
– Мне хотелось подобрать типичный ассортимент винно-водочного магазина. Что-то не так?
– Да все так, особенно если ты – женщина лет за сорок.
Я смеялась и смеялась, и Бонни наконец перестала важничать и тоже расхохоталась.
Когда мы пришли в комнату, она опустилась на колени и стала расставлять бутылки полукругом на ковре, одновременно изучая этикетки.
– Я ничего не забыла?
– Бонни. – Я из последних сил старалась опять не захихикать. – Ты не взяла пиво. Или сидра. И вообще тут нет ничего, что стали бы пить подростки вроде нас.
– Ой, – дошло внезапно до Бонни. – Ой, да, пиво.
Она обернулась и посмотрела на ряд бутылок.
– Упс.
Она так и сказала. Упс.
Мы посмеялись еще, а потом я спустилась на первый этаж: спросить Боба, моего приемного отца, нет ли у него пива, которое мы могли бы одолжить ради эксперимента. Оказалось, у него был только эль. Мы решили, что эль тоже сойдет. Моя приемная старшая сестра, Валери, была дома на каникулах. Она услышала наш разговор и пожертвовала нам бутылку «Амаретто».