Дар

Рая действительно взяла, вернее буквально выхватила, одну сумку из рук Светланы и пошла рядом с той, провожая её до дома. По дороге она успела спросить имя Светланы, рассказать о себе, поделиться тем, как вычислила недоброжелательницу. К счастью, дама оказалась довольно болтливой и не стала требовать ответов на свои вопросы и новых не задавала. Всю дорогу она болтала сама. Пока она это делала, Светлана успела рассмотреть её исподтишка. С прошлого раза ей запомнились только огненно-рыжие волосы, какого-то даже красноватого оттенка. Сейчас же Светлана могла более подробно разглядеть собеседницу. Среднего роста. Кажется, ниже за счёт полноты, характерной женщинам за сорок. Хотя хорошая фигура просматривается даже сейчас. Уже появились морщины, но их ещё не много. А вот уголки губ уже поползли вниз. И щёки потянулись за ними. Со временем станет похожей на бульдожку. Уже довольно заметен второй подбородок. Сколько ей сорок пять? Или уже за пятьдесят? Руки ухоженные, маникюр, как только из салона. Да и стрижка, похоже, обновляется раз в месяц, модная. Рыжая – скрывает седину. Не идёт ей этот рыжий цвет, делает её ещё более жёсткой и властной, а она и так похоже давно уже на руководящих должностях, и эта начальственность похоже уже въелась в само её существо. Вообще, она даже симпатичная, эта Рая, если отмести всю эту имиджевую ерунду. Выражения лица только высокомерно-суровое, сразу выдаёт начальницу и портит её, делает куда менее женственной. В молодости, наверное, была очень миловидной, что даже делало её красивой. А может облик целиком делает её такой неприступной женщиной-скалой: строгий костюм, укладка, как на приём, рыжие волосы – тоже претензия на статус. Выражение же лица только дополняет общую картину. Интонации в голосе тоже стальные и авторитарные, не терпящие возражений. Светлана удивилась самой себе, как она сразу же всё это не увидела, ещё в первую их встречу. Стоит только внимательно посмотреть на даму, как сразу становится понятно, что не стоит с ней связываться, даже близко подходить не нужно было. А сейчас вот идёт болтает, позабыв про свой статус и имидж, как обычная женщина, и даже налёт её начальственность чуток рассеялся.

Уже подойдя к дому Светланы, рыжеволосая ещё раз попросила прощения за недоверие и всю реакцию.

– Да я понимаю, это всё выглядело странно, – ответила Светлана, прикидывая, как бы уже в конце-то концов отвязаться от рыжей.

– А когда вы начали видеть своё кино? Вы всю жизнь были ясновидящей? – напоследок спросила Рая.

– Нет. Не всю жизнь. Рая, извините, но на эту тему я не хочу разговаривать. Я уже пришла. У меня дома дети одни, я пойду.

Светлана собрала мужество в кулак и сурово, как она полагала, посмотрела на рыжую. Приготовилась отказать, если та будет напрашиваться в гости. Но Рая безропотно отдала сумку. А потом ловко откуда-то вытащила визитку и вручила Светлане со словами:

– Светлана, не знаю, смогу ли я вам когда-либо чем помочь, но мало ли. Я чувствую себя вам обязанной. Позвоните мне если что. И зря вы всё-таки отказались от благодарности.

Чуть раньше, пока женщина болтала, а Светлана её разглядывала, та успела спросить, может ли она материально отблагодарить Светлану и сколько стоят её услуги. Светлана же сказала, что ей Рая ей ничего не должна и попросила больше не поднимать эту тему.

– Хорошо, спасибо, – сказала Светлана. И, так как руки были заняты, да и сумки тяжёлые, только мельком глянув на карточку, сунула её в кармашек дамской сумочки.

– До свидания, Светлана.

– Всего доброго, Рая.

Плохой свидетель

Как вот это всё можно объяснить полицейскому так, чтобы он понял и при этом не отправил Светлану в сумасшедший дом.

«Как она оказалась на месте преступления?» – не однократно спрашивал он.

«Почему для него так важен этот вопрос?» – невольно задумалась Светлана после третьего раза.

Светлана говорила, что случайно. Кто же знал, что надо будет ещё легенду придумать на случай общения с полицейскими. Она-то ехала совсем с другой целью. И даже если бы Анна не стала её слушать, она хотя бы попыталась увести её с того места или задержать где-нибудь в сторонке, где стрельба была бы им не страшна.

После того, как всё самое страшное произошло, люди с этой площади перед метро испарились, как будто их и не было. Те, кто были свидетелями происшествия, просто сбежали. К тому моменту, когда приехала полиция, Светлана оказалось единственной, кто был свидетелем кошмара. На площади, конечно же уже вновь появились люди, это были те, кто спешил с работы домой, или же те, кто встречался после работы с друзьями. Были несколько зевак, куда же без них. Кто-то останавливался, чтобы посмотреть, что же тут произошло, но свидетелем оказалась одна только Светлана.

Она осталась рядом с телом Анны. Не могла она сейчас бросить её, хоть и помочь ей уже ничем не могла. Светлана пребывала в шоке и даже не от самой трагедии, хотя, конечно, это ужасно. И не от того, что теперь в полиции и неизвестно ещё, чем всё это может закончиться. А скорее от того, что у неё ничего не вышло. Спасти Анну у неё не получилось, ничего она не исправила.

Вернулся полицейский и сказал, что Светлана может быть свободна. Просил подписать протокол и выдал пропуск на выход. Наконец-то её отпустили.

В коридоре Светлану ждала мама.

– Ты чего здесь? – чужим голосом спросила Светлана, – с девочками что-то случалось?

Это был скорее формальный вопрос, чтобы выяснить причину маминого появления. Сейчас Светлана не могла ни удивляться, ни беспокоиться, ни переживать. На сегодня лимит её эмоций уже был исчерпан. Скорее всего именно поэтому она говорила с матерью бесцветным равнодушным голосом, лишенном хоть каких-то интонаций.

– Нет, не из-за девочек, с ними всё хорошо. Мне позвонили полицейские, сказали, что ты у них. Я тут из-за тебя.

Светлана как-то равнодушно подумала, что маме же нельзя волноваться, у неё же сердце, поэтому также без эмоционально поинтересовалась:

– Ты как себя чувствуешь?

– Да я-то что? Ты-то как себя чувствуешь? Увидеть всё это…

– Я как? Не знаю. Никак.

Мгновение помолчав, Светлана добавила:

– Хочется лечь и умереть. Нет, наверное, просто лечь, укрывшись с головой, чтобы никого и ничего не видеть, и чтобы никто не трогал.

Они спускались по лестнице, когда усталым голосом Светлана продолжила:

– Поехали домой. Девочек заберём и к вам с папой домой?

– Конечно, доченька, поехали. Папа уже забрал девочек, так что просто едем к нам.

Это была единственная фраза мамы, видимо, она поняла, что на сегодня расспросов со Светланы достаточно и решила, как та озвучила, не трогать её, в первую очередь не беспокоя разговорами.

Подруга Раисы

После трагедии с Анной прошло три месяца. Весна ещё толком не наступила, но уже всё чаще было солнечно и хотелось обновления. Светлана решила сменить сумку – внести изменения в имидж. Да и в принципе хотелось чего-то нового. Давно пора было уже отойти от трагедии. Светлане даже пришло в голову выкинуть ту сумку, с которой она ходила зимой, с которой она была на месте трагедии. Сумка, конечно же, была не виновата. Это был своего рода ритуал. Раньше это была любимая сумка, сейчас же вдруг стала противной, почему-то напоминающей о случившемся. Так и не решив, выбрасывать её или пока отложить, Светлана достала сумку более подходящую для весны. Она стала перекладывать вещи из одной сумки в другую. Хоть и говорят, что женская сумочка – это кладезь самых неожиданных вещей, а вот отыскать нужную практически невозможно, для Светланы это правило не работало. Она категорически не понимала женщин, у которых хаос в сумочке. Это же в первую очередь неудобно. Светлана любила, чтобы в сумке был идеальный порядок, чтобы все нужные вещи была разложены по местам, вернее по кармашкам и отделениям. Когда ей нужно было что-то достать из сумки она могла это сделать, как говорят «с закрытыми глазами». Она всегда точно знала, где что у неё лежит. Поэтому процедура смены сумки – это был целый ритуал. Довольно просто было вытащить вещи из одной. Сложнее было переложить в другую, наведя порядок.