Невеста тёмного лорда

– Ваше право, – пожал плечами целитель. – Никаких заклинаний для повышения уровня магии не существует, если у вас только нет накопителей. Так что отдыхайте, можете прогуляться на свежем воздухе. Погода сегодня замечательная, – улыбнулся он.

– Благодарю. Я воспользуюсь вашим советом.

– Миледи, – поклонился нам целитель и ушёл.

– Грамотно выпили?! – тут же въелась мама, как только дверь за магистров закрылась. – С каких пор ты раздаёшь свою магию налево и направо?

– Я не хочу это обсуждать, – строго произнесла я. – Я позволила это сделать, и позволю ещё раз, если понадобиться. На этом всё.

– Ты играешь с судьбой, Олли, – тихо проговорила она.

– Вполне, может быть, – грустно ответила я, кутаясь в одеяло. Было холодно. До дрожи.

Но от мыслей, что я смогла хоть что-то сделать сейчас для Вилли, мне становилось теплее. И плевать я хотела на принцессу, на факт измены и всего прочего, лишь бы он был жив. Я потёрла пальцами кольцо, которое теперь не сниму даже под пытками.

Мама ушла, оставляя меня одну. Анна принесла мне целый поднос с едой, и я даже поднялась и поела. Зашёл брат, посмотрел на бледную меня, и пошёл занимать моими обязанностями, время от времени забегая, чтобы что-то спросить.

Ближе к вечеру мне стало лучше. Я не теряла равновесия, когда стояла или куда–то шла, перестало знобить, и даже прилив сил был, но резерв как был пуст, так и остался. Так всегда бывает. Сначала восстанавливается физическая оболочка, а уже потом накапливается энергия. Было бы странно наливать молоко в кувшин с дыркой на дне. Неэкономично.

А вот уже вечером я всё же уговорила маму навеститесь тетю и дядю сегодня, а не ждать до утра, и Николас любезно согласился открыть для нас портал. Сам он с нами не пойдёт, потому что «на него тут дела видите ли свалились и ему некогда». Причем когда он это говорит, он смотрел на меня таким взглядом, что я подумала, а не отменить ли ему университет?

Брат открыл портал в дом дядя Вацлава.

– Дом не спали! – сказала мама, заходя в тёмное облако.

Николя картинно закатил глаза.

– Удачи, – сказала я ему, и пошла вслед за мамой.

В портале было сумрачно, и тьма клубилась возле моих рук, липла и играла с подолом моей юбки. Она всегда меня любила.

Из портала мы вышли в холле. Нас тут же встретил дворецкий, который забрал наши вещи у горничной и проводил нас в гостиную.

Дом был старый, как и сам род Моргов, о чём свидетельствовала картинная галерея на третьем этаже. Мама каждый раз с придирчивым взглядом рассматривала всё вокруг. Всё же она выросла в этом доме.

– Аделаида! – воскликнула тётушка. – Спасибо, что приехала, – кинулась она обниматься.

– Здравствуй, Матильда, – сдержано поприветствовала её моя мать. – Как Вацлав?

– Без изменений, – печальным голосом ответила она, а потом заметила меня. – Олли, и ты тут? – и тоже бросилась меня обнимать.

Тётушка была среднего роста и черными, как смоль волосами без единого седого волосика. Заплаканные карие глаза смотрели тускло, а на лице было столько морщин, что моя мать по сравнению с ней выглядела девчонкой, хотя они и были ровесницами.

– Здравствуй, тётя, – сказала я, целую её в щеку.

– Ты постарела, – заметила мама.

– Да, – у тёти опустились плечи. – Нервы ни к черту со всеми этими нападениями и казнями. Пойдёмте, – позвала она нас. И мы поднялись на второй этаж в спальню, где на кровати лежал изуродованный дядя Вацлав. В комнате было два целителя. Один делал свою работу, другой внимательно следил. На нас они не обратили никакого внимания.

– Четыре перелома, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение, множество гематом, магическое истощение. Два раза приходил в себя, просил воды и снова терял сознание. Шансы на выздоровление мизерные, – быстро проговорила тётя.

Мама смотрела на старшего брата как на покойника. Он и был похож на покойника, бледный, местами фиолетовый, весь в бинтах и гипсе. И наверняка холодный.

Не знаю, что чувствовала в этот момент мама. По её лицу ничего не скажешь. Разве что побледнела немного, но этот пристальный взгляд, с которым она изучала тело дяди, оглядывая каждую его черту… так смотрят, когда хотят запомнить, оставить образ в памяти.

Целители молчали. Да и не нужно было ничего говорить. Их усталые лица говорили за них.

Я вышла из комнаты больного в каком-то оцепенении. Отовсюду веяло смертью и горечью соболезнований и утраты, от которых пробуждались воспоминания о смерти отца, о том, как он медленно угасал день за днём. Бесконечная толпа целителей у его кровати, мама даже к ведьмам обращалась, проводила свои ритуалы, но без толку.

И мы каждый вечер собирались за большим столом, понимая, что вот этот вечер может быть последним, и больше мы так никогда не соберёмся. Но последний раз мы собрались всей семьей на завтрак. Отец впервые за несколько месяцев почувствовал себя лучше, шутил и строил планы на будущее. И мы подумали, что всё… болезнь миновала и дальше впереди его ждёт выздоровление. И мы все выдохнули, а за два часа до обеда к матери подбежала служанка со словами:

– Миледи, лорд Черн… скончался.

Меня и брата отослали наверх, где мы и просидели весь оставшийся день. Мама к нам не заходила. Зато тётя Матильда была с нами и её дочь Глория, которая на год меня старше. И они всё говорили и говорили, рассказывали какие-то истории, а мы с братом смотрели друг на друга и понимали, что сейчас внизу происходит что-то такое, чего не передать простыми словами, потому что для каждого оно своё.