Шаромыжники

А теперь не сочти за труд, переверни эту вот картинку. — он указал на набросок старинного особнячка. — И прочти вслух, что там написано.

Михаил исполнил просьбу:

— Тут написано: "Квартирую здесь, в Китайгороде. Жду встречи и тоскую. Андрей.

1. VIII.1808.

Постскриптум: Не забывайте о пожаре в М.". И три восклицательных знака.

Ну и что из этого следует?

— Рассеянным ты, Миша, стал, и невнимательным. Ещё раз посмотри: ничего странного не замечаешь?

— Хм-м… Да нет, вроде ничего… Надпись тем же карандашом, что и сам рисунок. Ничего необычного.

— Ты так думаешь?

Встав, Влад обошёл стол и, схватив первую попавшуюся газету, положил её рядом с листком.

— А теперь сравни.

— Что сравнить? Это газета, а это — записка…

— Текст сравни, те-екст!!!

Михаил ненадолго замолчал, пробегая глазами газетные строчки, потом уставился на записку некоего Андрея.

— Так, погоди… Чего-то я не понял… Вот тут дата: восемьсот восьмой год. Газета тоже тогдашняя. Тогда с какого перепугу вот здесь — палец Скакунова с силой упёрся в карандашную строчку — послереволюционная орфография? Куда, спрашивается, еры с ятями девались? Вот хоть убей — а не похоже это на подделку! Бумага-то натуральная, веленевая, т не только что из-под станка! Чтобы так рисунок застаривать — много труда и средств положить нужно, и всё псу под хвост из-за неграмотного текста? Та ну, не верю. Идиоты среди фуфлогонов такого уровня давно повывелись.

— Ой, дога-ада!!! — мультяшным голосом пропел олигарх. — И только на третий день плена Зоркий Сокол заметил, что в тюрьме выломана задняя стена!..

Всё дело в том, Миша, что это вот — не просто записка с картинкой. Это письмо. Письмо мне и, как ты сам убедился, из тысяча восемьсот восьмого года. Оно было засургучено в этой вот бутылке и спрятано в заранее обусловленном месте. А остальная макулатура приложена для подтверждения, что написавший действительно жив-здоров и на свободе.

Хочешь верь, Миша, хочешь — не верь, но лучше тебе поверить. У меня действительно есть своя машина времени. Да, тот самый Золотой Ключик от той самой волшебной дверки…

— Да ты гонишь, Колючий!

— Представь себе, нет. Просто я никогда не отрицал для себя возможности существования невероятного. Думаю, ты слыхал, что Французская академия наук когда-то заявила, дескать, камни с неба падать не могут. Вот только Тунгусскому метеориту на мнение учёных было как-то наплевать и он шандарахнулся в тайгу тогда, когда ему понадобилось. И заметь — он не один такой камешек…

Так вот, испытания устройства проходят уже несколько лет по всем правилам. Мы запускали морских свинок, кроликов, собак, даже обезьяну и крокодила. Кстати, последнего, судя по летописям, забросило аж в шестнадцатый век: калибровка "Ключика" тогда была ещё крайне несовершенна.

И, наконец, мы трижды отправляли за черту людей. Но, к сожалению, весточку о себе подал только вот этот Андрей Демидов. Что случилось с остальными, я не знаю: возможно, погибли, а возможно, просто не захотели выходить на связь или были лишены свободы действий, например, попали в плен. В любом случае, начало девятнадцатого века — это единственное время, о котором можно с уверенностью сказать: да, там можно выжить, и притом неплохо существовать. Сам видишь: домик нарисован приличный, в пределах Садового Кольца, да и на денежку эту синенькую, как я догадываюсь, можно было купить не только три корочки хлеба.

И поэтому мой племянник, если уж он из-за своей горячности попал в такое положение, что даже я не могу его гарантированно защитить здесь — отправится туда. Только не в Россию, куда скоро придёт Наполеон, а туда, где при светлой голове, некоторой сноровке и солидных финансовых вложениях можно зарабатывать огромные состояния. В Америку.

Но, как я уже говорил, ему нужен при этом помощник и консультант, разбирающийся в тонкостях той эпохи, о которых не упоминают учебники и заслуживающий полного доверия. И это — ты, Михаил.

Газарян положил руку на плечо собеседника, не давая тому вскинуться:

— И давай, Миша, не спорить. Сам посуди: ну что тебя тут ждёт? Ни детей, ни плетей, как говориться, бобыль-бобылём. Всех умений, по большому счёту, "могу летать на вертолёте, могу не летать на вертолёте". Доходы… Извини, но говорить о доходах — это несерьёзно: я-то знаю, сколько получают мои охранники, да. По сравнению с другими, согласен, неплохо, на хлеб с маслом хватает. Вот только ломтик то-оненький, Миша, и со временем толще не станет. На сколь-нибудь серьёзную должность в моих структурах ты не годишься: нет в тебе ни хитрозадости, ни талантов экономиста или управленца. Воевать ты умеешь, не спорю. Но и тут у тебя уровень вертолётного комэска. Дать тебе полк под командование, так сам же через три-четыре дня волком взвоешь на таком хозяйстве. И при этом не стоит забывать, что в России над тобой висит статья за незаконный переход госграницы: тебе же после освобождения ещё пару-тройку лет выезд запрещён был. А здесь тебя местные "чор-червоные" фашики очень "любят": они о тебе давно справочки навели, благо получить снимки с камер видеонаблюдения стоит недорого. Ты ж мало того, что "москаль клятый" и "кровавый палач мирных муслиманов и эстонцев", так ещё и умудрился, отмахиваясь, немножечко покалечить сынка одной скотины при больших погонах. Мальчик с друзьями просто развлекался, а злобный кацап, понимаешь, вместо того, чтобы доставить детишкам радость и поползать малость на коленях, утирая кровавую юшку, взял, да и вышиб пареньку глазик, да и челюстей пару посворачивал. Ай, как нехорошо. Неэстетично, понимаешь, да? Нет, пока ты при мне, можешь не беспокоиться. Но если вдруг меня не станет? Что тогда? Правильно, молчи и думай, да.

Так что там, за чертой, ты ведь не только сможешь осуществить несбыточную мечту и оказаться в прошлом, как раз в те времена, когда твой уважаемый пра-пра-сколько-то раз прадедушка брал Парижи с Варшавами, но и станешь недоступен не только всякой фашистской сволочи, но и тётушке Юстиции. Риск, конечно же, есть но, сам понимаешь, если бы он был очень серьёзен — я бы родного племянника туда пускать не стал бы…

…Так за беседой прошло ещё два часа. В конце концов, проведший за свою жизнь немало деловых встреч и закулисных переговоров олигарх одолел упёртого летуна, с ходу назначив того главным военно-исторический консультантом и начальником штаба предстоящей экспедиции сквозь время.

Кроме того, Скакунов получил ещё одно задание: по возможности добраться из Америки в Российскую Империю и отыскать там "робинзонящего во времени" Демидова. А там уж, передав приветы и новости о семье, действовать по обстоятельствам. Предполагалось два варианта: в первом случае планировалось забрать его в ту же Америку, чтобы влить в дружный коллектив хронопутешественников; во втором же, если почему-либо Андрей уехать не сможет или не захочет — то снабдить того деньгами и информацией, хранящейся в электронной читалке и оставить в качестве резидента на русской территории. Впоследствии, как задумывалось, туда будут посылаться новые экспедиции, и уже обжившиеся в девятнадцатом столетии люди смогут оказывать новичкам немалую помощь.

Разумеется, альтруизмом Влад никогда не страдал, но некоторый риск в бизнесе считал вполне приемлемым, а выгоду для семьи — высшей целью. Так что вкладывал он довольно серьёзные средства в авантюру с хронопутешествиями, рассчитывая на возможность создания в Америке процветающей экономической империи во главе со своим племянником Давидом и его потомками. Кроме того, Газарян, как и любой истинный сын своего народа, никогда не забывал о том, как кроваво турки геноцидили армян, не щадя ни стариков, ни маленьких детей. Он даже заказал настенную карту в свой рабочий кабинет, где половина азиатской Турции была закрашена чёрным с белой надписью на четырёх языках: "Здесь была Великая Армения. Здесь она будет!".