Страница 54 из 56
Вытряхнутый из машины Кашириным и Зудинцевым Батманов никак не мог прийти в себя.
- А девочка сказала, что мама живет в Мурманске,- только и промямлил Вадим Германович.
Он даже не попросил ребят представиться, приняв их за ментов. Физиономия Михалыча действовала лучше любой ксивы.
Оксана не слишком натурально всхлипывала у меня на груди. Каширин что-то усердно записывал в блокнот. Зудинцев изучал паспорт и водительские права Батманова, хотя, уволившись из органов в 1999 году, уже три года не имел на это права.
Мы блефовали и выиграли. Так нам тогда казалось.
- Я дам вам денег!- неожиданно произнес Батманов.- Не надо ничего писать,- обратился он к Родиону.- Я дам вам денег. Много у меня нет, но я готов... все, что есть....
- Потерпевшие!- обратился ко мне и к Оксане Зудинцев.- Вы согласны на материальную компенсацию ущерба, причиненного вам Батмановым Вэ Гэ?
Стажерка перестала всхлипывать и с надеждой посмотрела на меня.
- Сколько?- буркнула я.
- У меня есть десять тысяч наличными...
Я презрительно фыркнула.
- Я могу продать квартиру... и машину,- добавил он.
- Меня устроит сумма, которую вы недавно сняли со счета в "Кредит-Простор-банке",- сказала я.
- Это какая-то ошибка,- пробормотал Батманов,- у меня нет счета в этом банке или в каком бы то ни было еще. С 1998 года. Вы можете это проверить.
При упоминании о "Кредит-Простор-банке" ни один мускул не дрогнул на лице Вадима Германовича. Он продолжал жалко шмыгать носом, кутаясь в долгополое пальто.
- Сколько денег вы оставили своей бывшей жене Ларионовой?- спросил Зудинцев, уткнувшись в паспорт, как будто на этот вопрос его натолкнул штамп о разводе.
- Сто пятьдесят тысяч долларов,- еле слышно выдавил Батманов.- Но тогда были другие времена. Я мог себе это позволить... Сейчас я на мели.
И жена не дает мне в долг. Да и денег этих у нее больше нет... Она больная женщина - все растранжирила за один год. Недавно сама приходила ко мне - просила денег на ребенка. У нас дочка...
Я ей отдал шестьсот долларов - все, что у меня тогда было...
Зудинцев его отпустил. Он сказал, что двадцать лет проработал в органах и может отличить, когда человек врет, а когда нет. Зудинцев был убежден, что Батманов не врал. У меня было другое мнение, но... никаких доказательств, кроме собственных ощущений. А еще у меня было отвратительное настроение: поймав подонка с поличным, мы отпустили его на все четыре стороны. Чтобы в нашей операции приняли участие правоохранительные органы, нужно было получить высочайшее соизволение Обнорского. Но начальники, как и мужья, узнают обо всем последними.
***
На следующий день я позвонила Юлии Львовне и сказала, что проведенные Агентством журналистских расследований оперативно-розыскные мероприятия опровергают факт хищения гражданином Батмановым средств с ее личного счета. Я нарочно говорила с ней сухо и сдержанно. Мне было неприятно признаваться в наших неудачах.
Юлия Львовна была изрядно пьяна, она так же, как и во время своего первого визита ко мне, истерично расхохоталась.
- Я так и знала,- говорила она, причем не мне, а кому-то, кто был с ней рядом.- От этих щелкоперов не будет никакого проку. Журналюги бездарные! Лучше бы я сразу наняла бульдога! Давно бы дело было сделано!
- Ну как?- спросил меня Родька, присутствовавший при разговоре.
- Может, Батманов и прав,- сказала я, пожав плечами,- она действительно с приветом. Во-первых, сейчас два часа дня, а она пьяна в стельку. Во-вторых, обозвала нас щелкоперами, а в-третьих, собирается нанимать кинолога с собаками.
Родька присвистнул и покрутил пальцем у виска.
Я была уверена, что на этом в истории Юлии Львовны Ларионовой будет поставлена точка, но ошиблась.
Вечером того же дня ко мне в кабинет зашел Зудинцев, весь день промышлявший в УБЭПе, и плотно прикрыл за собой дверь.
- Послушай, Марина, мне удалось кое-что узнать. Выявлены аналогичные случаи таинственных исчезновений денег со счетов. Вот, я выписал фамилии пострадавших. Первый случай произошел года два тому назад. Есть вероятность, что все это звенья одной цепи.
Я присела за стол и пробежала глазами список. В нем значилось пять фамилий.
- Михалыч! Но ведь здесь все женщины,- в восторге от собственной наблюдательности заметила я, но тут же осеклась.- Разве что вот эта фамилия...
Онупко... может принадлежать и мужчине тоже. А, Михалыч?
- Онупко - это мужчина,- подтвердил безжалостный Зудинцев.- Но...
- "Но"?
- Но - бывший. Незадолго до того, как у него пропали деньги, Онупко лег в клинику пластической хирургии и изменил пол.
Я всегда гордилась отличавшими меня умом и сообразительностью.
- Есть контакт, Михалыч!- заорала я, потому что меня осенило.- Скажи, а в УБЭПе еще не поняли, почему все пострадавшие - женщины или трансвеститы?
- Еще не поняли,- убежденно ответил Зудинцев.
- А ты, Михалыч, конечно же, понял?
Подполковник в отставке напрягся, силясь выдвинуть какую-нибудь удобоваримую версию, но вынужден был сдаться.
- Честно говоря, еще нет.
- А я знаю! Знаю!- Я заплясала по комнате.- Михалыч! Юлия Ларионова тоже недавно делала пластическую операцию - подтяжку.
- Черт побери! А в этом что-то есть, Агеева. Хотя, конечно, не факт...
- Еще какой факт! У меня тоже была кредитная карточка.- На всякий случай я использовала прошедшее время.- Чтобы с ее помощью получить деньги, мало засунуть ее в банкомат, надо еще набрать пин-код, определенный набор цифр. Как можно воспользоваться кредиткой, не зная их? Никак. Нужно выведать эти заветные цифры. И знаешь, Михалыч, как это можно сделать? Под наркозом. Пластические операции, за редким исключением, проходят под общим наркозом!
- Над этим надо подумать, Марина,- сказал Зудинцев.- Помню, подстрелили мы одного налетчика. Трое других ушли. Подстреленного отвезли в больницу, его там сразу на операционный стол - под нож, пулю извлекать.
Сейчас уже не вспомню, из какого места. Одному из оперов выдали белый халат и разрешили войти в операционную, когда пациенту давали наркоз. Пара вопросов под кайфом - и паренек сдал нам всех своих подельников с потрохами. Так что очень может быть. Но проверить не помешает.