Мы уже там? (ЛП)

Пока Элайджа и его соседка обсуждают финал «Римских каникул» и свои эмоции на этот счет (грусть, радость), Дэнни гадает, действительно ли в глубине души Одри Хэпберн обожают абсолютно все. И в этом совпадении нет ничего странного. Если это так же естественно, как желание утолить голод сытным обедом, это не усиливает сходства между двумя братьями.

А что, звучит вполне правдоподобно.

========== 12. ==========

– А это твой брат? – шепчет Пенелопа, показывая Элайдже через плечо.

Он не понимает, почему она шепчет, потом оборачивается и видит, что Дэнни уснул, положив голову на откидной столик, и лампа над головой подсвечивает краешек его плеча.

– Как думаешь, дать ему подушку? – спрашивает Элайджа.

– Не, не стоит.

Элайджа протягивает руку через подлокотник и выключает лампочку, потом снова поворачивается к Пенелопе и спрашивает, есть ли братья и сестры у нее. У нее три сестры, и одна из них через пару месяцев выходит замуж.

– Слава богу, она старше меня, – вздыхает Пенелопа. – Но мне придется надеть это ужасное платье. Я так ей и сказала: «Это платье просто ужасно!» Конечно, ее собственное платье просто шик. Подружки невесты нужны, только чтобы подчеркивать красоту невесты. Мне плевать, кто что скажет, но это не честь, а издевательство. А еще у ее платья есть шлейф! Когда я его увидела, я взяла и расплакалась. Не потому, что замуж выхожу не я, это можно пережить. Но когда я увидела это белое сатиновое платье со шлейфом, я как будто вернулась в детство, когда мы устраивали переодевания. Она всегда надевала мамины платья так, что они волочились за ней. Разумеется, я прыгала на них, чтобы она запнулась и упала. И, конечно, за следы ног на платьях наказывали меня, хотя из-за сестры все подолы были в пыли! А тут на примерке я увидела ее в платье и поняла, что больше не могу прыгнуть на шлейф. Я не могу сдернуть ее платье через голову, чтобы весь приход увидел ее нижнее белье. Я не могу даже сказать, что хватит уже брать чужое и надо успеть убрать его обратно в шкаф, пока не вернулась мама! Нет, это ее платье. И она выходит замуж. – Пенелопа качает головой.

========== 13. ==========

«А вот мальчики никогда не наряжаются женихами, – думает Элайджа. –Все детство репетируют свою свадьбу только девочки».

Но они изображают другие пары. Бэтмана и Робина. Люка и Хана. Фродо и Арагорна. Ковбоя и Индейца.

У них был всего год или два на эти игры, а потом Дэнни стал наряжаться совсем иначе. Теперь он играл единственного героя – более крутую версию себя. Он выискивал в торговых центрах идеальный наряд, который сделал бы его одновременно таким, как все, и особенным. Никто не объяснил этого Элайдже, и он был еще слишком мал, чтобы догадаться самому. Он понял только, что теперь брат больше не хочет быть супергероем, не хочет спасать их задний двор от зла.

Тогда Элайджа тоже перестал наряжаться. Он удалился в обитель своей комнаты, к рисункам и мягким игрушкам. Это, конечно, было совсем не то.

Сестры наряжаются, чтобы отрепетировать то, что действительно ждет их в будущем. А братья, думает Элайджа, делают это совсем для другого. Они отыгрывают свои фантазии, пока в игру не вступает реальность и не требует репетиций совсем другого спектакля. Нужно учиться. Окончить университет. Продать побольше пирожных. Нужно повесить плащ и влезть в деловой костюм.

========== 14. ==========

Дэнни просыпается в особую безвременную ночь дальнего перелета. Шторки иллюминаторов опущены. Стюарды парят в проходе, как ангелы-хранители. Путеводитель упал к его ногам.

Женский голос рассказывает:

– И тут, представь только, я захожу в комнату, а там Кортни Лав! Я уже рассказывала? Нет? Отлично. В общем, я глазам своим не вижу. Нет, тогда она уже не была вокалисткой группы… как ее там? «Hole», не настолько же я старая! Я не старая! В общем, уже после «Hole» захожу я в комнату, а там она. Просто не верю своим глазам! Так вот, я подхожу к ней и предлагаю косяк. Как ни в чем не бывало. И вижу, что мой парень просто восхищен моей смелостью. И она принимает косяк… но у нас обеих нет спичек! Я начинаю суетиться, достаю из карманов кучу травки и бумажек для самокруток, но ни спичек, ни зажигалки! И тут мой парень наклоняется к ней, Кортни смотрит на него, и он спокойно дает ей прикурить. А я продолжаю выворачивать карманы! Она говорит «спасибо» и дает ему затянуться, а потом он даже не предлагает косяк мне! И они стоят, разговаривают и передают друг другу косяк, как будто меня тут вообще нет! Я зову его по имени, а он только небрежно улыбается! Поверить не могу! В их разговор вступает еще несколько парней, а я остаюсь в стороне. Кортни точно меня заметила. Но, думаешь, она что-то говорит? Нет! Ни слова! Мой парень лебезит перед ней, как перед папой Римским, и у меня просто мозги кипят, и я в итоге просто ору: «Да поцелуй уже ей кольцо!» И все в комнате пялятся на меня. Я-то знаю, что и зачем я сказала, но все остальные этого не понимают. Мне надо убираться. Немедленно. Мой парень смотрит на меня с таким видом, как будто я только что назвала его мать шлюхой, а все остальные думают, что я хотела оскорбить ее величество Кортни Лав! Я выбегаю из комнаты и не смотрю, куда бегу… так я познакомилась с Билли Корганом.

Говорит по-прежнему соседка Элайджи. Ее рассказ парализовал Дэнни.

– Да ладно! – восхищенно замечает Элайджа.

– Ага.

Дэнни пытается снова заснуть. Как они до сих пор не устали?

========== 15. ==========

Пенелопа сладко спит на плече у Элайджи. Не ворочается и даже не сопит. Он не возражает, хотя у него затекает рука.

«Как сотня иголок и булавок», – мелькает в голове, но он решает, что с сотней иголок и булавок в руке ему было бы гораздо больнее.

С другой стороны от него ворочается Дэнни, просыпается и смотрит на Элайджу, моргая от искусственного света. Он замечает голову Пенелопы на плече брата и сонно улыбается. «Это не то, что ты подумал!» – хочет сказать Элайджа, но не хочет будить Пенелопу.

Ему уютно. Уютно создавать уют кому-то еще. Уютно, когда кто-то кладет ему голову на плечо и спокойно спит. Он не видит ее лица, но представляет его выражение. Она спит как младенец. Ее дыхание легонько щекочет его руку. Она дышит ровно и уютно. Такие тихие, спокойные моменты стоят того, чтобы их запоминать. В тихие моменты Элайджа вспоминает другие тихие моменты. Когда они с Кэл лежат и смотрят в потолок. Когда они едут с концерта по пустой дороге, и в голове играет музыка. Когда они улыбаются друг другу, провожая взглядами прекрасную незнакомку в соседней машине.

Дэнни ворочается и знаками просит стюарда принести еще одну диетную колу.

«Вот Дэнни никогда не позволил бы незнакомому человеку заснуть у него на плече, – думает Элайджа. – Испугался бы микробов».

Он закрывает глаза и пытается отбыть в царство Морфея.

========== 16. ==========

Поразительно. Дэнни считает, что лететь так быстро и не чувствовать ни малейшего движения – просто поразительно. Он сидит в самолете и летит на самой большой скорости в своей жизни – и все равно ощущение такое, как будто он сидит в машине, его не трясет, как в поезде, и кажется, будто он движется даже медленнее, чем машине на спуске.

«Как такое возможно?» – хочется ему спросить кого-нибудь. Но кого? Элайджу, если он вдруг еще не спит? Девчонку, уснувшую у него на плече (она же для него старовата, не?)? Пилота? Некого спрашивать. Никто не скажет ему, как можно лететь так быстро и ничего не чувствовать.

В спинку переднего кресла над столиком встроен телефон. Он может совершить звонок даже над Атлантическим океаном. Он может сунуть в щель корпоративную кредитку и набрать любой номер в целом мире. Он и правда это делает – сует карту, – просто чтобы посмотреть, как устроен аппарат. «Правда смешно будет сунуть в щель кредитку и обнаружить, что в десятках километров над землей поставили дисковый телефон?» Но нет – кнопки, как и везде. Он может притвориться, что никуда не улетал. И просто набирает местный номер.