Страница 53 из 76
Какая-то извращенная логика. Выходило, что название «Украина» — это своеобразный след, оставшийся после воссоединения братских народов Украины и России…
— Впрочем, — продолжала старуха, — это все наши фантазии. Воображаемая страна автора монеты вполне может иметь два названия, синонимы. Вот он их и привел… — Марта Фаддеевна крутанулась на каблуках и в упор посмотрела на капитана. — Я вас не утомила? — спросила она почти ласково.
— Что вы! — поспешно ответил Сквира.
Следующая комната была меньше предыдущей. Те же груды кирпичей, та же сырость, та же единственная стена костела, нависающая над головой. В углу виднелась небольшая ниша, прикрытая висевшей на одной петле позеленевшей от времени дверью. По глади огромной лужи, заливавшей не только нишу, но и добрую треть комнаты, под порывами ветра раз за разом пробегала рябь. На поверхности воды покачивались опавшие листья. Тут же валялась статуя какой-то святой, потемневшая от времени, покрытая мхом. Она некогда выпала из ниши да так и осталась в грязи.
Сквира подошел ближе. Частично погруженные в воду, в этой луже лежали совок, ломик, метелка и лопата с короткой ручкой.
Сердце Северина Мирославовича екнуло. Наконец-то!
— Нашли? — спросил Часнык, едва увидев все это. — Орест?..
— Нет, вряд ли, — покачала головой Марта Фаддеевна.
Она ткнула носком ботиночка в пятнышки мха на метелке, потом указала на черенок лопаты, кое-где присыпанный чем-то, похожим на зерно.
— Все это лежит здесь минимум с того времени, когда цвели деревья. Вон налипли лепестки яблоневого цвета.
— Может, вообще с прошлого года? — предположил Алексей Тимофеевич.
— Нет, гнили не видно, — отметила старуха. — И мох еще не успел разрастись.
Стараясь не замочить ноги, Сквира заглянул в нишу. Она была неглубокой и невысокой, как раз под размер валяющейся в луже статуи. Стены покрывала паутина трещин. Многие кирпичи вывалились из кладки. Ветер забивал листвой несколько относительно свежих проломов.
— Кто же все это здесь бросил? — пробормотал Часнык. — Если не Орест?
— Почему не Орест? — мрачно возразила старуха, — Может, и он. Сделал перерыв на лето, а потом купил новые. А возможно, это был его протеже Геннадий. Или кто-то еще…
Володимир, райотдел милиции, 18:30.
— В Успенском соборе нет никакого подземелья, — в который раз настойчиво повторял Часнык. — Я уже вам говорил, там есть подвал, да, есть, но он современный. Его построили сто лет назад, когда собор восстанавливали. Тогда провели довольно тщательные археологические изыскания, извлекли из земли все, что можно было найти, а потом залили цементом. Там невозможно копать! Да и незачем!
— Но ведь другого варианта просто не осталось! — сказал Северин Мирославович. — Рева четко упомянул собор. Католический собор и монастырь рядом с ним мы осмотрели. Остается Успенский…
Он переложил телефонную трубку в другую руку и попытался выглянуть в окно. Машины Икрамова видно не было. Звук работающего мотора доносился через открытую форточку. Короткий телефонный провод не позволял капитану подойти к окну поближе…
Подполковник собирался уезжать обратно в Киев. Сквира слышал, как хлопали двери в той части здания, где располагался кабинет начальника райотдела — похоже, там на скорую руку пили.
— …Подвалом распоряжаемся мы, музей. Ключ у директора. Приди Орест проситься в подвал, я об этом узнал бы сразу. Да Орест никогда и не обратился бы к директору, он пошел бы прямо ко мне…
В коридоре послышались возбужденные голоса. Выходят!
— Да, да, я понял, — поспешно заговорил Сквира. — Спасибо, Алексей Тимофеевич. До завтра!
— До завтра… — Часнык, которого прервали на полуслове, видимо, опять обиделся.
Капитан бросил трубку на рычаг и выбежал из Ленинской комнаты.
В коридоре в центре большой группы мужчин, одетых в форму и в штатское, стоял Икрамов.
— А, капитан! — громко произнес он, обернувшись к Северину Мирославовичу. — Ну, с вами-то я не прощаюсь! — Он сделал несколько шагов к Сквире. — Расследование в самом разгаре. Завтра с утра созвонимся. Или вы планируете передохнуть на выходных?
— Какой там отдых! — искренне, совершенно не думая о том, что это, собственно, единственно правильный ответ, воскликнул капитан.
— Ну и прекрасно! Завтра поговорим. — И Сурат Бахтиерович отвернулся.
По ногам потянуло сквознячком — в райотдел вошел Козинец. Лейтенант сразу понял, что в разгаре какой-то официоз, и прижался спиной к стене. Потом натолкнулся взглядом на Сквиру и махнул ему рукой. Капитан кивнул.
— Давно не виделись! — услышал он вдруг хриплый голос. — Чем развлекаетесь?
Северин Мирославович оглянулся. К нему пробиралась Кранц-Вовченко.
— Добрый вечер, — улыбнулся он. — Сейчас для меня главное развлечение — поиск подземелья в районе собора. Уже и Часныка взбудоражил, а где оно, так и не знаю. Может, все-таки в Успенском? Как раз собирался звонить вам…
Ответить старуха не успела.
— Марта Фаддеевна! — окликнул ее прокурор, тоже приехавший провожать Икрамова. — Как же мы без вас! Давайте в мою машину! Я вас подвезу!
Дама царственно взглянула в его сторону, не отходя от Сквиры.
— Здесь до гостиницы идти пять минут, — сказала она.
— Нет, нет, нет, — настаивал прокурор. — Не обижайте меня!
Старуха передернула плечами и повернулась к капитану спиной.
И это будто явилось командой к выходу. Все разом двинулись на улицу и столпились у «Волги» подполковника.
Взгляд Икрамова на секунду задержался на Сквире. Северина Мирославовича, как и в первый день их знакомства, обожгло огнем черных глаз хана Узбека. Капитан поежился. Сурат Бахтиерович улыбнулся ему своей обычной вежливой улыбкой и исчез в глубинах автомобиля.
Козинец пробрался к Сквире и возбужденно выпалил:
— Надя Сивоконь — помните, к ней вас Гаврилишин направил… Она указала девицу, у которой Рыбаченко зависал последнюю ночь.
Капитан следил за тем, как медленно отъезжает машина Икрамова.
— И мы уже разобрались с лопатой и совком у иезуитов, — продолжал Василь Тарасович. — Вы были правы, это Генкины вещи…
— Так что там по поводу девицы? — перебил его Сквира, едва только «Волга» исчезла за поворотом.
— Валентина Плачинда, девятнадцать лет, студентка второго курса техникума механизации и гидромелиорации сельского хозяйства, родом из Литовежа, живет в общежитии. Девица не простая, не село какое…
Северин Мирославович, у которого после отъезда Икрамова сразу улучшилось настроение, хлопнул лейтенанта по плечу и почему-то радостно сказал:
— Ух!
Василь Тарасович непонимающе заморгал. Как ему объяснить, каково это, когда под боком сидит большая шишка из Киева и, не сильно напрягаясь, находит твои проколы, один за другим. Находит и, будто этого мало, тычет тебя в них, как неразумного котенка! И легко забирает дело, ломая карьеру! А еще из Луцка наседают. Наседают с двойной энергией, потому что Чипейко хочет показать этой самой шишке, что и он, Чипейко, тоже работает, держит руку на пульсе, руководит следствием!
— Поехали! — весело скомандовал Сквира.
У тротуара их уже поджидал потрепанный «бобик». Сыщики забрались на заднее сиденье, и машина тронулась с места.
— Сивоконь показывает, — Козинец перекрикивал шум мотора, — что в субботу они, типа, шатались с Рыбаченко по разным подворотням, пока под утро не осели в общежитии техникума, в комнате Плачинды. Колобродили все воскресенье. Разошлись поздно ночью. Разошлись только потому, что нужно было переться на занятия. Генка остался там…
— Вот и алиби для Рыбаченко, — пробормотал Сквира.
— Да, типа того. Генка никак грохнуть Реву не мог. Свидетелей у него наберется с полдесятка… Плачинда всю неделю занятия сачковала, сегодня причапала подавленная, на измене, говорить ни с кем не хотела и кантоваться с компанией не пошла.
— Интересно…
— По словам Нади Сивоконь, в последнее время что-то у Генки было не так. Зажал бабки. Перестал покупать бухло без счета. Закусон брал подешевле. Когда тут у одного струны на гитаре порвались, не помог. На тачке с ветерком больше никого не катал…