Алиса & Каледин

– Ага, – холодно сообразил Сидоренко.

– Сколько времени легавые будут искать этого урода, никто не знает, – прикусил сигару Бигганов. – Им-то куда торопиться? Нам же приходят кранты. Еще парочка распотрошенных звезд – и мы на помойке окажемся.

– И чего он Тимотэ не зарезал? – потер вспотевшую шею Сидоренко. – Тоже ведь какая-никакая, а все-таки звезда. Трудно ему, что ли? Сколько людей в ноги поклонится, спасибо скажет. Я бы, честное слово, даром его убил. Только правила не позволяют – работаю только за деньги, маме на смертном одре обещал. Хотя, конечно, если вы дадите хотя б одно евро, я попробую…

– У Тимотэ дядя – лицо, приближенное к императору, – хмуро сообщил Бигганов. – Этот певец – психоразрушающее оружие, он наверняка специально раскручен министерством двора, чтобы отвлечь молодежь от революционных идей. Я это давно подозреваю. Если честно, мне на него и десять центов жалко. А вот то, что казино осталось без попсы, серьезная проблема – туда ходит специфический народ за шансоном или сиськами, они гангста-рэп не слушают. Ставлю вопрос ребром: нужно как можно быстрее выследить и убить Ксерокса. Каждый день простоя клубов и казино стоит нам бешеного бабла. Я не знаю, как ты это сделаешь. Просто сделай.

Киллер замер, что-то подсчитывая.

– Сто тысяч, – сказал он и облизнул губы.

– Семьдесят, – попытался торговаться Бигганов.

– Нет, – хладнокровно упорствовал киллер. – Я не могу вам уступить ни единого евро, дон. Это сложная работа – убить парня, который опасен сам по себе, да к тому же по его следу идет легион полиции с жандармами.

Однако Бигганов тоже был не лыком шит.

– Семьдесят, – тяжело повторил он. – И ни центом больше. Но за те же деньги я включу в заказ Тимотэ. Мы даже можем отметить этот факт в контракте.

Сидоренко попытался бороться с собой, но у него ничего не вышло. – О’кей, – сказал он, и в голосе его смешались сожаление и экстаз. – Будь по-вашему, дон. Я это сделаю.

…Дон Бигганов потушил сигару в услужливо подставленную ладонь охранника – тот даже не поморщился. Босс встал с кресла, телохранитель с автоматом обеими руками накинул на него плащ, держа материю за края.

– Мой адвокат все оформит, – бесстрастно произнес дон, глядя в прозрачные глаза Сидоренко. – Я надеюсь, ты деловой человек и понимаешь: если возьмешь аванс, а договор не будет выполнен… последуют санкции.

Киллер кивнул. Его лицо превратилось в застывшую маску.

– И учти – наказание окажется строгим, – продолжил Бигганов. – Например, я могу пересмотреть свое мнение по поводу заказа на Тимотэ…

– Не надо, – вздрогнул убийца. – Вы меня знаете, дон. И вас, и других я никогда не подводил. Я найду этого сукина сына. Обязательно найду.

Он склонился, целуя руку, – на указательном пальце искрой полыхнул алмаз.

Глава пятнадцатая

Совпадение

Каледин пришел домой раньше своей бывшей жены – это удивило его, но не сказать, чтобы так уж очень. Звонить ей он, конечно, не стал, дабы не показать, что беспокоится. Сняв верхнюю одежду и обувь, Федор перебрался на кухню, поближе к маленькому телевизору, достал из холодильника кильку в томате и открыл ее консервным ножом – на скатерть брызнул розовый соус. Есть кильку он не стал. Каледин был реалистом и соображал – при частом поедании содержимого таких вот банок его настигнет язва желудка. Зато когда придет Алиса, он примет вид истощенного существа и получит свою свиную отбивную. Так бывало всегда после развода – тем более что готовить Каледин хронически не умел. Из всех кулинарных изысков ему удавались только вареные сосиски, да и то не каждый раз. Пару килек, впрочем, для затравки он съел, чтобы экс-супруга увидела початую банку и поняла, как он страдает от голодных спазмов.

…Алиса, однако, все никак не появлялась. Дабы немного отвлечься, Каледин включил телевизор – на Главном канале как раз шло ток-шоу Малахитова.

– Итак, сегодня гость нашей студии – автор романов ужасов Порфирий Профанов, – Малахитов орал так, что половину фраз не было слышно. – Этот господин высказал самую интересную версию, объясняющую серию мистических убийств в центре Москвы. Аплодируем нашему гостю!

Дождавшись, пока Профанов – грузный мужчина лет шестидесяти, с испитым желтым лицом, пройдет внутрь студии и сядет в белое кресло, ведущий хищно повернулся к нему, блеснув зубами и микрофоном.

– Порфирий Андреевич, повторите ваше сенсационное заявление.

– С удовольствием, – молвил Профанов, поудобнее устраиваясь в кресле. – Все эти смерти – жертвоприношения, организованные ЦРУ. Их главная цель – захватить наших пчел и медовые пасеки, а также сместить с трона святого помазанника, дарованного Господом, – возлюбленного государя. После этого, как полагают враги империи, они смогут даром получать российский мед.

«Как забавно меняются люди, – слизнул с пальца соус Каледин. – Сначала-то Профанов этого самого „возлюбленного государя“ называл „тряпкой“, слыл ярым республиканцем, призывал к революции, а теперь за край горностаевой мантии считает за счастье подержаться. Интересно, это бабло так магически на людей действует или у него правда сдвиг произошел?»

Корневой патриотизм в последние три года стал страшно модным в империи. В Госдуме начали появляться известные политики, одетые в вышитые посконные рубахи и тяжелые бобровые шапки, во время дискуссий потрясали посохами, в обиход вошли забытые выражения: «гой еси», «житие мое» и «поелику» наравне с «зело». Новый государь показал крайнее упорство в православной вере, и купцы тут же побежали жертвовать деньги на храмы – в результате церквей стало столько, что их пришлось строить в метро (на земле места не осталось), и пассажиры ехали от станции к станции под колокольный перезвон. По примеру императора и великих князей, совершавших, согласно современному монархическому этикету, парадные выезды в золоченой карете с форейторами на запятках, в кареты пересели и министры – ежедневно на Шаляпинской авеню возникали пробки из экипажей. Горячие головы поговаривали – империи пора выйти из военного блока «Антанта», чтобы более не отождествлять себя с «богопротивным» Западом, но император считал иначе: ему нравилось посещать европейских монархов и кушать в их компании лобстеров. В популярных московских кафе к салату «Цезарь» подавали исключительно хохломские ложки, а суши предлагалось подхватывать мини-лаптем, раздвоенным на конце. Барышни, одетые в мини-сарафаны от Bulgari, рассекали по улицам с iPod на груди; купцы, вспомнив моду предков, скупали хромовые сапоги и картузы; в американских закусочных, сразу уловивших новое поветрие, появился гамбургер «МакБоярин». Запад все это страшно напугало. В Европарламенте слышались громкие заявления: надо срочно искать других поставщиков недорогого меда, поскольку Россия становится опасной и непредсказуемой монархией. Мед, однако, дешевле никто не продавал, а если и продавал, то это было полное говно. Поэтому Западу оставалось лишь надеяться на главного революционера – сбежавшего в Лондон купца первой гильдии Платона Ивушкина. Тот в частых интервью бил себя в грудь и обещал: как только он свергнет царя, мед будет раздаваться бесплатно всем желающим.

– Черное зло вырвалось на свободу, целуя нас взасос безгубым ртом, – загудел Профанов. – Его костлявые, кожистые крылья машут над страной, закрывая солнце, а из клыкастой пасти капает ядовитая слюна. Мертвецы встают из могил, снимая с рук облезшую кожу, как лайковые перчатки. Русалки, безумно хохоча, воют со дна темных озер… И только святые старцы в подземных скитах молятся за императора, за его невинную душу…

Сделав паузу, Профанов затянулся отлично свернутым косяком.

– Извините… что вы сказали? – выдавил из себя Малахитов.

Вместо ответа Профанов охотно протянул ему косяк. Малахитов сделал пару затяжек – и в глазах его появился тот же жизнерадостный блеск.

– Ууууу, блин, – сказал он, наблюдая за колечками дыма. – А я-то гляжу, и верно… кожистые крылья с русалками в скитах… хахахахахахааа…