Дунин мох
(Рассказ о торфяных болотах)

Яков Алексеев

ДУНИН МОХ

Рассказ о торфяных болотах

Будем изучать природу

Наша школа очень хорошая, а вот с естествознанием у нас дело не ладилось. Долго не могли найти учителя. Занимались с нами и Николай Петрович, и Вера Сергеевна, но толку от этих занятий было мало. Другие предметы они хорошо знают, а естествознание только по учебнику. Принесут ребята какую-нибудь траву или жучка — спросить и некого.

Зато нынче хорошо. Прислали нам учителя — естествоведа. У него что ни спросишь — все знает. И любит он как свой предмет! Особенно растения. Зовут его Павел Дмитриевич.

Приехал он в августе. Познакомился с нами, расспросил, что делали, как занимались, и ахнул.

— Ребята, — говорит, — ведь вы ничего не знаете.

— Да как же, Павел Дмитриевич, не знаем? Ведь мы весь учебник выучили, и как следует учили.

— Да разве можно естествознание учить только по учебнику!

Его и в натуре нужно изучать. Ну, подождите, мы дело поправим. Мы натуру в школу возьмем, устроим уголок живой природы — комната найдется. А весной устроим пришкольный участок.

— Да мы уже устраивали — кусты садили, да посохли.

— Ну, у нас не посохнут, если правильно посадим. Но только, ребята, и этого мало. Что мы в школу принесем? Можно принести какую-нибудь траву или птицу. А ведь целый лес в школу не принесешь. А его знать нужно. А луг?.. а болото?.. Надо идти к натуре, в природу идти, чтобы ее изучить! Мы с вами этим и займемся. Я места осмотрел и вижу, что край у вас интересный: и леса кругом хорошие, и лугов много, и болото есть. В выходные дни начнем ходить с вами на экскурсию. Вот только с чего начнем?

Мы, конечно, очень обрадовались. Кто куда тащит — кто в лес, кто — на луг. Только про болота молчат.

— В лес, вы говорите? Что же, сходим и в лес. А на луг пока не пойдем. Луга сейчас все выкошены и скотом выбиты, интересного там найдем мало. На луг мы весной сходим. А пока мы начнем с болота. Спрашиваете, почему с болота начнем? А вот сходим, так вы и поймете почему.

Что такое болото?

В первый же выходной день решили пойти. Болото у нас есть совсем близко — под речкой. Но Павел Дмитриевич нас туда не повел — уж очень оно скотом истоптано. Другое болото, очень большое, в шести километрах. Называется «Дунин мох», а почему так называется — неизвестно. Туда и решили пойти.

— Только вот что, ребята, — говорит Павел Дмитриевич. — Извольте надеть сапоги, у кого они есть. А нет сапог — лапти наденьте или дома сидите. Босых я не поведу. На моховом болоте бывает много змей — гадюк, можно наступить. А змеиный укус опасен.

Действительно, на этом мху змеи водятся. У нас года три назад был такой случай: пошла женщина за клюквой. Змея и укусила за ногу. Так она и до дому не дошла — нога распухла, как бревно. Привезли домой. У ней открылся сильный жар. Недели две лежала в жару, бредила и даже на стену кидалась. Но выздоровела.

Хоть и август, а дни стояли жаркие. Поэтому решили выйти пораньше, чтоб не идти в жару. Шесть километров до болота прошли быстро.

Павел Дмитриевич много интересного говорил про болото.

— Вы, ведь, привыкли, что болота всегда в низине, да около речки. Ведь так? А посмотрите, мы все время поднимаемся: и дорога от реки идет все в гору, хоть и не круто. Значит болото на горе. Не всякое болото бывает в низине.

Действительно, мы этого раньше как-то не замечали, хоть и ходили на «Дунин мох» за клюквой. Оттуда в самом деле наше село видно в низине.

А потом Павел Дмитриевич спрашивает у нас, что такое болото. Кажется — совсем просто, а на деле — не так.

Вася говорит:

— Болото — это если много воды.

— Ну, что ж, в Потаповском озере много воды. Значит оно болото? Так, что-ли?

Игнат говорит:

— Болото — это если вода с землей смешана, если грязь.

— Ну, если болото грязь, — сказал Павел Дмитриевич, — так нужно бы нам идти в Колотилово. Там на улице столько грязи, что ни пройти, ни проехать. Так, что ли?

Ну, конечно, ребята смеются. Выходит — не так просто сказать, что такое болото.

— Ну, ладно, ребята, — говорит Павел Дмитриевич. — Вот дойдем до того кустика и присядем отдохнуть. А то Миша уже запыхался. На отдыхе и поговорим.

Дошли до кустика, сели. Оттуда с горы все наше село видно. И река, как светлая ленточка, блестит, и болото около реки видно, и по болоту светлые пятна — лужи виднеются.

— Видите ли, ребята, бывает два сорта болот. Одни болота около рек или в низинах, где некуда стекать воде. Эти болота называются низовые. А если болота вдали от рек, на высоких местах, куда речная вода не доходит, это — верховые болота или мхи. Значит ваше болото какое будет?

— Низовое.

— А идем мы куда?

— Идем на верховое болото.

— А вы свое болото хорошо знаете?

— Ну, конечно. Каждый год косим и сено гребем.

— Очень там сыро? — спрашивает Павел Дмитриевич.

— Иной год очень сыро, даже сверху вода стоит. Тогда и ее косим. А иной год — ничего, сухо. Не совсем, правда, — под ногой вода хлюпает.

— А нет ли у вас на болоте колодца?

— Есть, есть, у Селихи, — закричали ребята. — Она на самом краю живет, а колодец у ней на болоте.

— Глубоко в нем вода?

— Совсем не глубоко. Можно сказать, вровень с землей. Она прямо ведром черпает.

— А кто из вас подальше от болота живет? Кажется, Вася. У вас, Вася, колодец глубокий?

— У нас глубокий, рукой не достанешь. Мы веревкой достаем.

— А длинная веревке?

Вася отмерил на земле.

— Вот такая. Метра два будет.

— А кто из вас на горе живет?

— Игнат всех выше живет, на самой горке.

— А у вас, Игнат, вода глубоко?

— Ого! — говорит Игнат. — У нас колодец очень глубокий — веревкой не достанешь. Мы колесом достаем. Крутишь, крутишь колесо, пока ведро вытащишь, аж рука замлеет.

— Ну, а какая же глубина?

— Да отец говорил — одиннадцать.

— Чего одиннадцать. Метров?

— Нет, нет, Павел Дмитриевич. Саженей. Его отец на метры считать не умеет.

— Ну, Игнат, ты что скажешь? Одиннадцать метров или саженей?

— Да я не знаю, — говорит Игнат.

— А сообразить по веревке не мог? Хорош второступенец, нечего сказать.

— Ну, так, — говорит Павел Дмитриевич. — Если одиннадцать саженей — значит 22 метра. Выходит, что в одном колодце вода вровень с землей, в другом — на 2 метра, а в третьем даже на 22 метра. Значит, везде в земле есть вода. Эта вода называется грунтовой или почвенной. Но в одних местах она очень глубоко, а в других близко или даже совсем выходит наружу. Теперь вы мне скажите, какая трава у вас на болоте. Такая ли, как на лугу или в лесу?

— Нет, Павел Дмитриевич, совсем не такая, — больше осока.

— Видите ли: что много воды на болоте — это не беда. Вода нужна траве. Но не только вода нужна для трав. Им многое нужно. Нужен им и воздух. Ведь вы уже знаете, что без воздуха ничто живое обойтись не может — ни человек, ни скотина. Нужен воздух и травам. Нужен воздух и корням трав. На лугу, в поле, в лесу воздуха для корней хватает. В почве есть маленькие пустоты, незаметные для глаза, и в этих пустотах держится воздух. Но если в почве много воды, — она вытесняет из пустот воздух. Корням становится нечем дышать. Поэтому на болоте растут только такие травы, у которых корни требуют очень мало воздуха.

— А ведь в самом деле это так. Мы видели, как на болоте воздух пузырями выходит. Значит, его вытесняет вода.

— Ну, положимте совсем так. Пузыри, которые вы видели, ее из воздуха, а из болотного газа. Он получается при гниении разных остатков растений и животных. Но верно, что его вытесняет вода. В конце концов получается, что в в болоте не только мало воздуха, но к тому же этот воздух отравлен болотным газом. Очень немного есть таких трав, которые могут жить на этой отравленной почве. У таких трав и вид особенный: они жесткие, сухие, иной раз без листьев. Конечно, такие травы малопитательны.