Страница 18 из 19
– Малин! Подумай сам, как я буду без тебя жить? – возразила ему жена, надевая кольчугу и доставая оружие. – А у ребят я спрашивала… Они не хотят ехать на хутор, но Ярослава я всё-таки отправлю! Белава будет здесь со мной, с тобой и братьями защищать нашу заставу!
Воевода, понимая, что своих ему не уговорить, грустно улыбнулся, внутренне прощаясь с ними. Последняя лодка отчалила, увозя Ярослава…
– Готы! – крикнул наблюдатель с площадки на дубах. – Около десяти сотен будет…
Воевода в шлеме, кольчуге и плаще с луком и мечом, расставивший воинов и воительниц в кольчуге и с оружием по местам на ограждении, с сожалением подумал, что его воинов будет меньше в тридцать раз, чем готов, крикнул. – Постоим за Родину! Не пустим врагов на нашу землю-матушку!
Ждать сильно долго не пришлось: они налетели как мошкара, падая вместе с конями в естественный ров при поднятом вверх мосте, который быстро наполнялся ими и их конями.
Всадники в металлических шлемах, кольчуге с желтыми пластинками, закрывавшими плечи и грудь всадников, пускавших по защитникам заставы тучи стрел, волнами подходили ко рву, стреляли и уезжали куда-то, уступая место новым, но уже с зажжёнными стрелами.
Белава прицелилась и выстрелила из лука по второму человеку, идущему по болоту. Он склонился, схватившись за лицо.
Жуткая боль в левом плече и сильный удар по шлему сбросили Белаву с площадки ограждения, расположенного у реки, с которого она стреляла по готам, обошедших заставу по краю болота слева.
– Интересно, как же они смогли пройти по болоту? – подумала она, прежде чем получила удар стрелой по шлему. – Если тропинку, по которой можно пройти, знают единицы?
Теряя сознание, она всё-таки успела прошептать. – Прощайте, матушка и батюшка…
4.
Очнулась Белава от того, что сильно болели голова и плечо, а ещё от того, что была зажата чем-то тяжёлым. Неприятный дымный воздух, который периодически попадал в лёгкие, заставил закашляться и открыть глаза: что-то сильно мешало и давило сверху, не позволяя поднять голову.
Однако, очнувшись, несмотря на боль в плече и голове, Белава уже не могла себе позволить просто так лежать, зная, что идёт битва на заставе. И, извиваясь, как уж, начала ползти назад. Сначала это ей не удалось, но постепенно, раскачивая всё то, что лежало на ней, она образовывала некую щель, в которую и пыталась выползти…
Когда же ей удалось выбраться из-под нескольких окровавленных тел, лежащих на ней раненными и убитых, слёзы сначала начали застилать глаза, а потом ручьём потекли по щекам от того, что она увидела, как ходил один человек в чёрном халате, перевязанном верёвкой. Он перемещался среди убитых воинов и не то крестил их, не то провожал в последний путь небольшим крестиком…
Когда-то высокое и красивое ограждение заставы со стороны съёмного моста и от реки уже догорало, оставляя небольшие пеньки. Колья заставы у реки торчали в земле под разным углом от горизонтального до вертикального, а один кол вообще у реки лежал отдельно, вывороченный прямо из земли. Везде были разбросаны трупы готов и защитников заставы. Из полуземлянок шёл огонь с дымом. Площадка на дубах догорала, обрушиваясь огнём на землю…
Но живых ни защитников, ни готов пока нигде не было видно.
– Побили всех наших и укатили! – жестко сделал вывод внутренний голос, показывая ей, что она возвратилась в своё нормальное состояние. – А чё им здесь больше делать? Барахла-то ни у кого на заставе не имелось!
Сняв шлем и кольчугу, Белава вздохнула, наконец, всей грудью. И тут же увидела стрелу и кровь на левом плече, ощутив резкую боль на этом месте. Кое-как вытащив стрелу и оторвав широкую полоску от рубахи, она туго перевязала плечо на руке.
– Где же моя матушка и батюшка, братья? – это был первый вопрос, который задала себе уже пришедшая в чувство Белава, и тут же начала осматривать людей, произвольно лежащих на земле.
Слёзы её уже перестали бежать, их сменило чувство безысходности и полного безразличия. Как тень она шла от одного человека в кольчуге к другому, переворачивая их, если в том была нужда, пытаясь найти своих родителей и братьев.
И, наконец, возле дубов она нашла сначала мать, лежащую на боку и обнимающую отца, голова и шея которого была в крови и обезображена стрелами готов. У матери в спине торчали три стрелы… От боли в сердце Белава без сил упала рядом с любимой матушкой…
– Батюшка… Матушка… – слёзы рекой лились из её глаз вместе с соплями, проникая в рот и горло, но она упорно шептала молитву прощания с самыми близкими людьми. – Благодарю тебя, Род всемогущий, что сделал их смерть быстрой…
Только после этого, ощутив некоторое облегчение от внутренней боли, Белава смогла встать. Через некоторое время она увидела раненного вождя Беловолода, а затем и дружинников – Ведагора и Буеслава. Чуть позже нашлись ею Камай и Даромысл. Кроме неё и другие женщины искали своих близких или друзей и находили живыми или мёртвыми. И начала перевязывать им раны.
– Тебе не надо матушку и батюшку хоронить… – наконец услышала она свой внутренний голос. – Помни о культе мёртвых у зороастрийцев и не прикасайся к ним! Для этого существует целый обряд, который проведёт жрица… Да и остальные защитники заслуживают того…
– Иди на хутор и предупреди жрицу Ведану о том, что здесь видела… – приказал Белаве вождь Беловолод.
Она поклонилась ему, отцу с матушкой и пошла к реке.
Попутно зашла к себе в землянку и увидела, что в ней всё перевёрнуто вверх ногами.
─ Хорошо, что ожерелье Амаги захоронили вместе с ней ─ мысль, что именно его и искали, обожгла душу.
Бросившись к месту, где раньше хранилось оно, Белава увидела пустое место…
Невольная слеза потекла по щеке. Выйдя из землянки, она направилась к реке.
Только после этого, столкнув в реку тот самый кол, что лежал близко от реки в воду, Белава легла на него, как смогла, и поплыла к хутору жрицы Веданы…
5.
Она очнулась от того, что перестала укачиваться водой реки. Открыв глаза, Белава обнаружила, что её кол лежит на узкой песчаной косе, образованной рекой. Это место она знала: всего в версте на север по тропинке среди дремучего леса можно было быстро пройти к хижине жрицы-амазонки Веданы.
Поправив мокрую и сползающую с плеч одежду, с трудом Белава встала и, поклонившись реке со славами благодарности за её спасение, начала подниматься тропинкой по пологому склону дремучего леса. Голова и рука болели, но девушка упорно продолжала идти вверх по тропинке, пока почти на самом верху ей не перегородило путь упавшее дерево.
Неожиданно она услышала грозное и глухое: «Р-р-р!». Подняв голову, Белава увидела рысь, которая открыв свою пасть и показывая большие клыки, предупреждала рычанием, что человек вторгается в её владения.
Однако, дальше начало происходить то, о чём потом ей было стыдно рассказывать даже своему брату: вместо того, чтобы повернуться и уйти, она опёрлась своими руками на ствол упавшего дерева, открыла свой рот и тоже зарычала: – Р-р-р!
Неожиданно рысь прижала свои уши к голове, а голову опустила к лапам. Вместо того, чтобы прыгнуть на оскорбившего её своим неповиновением человека, она вдруг прижалась телом к земле и начала отползать, удивляя этим Белаву, хотевшую всего-то передразнить большую кошку, так как сил уходить назад уже не было.
Тем не мене, рысь, отползя на несколько шагов назад, вдруг приподнялась, повернулась и побежала от Белавы, которая, поправляя сползшуюся одежду с плеч, без сил уселась на перегородившее тропинку дерево.
Сколько вот так сидела на стволе Белава, безразлично уставившись куда-то вдаль, она не знала. Но в какой-то момент ясно услышала приказ. – Вставай и иди к жрице Ведане!
Вздохнув горько и не раздумывая над тем, кто ей приказал и сколько ещё придётся идти, она встала и, подобрав палку, захромала по тропинке…
К полуземлянке жрицы Веданы она добралась, когда в лесу стало совсем темно, и упала прямо перед дверью…
Очнулась она только тогда, когда услышала голос молодой жрицы Веданы, усердно трудившейся над её раной. – Очнулась, голубушка! Молодец… А я уж думала, всё напрасно делаю… Уж очень хотелось узнать, как там наши дела на заставе!