Прошлой ночью с герцогом

Все, казалось, так просто… Но это только казалось, поскольку успех превратился в поражение.

В письмах к «своим» четырем дебютанткам Гриффин назначал встречу у фонтана в заднем саду Гранд-холла. Четыре дебютантки Рата должны были прийти на свидание к южному портику, а девицы Хока – к павильону.

К их величайшему изумлению, явились все двенадцать. Вот только тайные обожатели отсутствовали. Девушки вступили в оживленную беседу, что было вполне естественно, и только тогда поняли, что их одурачили.

Победителей в ту ночь не оказалось: одни проигравшие.

Экипаж остановился, и Гриффин вернулся к настоящему. Он дома. Чем скорее удастся выдать замуж сестер, тем лучше. Как только у них на пальцах появятся обручальные кольца, скандал их больше не коснется.

Он готов принять любую месть, если она будет направлена на него, как возмездие за прошлые грехи, но сделает все возможное, чтобы защитить сестер.

Глава 6

Тщательно обдумывайте то, что собираетесь сказать, а то, не ровен час, ваши же слова кто-нибудь использует против вас.

Проводив герцога, Эсмеральда заперла входную дверь. Мешочек с деньгами оттягивал карман юбки, когда она поднималась по лестнице в жилые помещения. Знакомое фырканье Наполеона, цоканье когтей по деревянному полу вызвали улыбку. Как бы тихо она ни ступала, песик всегда чуял ее и мчался встречать. Вот и на этот раз, стоило ей открыть дверь, светлый скайтерьер радостно запрыгал и бросился к ее ногам.

– Как ты сегодня, Наполеон? День такой дождливый.

Собака затявкала и лизнула руку хозяйке. Та наклонилась, погладила песика, потрепала по голове, взъерошила теплую влажную шерстку и только потом задумалась, почему Наполеон мокрый.

Сначала Эсмеральда была озадачена, но потом все поняла. Теперь она знала, почему Джозефина с такой готовностью приносила чай в полдень, чтобы ей не пришлось подниматься наверх: каждый день она через заднюю дверь выводила Наполеона на прогулку.

Эсмеральду охватило сильнейшее желание затопать ногами, но она сдержалась.

– Ну все, все, хватит! – сказала она, отстранив Наполеона, и позвала сестру.

– Сегодня ты что-то рано, – беззаботно заметила Джозефина, вбегая в крошечную гостиную. – Я как раз собиралась поставить чайник, потом заварить тебе чаю и принести вниз.

Быстро взглянув на ее туфли и удостоверившись, что они мокрые, Эсмеральда уставилась в счастливое лицо двенадцатилетней девочки.

Сестры были совершенно непохожи, и различия не имели ничего общего с разницей в возрасте. Волосы Эсмеральды были медового оттенка, а Джозефина обладала роскошной рыжей гривой. В солнечные дни прямые пряди падали ей на спину и отливали золотом, а в дождливые, как сегодня, превращались в водопад. Светлокожая Джозефина смотрела на мир глазами невероятного изумрудного цвета. Ее щеки и переносицу украшала россыпь светлых веснушек. Несмотря на худобу, девочка была крепкой и здоровой – вся в красавца отца.

Эсмеральда тоже прошла в комнату.

– Спасибо тебе за заботу, но скажи: у нас что, потолок протекает?

Джозефина удивленно подняла голову, потом с невинным видом оглядела комнату. Эсмеральда проследила за ее взглядом. Гостиная была хоть и невелика, но благодаря трем окнам здесь всегда было светло, а в ясные дни солнечно. Здесь вместе с несколькими предметами дорогой мебели, перешедшей Джозефине от семьи отца, соседствовал потертый диванчик, обитый тканью с цветочным рисунком, и старенькие кресла. У стены стоял чайный столик во вполне приличном состоянии. На стенах висели два медных бра и пейзаж с изображением стада овец, пасущегося на ирландских холмах.

– Я ничего не заметила, – пожала плечами Джозефина, пытаясь отыскать мокрое пятно. – А что, где-то на полу есть лужа?

– Нет, но у Наполеона почему-то мокрая шерстка, совсем как сегодня утром, хотя это понятно: мы гуляли с ним под дождем.

Сестра замерла: очевидно, поняла, что попалась, – глаза и рот ее округлились.

– Ты не послушалась меня и опять гуляла с собакой одна? – задала Эсмеральда риторический вопрос.

Джозефина упрямо сжала губы, скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на нее.

– Я жду ответа.

– А я не собираюсь ничего говорить.

Наполеон залаял и глухо зарычал, потом опять подскочил к юбке Эсмеральды в надежде на ласку, и ей пришлось погладить песика.

– И почему же? – обратилась она к сестре.

– Тебе не понравится то, что я скажу.

– Вполне возможно, – согласилась Эсмеральда, постукивая ногой по полу. – Однако я настаиваю. Говори.

– Только не сердись, ладно?

Гнев Эсмеральды мигом растаял. Джозефина всегда знала, как подольститься к сестре. Она тоже не хотела ссориться, но дело казалось ей важным, чтобы его игнорировать. Воспитанием сестры должна была заниматься вовсе не она, но после смерти своего отца девочка осталась совсем одна, и Эсмеральде пришлось взвалить эту ношу на свои плечи.

– Если ты опять выходила одна, то у меня есть причина сердиться. Наполеон вполне мог подождать моего возвращения. Ну так что?

Сестра по-прежнему стояла с упрямо сжатыми губами и хмуро смотрела на Эсмеральду. Упрямство – еще одна черта, унаследованная ею от отца-ирландца.

– Джозефина!

– Видишь, ты уже злишься, а я даже еще ничего сказать не успела! – взорвалась девочка, мятежно сверкая глазами.

– Пока не злюсь, но очень скоро начну. Ты выводишь меня из себя своим упрямством.

– Ладно, успокойся: я действительно выходила, – пробормотала Джозефина и быстро добавила: – Но вовсе не одна.

Эсмеральда насторожилась:

– А с кем? Миссис Чиддингтон приходила в гости?

– Нет, с Наполеоном.

Эсмеральда вздохнула с досадой:

– Ты же знаешь, что наш песик не защитник.

– Да он лучше любого большого пса! – отмахнулась Джозефина. – С таким другом не страшно: он не позволит, чтобы со мной что-то случилось!

– Я уже говорила: дело не только в этом!

Эсмеральда знала, что этот район города пусть и не самый лучший, но все же достаточно респектабельный и относительно безопасный, в противном случае никогда не согласилась бы здесь не только жить, но и арендовать агентство.

– Юной леди неприлично выходить на улицу без компаньонки!

– Никакая я не леди! – капризно буркнула Джозефина. – Я девочка.

– Которая скоро станет девушкой, и ей ни к чему пятнать свою репутацию, тем более что…

Эсмеральда осеклась, и как раз вовремя: у нее едва не вылетело «…она уже и так запятнана».

Хоть Джозефина и была внучкой виконта по линии матери, отец ее – нищий ирландский поэт. Вряд ли пока она понимает все эти тонкости, но рано или поздно с ней придется это обсудить.

– На меня никто и внимания-то не обращает, – вздохнула девочка.

– Откуда тебе это знать? И как давно ты совершаешь тайные вылазки?

– Да я и выходила-то всего несколько раз, с тех пор как стало теплее, – обиженно произнесла Джозефина.

– Ладно, – вздохнула Эсмеральда с облегчением: хорошо хоть, сестра не убегала из дома зимой. – Но ты не должна больше так поступать. Я требую, чтобы ты дала мне обещание.

Секунды шли, но Джозефина упорно молчала, глядя на Эсмеральду в упор. Словно почувствовав напряжение между сестрами, Наполеон крутился вокруг младшей, поскуливая и лихорадочно махая хвостиком. Девочка нагнулась и погладила песика по голове.

– Мы будем стоять здесь до тех пор, хоть всю ночь, пока не дашь мне обещание, – заявила Эсмеральда тоном, которым гувернантки говорят с озорными воспитанниками.

– Хорошо, обещаю, но мне это не нравится.

– Ничего, придется смириться.

Эсмеральде и самой было не по себе, оттого что вынудила Джозефину дать обещание, поэтому она тихо поблагодарила ее, надеясь положить конец неприятному разговору.

– Просто скучно целыми днями торчать в доме и ждать, пока ты придешь и поведешь нас на прогулку.