Фирменный поезд 'Фомич'

- Скатертью дорожка, - сказал я.

- Чего и вам желаю, - ответил Семен. И ответ его своим смыслом был покрепче моего пожелания.

- Значит, все эти вещи преспокойно прошли через крышу макета? - спросил Степан Матвеевич.

- Представьте, - ответил Семен. - И сейчас преспокойно лежат в демонстрационном зале, а работники универмага бегают и не могут понять, откуда это взялось. Но чеки... Чеки у меня в кармане. Доказать будет нетрудно. Оставил, закружился немного, запутался. Первый раз в Марградском универмаге, то да се. Так что тут все в порядке.

Степан Матвеевич вытащил из кармана пиджака шариковую ручку и легонько опустил ее на крышу макета. Ручка слегка стукнулась и скатилась на пол.

- Не получилось, - сказал Семен. - И не получится.

Тося шевельнулась. Я вдруг почувствовал, что она не хочет идти с Семеном, но чем-то он ее привязал к себе дополнительно во время их недавнего разговора. Да так крепко, что Тося пойдет! Не захочет, а пойдет. Она, наверное, еще и слово ему дала. Семен вполне мог взять с нее слово.

Тося приподнялась. И ни разу она не взглянула на нас, да и на Семена тоже не смотрела. А так, по звуку, словно на ощупь.

- Телеграммы, - напомнила она ему.

- Ах да! Да! Давайте, Степан Матвеевич, ваши телеграммы, в Старотайгинск, Фомск и еще куда там... Денег на телеграфирование не нужно. Из своих, так сказать, сэкономленных или нечестно заработанных, как вы наверняка думаете. Отправлю. Отправлю немедленно и в самом лучшем виде.

Степан Матвеевич на мгновение замялся. Неужели он еще размышляет? Пусть Семен иной, но все же речь сейчас не о Семене и даже не о самом Степане Матвеевиче...

- Что ж, - угрюмо сказал Граммовесов. - Спасибо и на этом. - И он передал Семену уже смятые бумажки с текстами телеграмм.

- Итак, - деланно весело продолжал Семен, - начнем, пожалуй. Прошу вас, дорогая Таисия Дмитриевна, жена, так сказать, моя единоверная! Давай, Тося!

Тося, все так же не глядя ни на кого, подошла к макету. Смотреть на эту процедуру мне было неудобно. Да и самой Тосе, похоже, все сейчас было тошно. Я отвернулся, я даже вышел в соседнее купе. Степан Матвеевич сел на свое боковое и уперся лбом в стекло.

Семен засопел, сначала недовольно, потом вроде бы с какой-то надсадой. "Ну! Сюда! Да не так, не так... Что же ты? Ведь нельзя, нельзя оставаться. Ведь эдак что получится?" И тихий раздраженный голос Тоси: "Да сама я, сама..." Потом: "Нет, Семен, нет".

- Эй! - крикнул Семен. - Кто-нибудь! Артем!

Семену требовалась помощь. Я вернулся в купе. Тося смотрела на меня с каким-то победным видом. И уже маленькая, затаенная радость была в ее взгляде.

- Не получается у меня, - сказала она тихо.

- Как не получается? Как не получается? - заволновался Семен. - Да только подсадить надо. Я ее подсаживаю, а она вырывается. А у самой-то ничего не получается. Дотронуться до нее нельзя, видите ли. Раньше можно было, и даже очень, а теперь нельзя.

- Я, что ли, должен помочь? - спросил я.

- А хоть бы и ты, - сказал Семен. Растерянность и какая-то злость были в его голосе. - А хоть бы и ты! Она бы, конечно, хотела, чтобы Иван ее подсаживал. Она бы сомлела в его руках. Но нет необходимого Ивана, так что уж ты, пожалуйста. У тебя семейство и прочее.

Я думал, что Тося сейчас обидится. Но ничего подобного не произошло. Она даже негромко рассмеялась.

- Подсади меня, Артем, подсади, - смеясь, попросила она.

Я взял ее за талию.

- Крепче, Артем, крепче, - попросила она.

- Да хоть обнимай на глазах, - окончательно озлился Семен. - Потом, потом приведем в порядок семейный уклад.

Я приподнял Тосю. Собственно, даже и не приподнял. Сама она с очень даже большой легкостью взлетела на полку, где стоял макет, тронула маленькой ножкой крышу.

- Вот видишь, Артем, видишь. Не для меня это, не для меня!

Я все держал ее. Ну а уж из соседних купе, конечно, посматривали на нашу скульптурную группу с большим интересом.

Тося спрыгнула на пол. Разгорячилась она, раскраснелась, взвинченная какая-то стала.

- Давай, Семен, один, - сказала она.

- Один! - Семен грозно надвинулся на нее, но она даже не отступила. Один! Значит, я во всем виноват? Я? Это не ты хотела обставить нашу квартирку как игрушку? Это я хотел?! Да?! Это не ты таскала меня по всяким магазинам? Туда десяточку, сюда пятерочку, только чтобы без задержки, без очереди. Комодики там, шифоньерчики, лютики, цветочки. Игрушечку сделаем, а потом малюточек заведем. И будем жить во дворце, хоть и маленьком, а все не для других. Только для себя да для наших будущих чадушек!

- Ты выкричись, Семен, выкричись, - сказала ему Тося. - Легче тебе будет. Да и мне тоже.

- Так я все вру?!

- Нет, Семен, правду говоришь. Хотела я дом-игрушечку, хотела.

- Так что же ты теперь заартачилась?

- А не хочу я теперь ничего, Семен.

- Тося... - Семен словно понял что-то в это мгновение. - Тося! А как же я?

- Не знаю, Семен. Не знаю. Я и сама-то как, не знаю. Но только не хочу больше ничего. Ничего мне не надо.

- А-а! - закричал Семен. - Это все Иван! Это ты, Артем, потворничал! Ты все знал, а не пресек! Вот теперь и смотри, как семьи разрушаются! А в Усть-Манске мать-старушка ждет. Внучата ей нужны. Обманули мать-старушку! Всех обманули! Да пропади все это пропадом!

- И пусть пропадает, - согласилась Тося. - Ты иди, Семен. Иди. Устала я, да и кончать надо быстрее. Люди, наверное, спать хотят.

- Плевал я на людей, - тихо зашипел Семен. - Плевал. Они на меня, а я на них.

Он еще и не верил, кажется, что Тося отказалась от него. Не мог поверить. Нужна была ему Тося, нужна. Но только лопнуло что-то в их семье. Вдребезги разлетелось. Но Семен этого не хотел видеть.

Степан Матвеевич смотрел на все происходящее хмуро. Семен вдруг сел на скамью и замолчал.

- Семен, ты иди, иди. Ведь неизвестно, что еще здесь будет. А ты сейчас можешь пройти. Иди, Семен... Иди.

Семен что-то обдумывал.

- Ладно, - вдруг сказал он. - Понятно. Не героическая личность. Серая личность. Не чета другим. Другие все знают, все понимают, только сделать не могут. Делать кто-то другой должен. Семен, например. Потому что Семен в их глазах не человек, а так, мразь одна. И рады бы они исчезновению Семена с лица галактики, да пока не могут без него обойтись. Семены-то ведь вам еще очень нужны. А я вот могу и без вас!