Страница 48 из 69
— И как сюда вписываются Ваши взаимоотношения с Юлией Владимировной?
— А нет пока никаких взаимоотношений, — Сергей слегка пожал плечами, — но если у неё не пропадет спонтанно возникшее желание взять у меня несколько уроков, я буду только рад.
— Я надеюсь, что при этом не возникнет ситуация, когда некие события могут развиваться по неблагоприятному сценарию?
Прозвучавшие слова можно было бы воспринять как предостережение, и Ефимов решил, что пора, как говорится, "задействовать тяжелую артиллерию".
— Я тоже на это надеюсь. Я считаю, что ситуация вокруг Крыма может стать узловой точкой, вокруг которой переплетутся интересы в буквальном смысле всего мира, и от того, как будет разыграна эта сложнейшая партия, будет зависеть многое. Очень многое!
— Означает ли это, что та ситуация, которая описана в Ваших записках, наиболее вероятна?
— Уже нет. И Питерский саммит это хорошо показал. Но в случае, если мы позволим себе какие-либо насильственные действия, пусть и облеченные в некие легитимные (как нам(!) будет казаться) формы, то да, будет реализован самый пессимистичный сценарий.
— Ну, даст бог, этого не потребуется.
— Даст бог!? — Сергей чуть подался вперёд и, поддавшись вдруг возникшему непреодолимому желанию, начал читать:
Глядя, как ему показалось, бесконечно долго, на закаменевшее лицо, Сергей наконец смахнул испарину и очень тихо добавил:
— Вам будет очень тяжело, но… постарайтесь выдержать!
С некоторым удивлением наблюдая отсутствие какой бы то ни было реакции, он, выждав несколько секунд, добавил:
— Евтушенко написал это в 90-м году! Вот кто истинный пророк! Впрочем, как и почти все великие поэты.
Наконец собеседник нарушил молчание:
— В 90-м? А разве это написано не как результат размышлений и переживаний о событиях предшествующих лет?
— Возможно и такое, — сейчас Сергей в который раз почувствовал, как тяжело убедить облеченного властью человека не только слушать, но и слышать то, что выбивается за рамки его сложившегося миропонимания. — Но, как мне кажется, любое произведение большого Мастера — это всегда обращение и в прошлое, и в настоящее, и в будущее. Причем обращение в будущее — гораздо важнее. Разве каждый человек не хочет, чтобы его дети жили лучше, чем он сам?
— И чтобы при этом не было стыдно?
Горькая, и при этом какая-то снисходительная усмешка на мгновение сменила бесстрастное выражение, и Ефимов с облегчением воскликнул про себя: "Й-е-с-с! Есть контакт!"
— Да! — изо всех сил стараясь не улыбнуться, ответил он. — Но при этом опять приходится обращать внимание на иерархию приоритетов.
— И Вы её, конечно, уже выстроили, — это прозвучало как утверждение, без даже намека на вопрос и с едва заметной ноткой сарказма.
— Конечно! По мне — так на первом месте должно стоять стремление изо всех сил избегать конфликтов: личностных, семейных, корпоративных, межгосударственных. А уж тем более военных. И, само собой разумеется, не давать для них поводов. Ведь что бы мы не заявили… ну-у… я имею ввиду прежде всего именно Вас, всё это будет истолковано именно так, как будет удобно Вашим оппонентам. Тогда какой смысл дразнить гусей?
— Вы именно поэтому у себя в соцсети публикуете "Время мертворожденных"?
— "Эпоху".
— Что — "эпоху"?
— Книга называется "Эпоха мертворожденных". Впрочем, это не важно, извините, пожалуйста… Вы её читали? — Сергею даже не пришлось играть удивление.
— Она упоминалась в одной из докладных записок.
— Приятно слышать, что публикации в нашей сети уже удостаиваются такого внимания.
— Кстати, о вашей сети. Как Вы оцениваете перспективы её развития?
После того, как Ефимов рассказал о своих несостоявшихся пари со Стейнбеком, его визави снова надолго замолчал, а потом с улыбкой спросил:
— И насколько Вы при этом были искренни?
— Меньше, чем мог бы.
— В каком смысле?
— Уже совсем скоро появятся устройства, которые буквально взорвут мир информационных технологий. Несколько миллиардов человек будут иметь возможность в любую(!) секунду получить или передать любую(!) информацию — от фотографии своей любимой кошечки до собственного репортажа с места любого(!) события. Или как-то прокомментировать эту информацию. Или посмотреть или послушать любые(!) новости. Контролировать эти процессы будет крайне сложно. И мы, в смысле — "Мы", скорее всего, будем проигрывать и американцам, и китайцам, и европейцам. Но, тем не менее, будем стараться проигрывать не с разгромным счётом… Последнее я, естественно, не озвучивал. Во всём остальном — на сто процентов.
— И… насколько скоро появится то, о чем Вы говорите?
— Точную дату я, конечно же, не знаю, но, уверен — не позднее первой половины следующего года.
— Возможна ли ситуация, когда "Мы"… и мы, — последовала еще одна улыбка, — не будем проигрывать?
— Только в том случае, если русский язык станет таким же распространенным, как английский или китайский, — вернул улыбку Сергей. — Но для русскоговорящей аудитории достойных конкурентов у нас, я думаю, не будет.
— Вы ответили только на часть вопроса.
— Ну, если говорить "мы" с маленькой буквы, но(!) только с орфографической точки зрения, — Ефимов виновато развел руками, — то надо опять возвращаться к "Крымскому проекту". Если получится показать, что совместными усилиями, — нашими, украинскими, европейскими, китайскими, израильскими, американскими, ООНовскими, — можно создать нечто, опережающее в развитии своё окружение, то, — я в этом абсолютно убежден, — Россия, как инициатор такого масштабного проекта, заработает столько — и денег, и "очков" в глазах своих союзников и потенциальных партнёров, что "молочные реки в кисельных берегах" станут самой что ни на есть реальностью.
— Не хватает только Емели со щукой и лампы Алладина.
— И без них как-нибудь обойдемся, — не поддержал шутку Сергей.
После этого разговор еще примерно час крутился вокруг конкретных проектов, возможного участия в них России в общем, Ефимова с партнерами — в частности, личных интересов Тимошенко, назывались ещё кое-какие имена, от одних Сергей кривился, другие с энтузиазмом поддерживал. Когда они, наконец, закончили и стали прощаться, Ефимов чувствовал себя так, будто станцевал без всякого перерыва и четверть, и полуху, и финал. С полупудовыми утяжелителями на руках и ногах!