Я люблю тебя

— Что произошло? — вскрикнула Меркулова.

Артём бережно опустил меня на пол, снял с меня куртку, которая местами была порвана, снял сапоги, а затем отнёс в гостиную. Положив меня на диван, Тёма удалился из комнаты. Ксюша тёрлась около меня с испуганным лицом и старалась узнать, что всё же случилось. Я бы хотела вам всё рассказать, но у меня нет сил. Артём вернулся, держа в руках аптечку.

— Сними-ка свитер. — обратился он ко мне.

Что? Я должна раздеться перед ним? Сначала я, наверное, пыталась сопротивляться, но Ксюша быстро стянула с меня предмет одежды, оставив в одном бюстгальтере. Боже, какой стыд. Ксюха ахнула, зажала рот руками и отстранилась на пару шагов назад. Переведя взгляд, я увидела на животе красивейшие синяки. Боже, какие они большие!

— Принеси что-то холодное из морозилки! — Артём перевёл взгляд на сестру. — Быстро!

Ксюша метнулась на кухню и принесла замороженную курицу, Артём приложил его к ушибленным местам, от чего я сразу же вздрогнула и захныкала вновь. Было очень неприятно и холодно.

— Тихо-тихо. — успокаивал меня Тёма. — Потерпи.

В ходе оказания первой медицинской помощи, я поняла, что отметины были не только на животе, но и на руках и плечах. Артём смочил ватный диск перекисью и приложил его к губе, от чего она мигом защипала. Мне что, ещё и губу разбили? Артём заботливо подул на больное место, и мне стало чуть легче.

— Теперь снимай джинсы.

— Там ничего нет, били в живот.

— Снимай, говорю!

Ладно, стесняться больше нечего. Ксюша помогла стянуть мне джинсы, как я и говорила, ноги оказались без повреждений. Артём собрал аптечку и вышел из комнаты, позвав Ксюшу с собой. Через минуту ко мне вернулась Меркулова, протянула свою сорочку, села рядом и погладила по голове. У неё был такой сочувствующий взгляд…

— Я хочу спать…

— Да-да, сейчас Артём перенесёт тебя.

— Ничего, я могу и сама дойти.

— С ума сошла? Тебе вообще напрягаться нельзя!

— Ксюша права. — в комнате появился Артём, подхватил меня на руки и отнёс в комнату Меркуловой. Меня уложили на расстеленную кровать и аккуратно накрыли мягким одеялом. Артём легонько поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты. Как только глаза прикрылись, я погрузилась в сон.

========== Глава № 32. ==========

POV Анна

18 февраля 20** год

Только разлепив глаза, я тотчас закрыла их снова. В глаза бил яркий солнечный свет. В следующую секунду я почувствовала тупую боль во всём теле, которая особенно акцентировалась в области живота. Вспомнились события прошедшего дня. С трудом раскрыв глаза, я приподнялась на кровати. Осмотревшись, осознала, что нахожусь в комнате Меркуловой. Рядом никого не было. В горле немного запершило, и я попыталась прокашляться, но передумала, когда тело пронзило новой волной боли. В коридоре послышались шаги, дверь слегка приоткрылась, а затем из коридора вышла Ксюша. Лицо у неё было напряжённое и встревоженное. Она села около меня и осторожно улыбнулась, будто бы боялась меня испугать.

— Как ты? — спросила Ксюша, окидывая меня внимательным взглядом.

— Если говорить честно, то не очень. — на моём лице появилось подобие лёгкой улыбки. — Который час?

— Двенадцать. Ты плохо спала этой ночью.

— Странно, ничего такого не припомню.

— Ты постоянно металась и что-то бормотала.

— Слушай, — испуганно посмотрела я на подругу, — бабушка, наверное, там с ума сошла.

— Вчера я позвонила ей и сказала, что ты останешься ночевать у нас. Ясное дело, Мария Николаевна была не особо довольна такими новостями.

— Ты же ничего не сказала ей?

— Конечно, нет! Я что, похожа на сумасшедшую?

Возникла неловкая пауза.

— Ань, расскажешь, что произошло вчера?

— Я возвращалась домой из школы, на меня кто-то напал. Я не знаю этого человека. Точнее, их было двое, но бил только один, другой караулил.

— У тебя очень много синяков…

— Он очень сильно бил в живот, прямо ногой, со всей силы. Я не припомню, чтобы удары приходились ещё куда-то.

— На руках есть синяки, ещё несколько на спине. Не хочу тебя пугать и расстраивать, но у тебя ещё и губа разбита.

— Как мне теперь домой возвращаться?

— Синяки легко можно скрыть, если носить длинные штаны и блузки. С губой, несомненно, будет сложнее, но можно соврать, что ты ударилась. Ты не хочешь сказать правду?

— Нет.

— Почему?

— Он сказал, что если об этом кто-то узнает, то будет плохо. Мне больно…

— Анечка, я прекрасно понимаю, мне очень жалко тебя. За что тебя так?

— Я тоже не понимаю, за что. Могу поспорить, что они караулили меня там не случайно.

— С чего такие выводы?

— Мне показалось, что они специально сговорились, чтобы за что-то отомстить мне. Прекрасно, не успела переехать, а врагами уже обзавелась! Безусловно, если люди с психическими отклонениями, которым причинять вред другим людям приносит удовольствие, но это не тот случай.

— Ты запомнила, как они выглядят?

— Точно сейчас не опишу, но у него была противная внешность. Он был длинный и толстый, а ещё зубы у него гнилые и кривые. Фу, мерзость какая. Было так неприятно, когда он в меня плюнул…

— Мы с Артёмом жутко испугались.

— Я сама не на шутку перепугалась. Кстати, а где Артём?

— Не знаю, около часа назад ушёл, куда не уточнил. Он всю ночь просидел около тебя, он очень переживал. Вчера вечером ему позвонили, он переменился в лице, сорвался и убежал. Я даже спросить у него ничего не успела. Я хотела устроить ему скандал, но он принёс тебя. Ты вся была такая испуганная и заплаканная. Вид был жалкий, мне стало страшно за тебя. Мы обработали себе ушибы и уложили спать. Честно говоря, я тоже почти всю ночь ворочалась, никак не могла успокоиться.

— Не стоило настолько сильно переживать.

— Ты понимаешь, что сейчас говоришь? Поздно вечером тебя приносят всю избитую и зарёванную, ты ничего не говоришь…

— Ладно, всё будет хорошо.

— Ты понимаешь, что тебя могли просто убить?

— Не убили, сейчас я перед тобой живая, но слегка побитая. Давай больше не будет говорить об этой, хорошо?

— Как скажешь. Тебя, кстати, не тошнит? Голова не болит, не кружится?

— Нет, только синяки болят.

— Хорошо, значит, сотрясения нет. Тебе нужно поесть, что скорее выздороветь.

С этими словами Меркулова удалилась из комнаты. Спустя немного времени я поднялась с кровати и направилась в ванную комнату. Видок, скажем так, был не особо хорош. На нижней губе была запёкшаяся кровь, а глаза сильно опухли от вчерашних слёз. Приподняв одежду, я увидела фиолетово-красные синяки, которые «украшали» мой живот. Ксюша была права, на руках и спине я насчитала несколько синяков, но они были не такие большие, как на животе. Чтобы успокоиться, я решила принять тёплый душ. Надо же, у Меркуловой такой вкусный гель для душа! Нет-нет, я его не ела, он просто вкусно пахнет! Шоколад с апельсиновыми нотками… Чем-то напоминает запах Рождества или Нового года. Как только я вышла из душа, Ксюха позвала меня на кухню. Пахло чем-то очень вкусным. Ух, да и выглядело неплохо. Пока я плескалась, Ксюша замутила оладушки. Такие пышненькие и румяненькие, что потекли слюни. Я обожаю оладьи, но бабушка редко готовит их, она больше специализируется на пирогах и песочном печенье. Ох, какой же это кайф, когда ты намазываешь на вкуснейший оладушек толстый слой варёной сгущёнки, отпиваешь глоточек чёрного чая и наслаждаешься вкусом.

— Я вижу, что тебе понравилось. — улыбнулась Ксюша, когда в мой рот полетел пятый оладушек.

— Понравилось, просто восхитительно. Ты вкусно готовишь, а вот я не очень.

— Не расстраивайся, вот выйдешь ты замуж, нарожаешь детишек, и научишься вкусно готовить. Даже если не захочешь, то придётся.

— Не знаю, что-то у меня вера в настоящую искреннюю любовь пропадает.

— Перестань, встретишь ещё своего принца на белом коне. Тебе только шестнадцать, вся жизнь впереди.