Страница 1 из 11

Будущее гуманитарных наук. Техногуманизм, креаторика, эротология, электронная филология и другие науки XXI века

Эпштейн Михаил Наумович

Михаил Эпштейн

Предисловие

Около тридцати лет я преподаю гуманитарные предметы в университетах США и Великобритании. Читаю курсы лекций по теории и истории литературы, по философии и религии, по семиотике и поэтике, по языку и идеологии, по авангарду и постмодернизму. Параллельно работаю над исследованиями по методологии гуманитарных наук[1].

В сжатом и популярном виде итоги этого преподавательского и исследовательского опыта изложены в данной небольшой книге, которая может служить введением к ранее упомянутым, более объемным и детальным работам. Этот цикл лекций впервые был прочитан мною в Российском государственном гуманитарном университете (2004); в более полном виде – в Пекинском педагогическом университете (2014); в виде отдельных лекций и докладов – в Оксфордском, Даремском, Принстонском, Йельском, Колумбийском, Эморийском университетах, в МГУ, СПбГУ, Высшей школе экономики и многих других учебных заведениях, на конференциях и симпозиумах.

Лекции посвящены перспективам развития гуманитарных наук в XXI веке и методам их обновления. Их тематика определяется следующими вопросами:

– как гуманитарные науки могут оказывать воздействие на современную культуру и общество, какие духовные и интеллектуальные практики могут возникать на их основе?

– какую роль гуманитарные науки и практики играют в судьбе человека и человечества и как они взаимодействуют с научно-техническим прогрессом?

– как гуманитарные науки способны реализовать не только свой исследовательский, но и творческий, конструктивный потенциал?

– как сложится судьба гуманитарных дисциплин в XXI веке, будут ли они поглощены научно-техническими и социальными дисциплинами или, напротив, расширят сферу своего влияния?

Для данного издания текст лекций существенно доработан.

Лекция 1. Введение. Гуманистика и ее кризис

Что такое гуманистика?

Незадолго до смерти, представляя новую версию айпада, Стив Джобс сказал с нескрываемым и глубоко оправданным пафосом: «Одной только технологии недостаточно – этот постулат записан в генах компании Apple. Наша технология повенчана со свободными искусствами, с гуманитарными науками, отсюда и результат, от которого поет наша душа»[2].

Действительно, гуманитарная составляющая очень сильна в самых захватывающих достижениях современной цивилизации. Те из них, которые оказывают наибольшее воздействие на человеческую жизнь, с самого начала несут в себе какую-то гуманитарную идею: эстетическую, этическую, психологическую… Вспомним, что Марк Цукерберг, создатель уже всепланетной сети Фейсбук (более двух миллиардов пользователей), в школе изучал древнегреческий, а в Гарварде специализировался по психологии. Собственно, и Фейсбук был поначалу задуман как своего рода психологический эксперимент, отбор наиболее впечатляющих лиц по фотографиям студентов Гарварда. По словам Цукерберга, «Фейсбук – это психология и социология в той же мере, что и технология»[3]. Вот пример срастания трех ветвей знания в одном из самых успешных начинаний современной цивилизации.

Гуманистика (the humanities) – это совокупность гуманитарных дисциплин, изучающих человека и человечество, – единое поле гуманитарного мышления. Гуманистика включает не только гуманитарные науки, но и основанные на них гуманитарные технологии. Термин «гуманистика» предпочтительнее термина «гуманитарные науки» (human sciences) в тех случаях, когда нужно подчеркнуть единство гуманитарной сферы познания, общность гуманитарных подходов, в отличие от естественно-научных, общественно-научных, математических, технических и пр.[4].

Сфера гуманистики включает философию, культурологию, религиоведение, филологию, лингвистику, литературоведение, искусствознание, отчасти (во взаимодействии с социальными науками) историю, психологию, антропологию, этнографию, когнитивистику, а также ряд других, неконвенциональных дисциплин, например, гуманологию и хоррологию, которые изучают метаморфозы человека под воздействием техносреды.

Гуманистика – это область самопознания и самосозидания человека и человечества. Гуманитарные науки учат:

– понимать и выражать себя;

– понимать других людей и общаться с ними;

– понимать другие культуры и эпохи;

– понимать цели человечества и ход истории;

– сознательно строить свою личность в творческом взаимодействии с другими индивидами и культурами;

– а следовательно, быть человеком в полном смысле слова, достойным представителем человечества.

Парадокс саморефлексии и самореференции стоит в центре гуманитарных наук, определяя сложное соотношение их гуманитарности и научности. Гуманитарные науки изучают самого изучающего, именуют именующего, и именно поэтому в их центре находится разрыв самого дискурса, слепое пятно, в которое попадает обращенный на себя взгляд. По словам Мишеля Фуко, «…это и тень, отбрасываемая человеком, вступающим в область познания, это и слепое пятно, вокруг которого только и можно строить познание… Человек построил свой образ в промежутках между фрагментами языка»[5]. Непостижимость человека для себя, несводимость к себе образует трещину в основании гуманитарных наук. Именно то, что создает возможность гуманитарных наук – способность человека познавать и исследовать себя, – ставит под сомнение их научность. Взаимобратимость субъекта и объекта придает шаткость всему проекту гуманитарных наук, подрывает их объективно-научные основания.

Эта проблематичность гуманитарного знания как самопознания отозвалась во всей системе научного знания XX века, потрясая основания и самых методологически устойчивых дисциплин, от математики и логики до кибернетики и информатики. Именно на сцене гуманистики разыгрывается трагикомедия homo sapiens, который с античных времен был призван к главной цели – «познай самого себя», а в XX веке уперся в методологический тупик невозможности самопознания. Не противоречит ли гуманитарность самому представлению о научности как объективном познании, коль скоро познающему не дано полностью объективировать себя самого? Не оксюморон ли само выражение «гуманитарные науки», чей объект парадоксально совпадает и не может совпасть с их субъектом? Нет исхода из этих «странных петель» саморефлексии, нет решения вопросам о самой возможности гуманитарных наук.

Но «сама возможность их постановки есть уже ворота мысли будущего»[6]. Так заканчивает М. Фуко свою «археологию гуманитарных наук» – и с этих же обнадеживающих сомнений может начаться их футурология. Неспособность гуманистики настичь свой ускользающий субъект-объект – обратная сторона ее конструктивной задачи: строить новые понятия, знаки, образы человека. Только так может быть разрешен парадокс самореференции: включать свое знание о себе в бытийный рост самого познающего. Человековедение неотделимо от человекотворчества. Субъект человековедения потому и не может быть полностью объективирован, что находится в процессе становления, и каждый акт самоописания есть и событие его самопостроения.

Гуманитарные дисциплины являются таковыми не потому, что они вообще изучают человека в его разнообразных проявлениях. Физиология, анатомия, медицина, экономика, социология, политология, социально-экономическая история тоже изучают человека, устройство его тела, продукты его деятельности, способы его общественной организации. Но эти науки являются не гуманитарными, а естественными или общественными. Гуманитарность свойственна именно таким дисциплинам, где человек менее всего может опредметить себя как эмпирическую и количественно измеримую данность, как физическое или социальное тело. Гуманитарность – в тех процессах мышления, высказывания, межличностных отношений, где человек находится в процессе самосоздания, где он менее всего определим и завершен. В гуманистике человек не только открывает нечто в мире субъектов, но и производит в ходе самопознания собственную субъективность.

Вот некоторые из моих книг на эту тему: Знак пробела. О будущем гуманитарных наук. – М.: Новое литературное обозрение, 2004; The Transformative Humanities: A Manifesto. New York and London: Bloomsbury Academic, 2012; От знания – к творчеству. Как гуманитарные науки могут изменять мир. М.-СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016; Проективный словарь гуманитарных наук. М: Новое литературное обозрение, 2017. Подробнее см. в разделе Библиография в конце этой книги.

«It’s technology married with liberal arts, married with the humanities, that yields us the result that makes our hearts sing.» Стив Джобс цитируется по: Tim Carmody, «Without Jobs as CEO, Who speaks for the Arts at Apple?» Wired, Aug. 29, 2011.

Chase L. Mark Zuckerberg Speaks at BYU // Desert News. March 25, 2011.

Термин «гуманистика» был впервые введен в цикле моих лекций «Гуманистика в XXI веке: творческое мышление в науке и взаимодействие ценностей в культуре» (РГГУ, Москва, июнь 2004). На первый взгляд, правильнее «гуманитаристика», ведь науки называются «гуманитарными», а не «гуманистическими». Выбор в пользу «гуманистики» был сделан, прежде всего, потому, что это более правильный термин с точки зрения международного словообразования. По-английски «гуманитарные науки» – «the humanities,» «humanistic disciplines», «human istic scholarship». По-французски – sciences humaines, humanités. А слово «humanitarian» относится к благотворительности, филантропии. Русское употребление слова «гуманитарный» применительно к наукам и знаниям (а не к фондам или организациям) противоречит международному пониманию „humanitarian“, которое проникло и в русский язык («гуманитарная помощь», «миссия» и т. д.). Поскольку термин «гуманистика» – новый и созданный специально для того, чтобы передать объем понятия «the humanities», было целесообразно с самого начала адаптировать его к международным словообразовательным нормам. К тому же слово «гуманистика» короче, чем «гуманитаристика», – легче произносится и быстрее пишется.

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994. С. 348, 404.

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994. С. 404.