Страница 8 из 12
Я искренне полагал, что конфетки оставляют мудрые родственники усопшего в расчете на то, что проходящие мимо путники угостятся ими и помянут усопшего добрым словом. Каждому известно, что православные христиане истово веруют в силу поминания. С каждым добрым словом улучшается положение души в загробном мире. Восходит душа ступенями света к сияющему в небе Престолу Божию. У купцов прошлого столетия считалось обыкновением в завещании отдельной бюджетной строкой указывать оплату поминовений в десяти монастырях на сто лет.
Каково же было мое недоумение, когда Кысса выдвинула в качестве доминирующей гипотезы следующую версию: мол, ириски покойникам оставляют.
Я, Маша Голубкина и дети сочли это абсолютным абсурдом, потому что покойники по сладкому «не парятся». Покойникам и без ирисок есть чем досуг занять. Однако матушку поддержали остальные гости. Мы надеялись, что на нашу с Машей и детьми сторону встанут космонавты, но они по дороге попали в аварию и не приехали. Таким образом, было соборно решено сладостей с могил не есть, за исключением крайних случаев.
Опечаленные таким исходом дела, мы с детьми решили прогуляться до ОЛО – «Охотничьего лаза оборотня», в своей физической реальности – двухметровой трубы, врытой в качестве водоспуска под трассой. По дороге мы встретили молодого человека, гуляющего в полях с белой русской борзой. А уже смеркалось. Молодой человек на вопрос шестилетней Нюши, не найдется ли у него огонька, ответил по-французски, что не курит и ей не советует. Не то что бы мы хорошо знали французский, но, судя по тому, что молодой человек бросился бежать от нас прочь с гортанными криками, в поля напролом, сквозь заросли иван-чая, общий смысл был ясен. На обратном пути мы допытывались у Нюши, почему она попросила огонька, а не уточнила время или не пожаловалась на погоду. Нюша ответила со свойственной ей тотальной логикой: так все хулиганы спрашивают, а мы похожи на хулиганов.
В контексте исповедуемой мною модели многовариативной бытийности наличие дополнительных странностей указывает на процесс трансформации текущего варианта действительности в новый. Заинтригованный этим выводом, я спросил детей, кто направленно фантазировал. Анфиса призналась, что попробовала угадать местные легенды и прославиться их публикацией в Контакте (по моей высокой протекции, само собой), получить денежную премию и купить на нее модный «девайс» (по-русски – «приблуду») типа BlackBerry.
В переводе с подросткового на удобоносимый язык ее история звучала так:
«Осенью 1842 года генерал Кормеев Глеб Александрович, протирая после охоты ветошью борзую собаку по кличке Гамма, обнаружил спрятанную у нее за ошейником любовную записку. Записка позволила герою войны 1812 года убедиться в существовании амурной связи его дочери Настеньки с преподавателем французского языка мсье Арни Готье, 21 года от роду. Глеб Александрович незамедлительно приказал дворовым привязать француза к пушке и выстрелить картечью в закатное солнце. На месте, где, по свидетельствам очевидцев, упало ядро, ныне находится деревня Ядромино (72-й км Старого Волоколамского шоссе). Также генерал приказал повесить на заднем дворе участвовавшую в общей интриге борзую. Сам же выехал на лошади с дочерью и ружьем в сторону леса. Не было Глеба Александровича до глубокой ночи, а вернулся он один. Более о его дочери-красавице Настеньке никто не вспоминал. Официально считалось, что Анастасия Глебовна Кормеева скоропостижно скончалась от грудной жабы. Пустой гроб в могилу опустили два ее брата. Отец на похоронах не присутствовал. Генерал еще раз женился, имел от второго брака троих детей и умер в возрасте 96 лет.
Среди современных жителей Ядромино и расположенных рядом деревень существует поверье, что в ночь накануне дня летнего солнцестояния на окрестных дорогах можно встретить странно одетого красивого француза с белой борзой собакой. Если попробовать заговорить с ним, то он называет выигрышный лотерейный номер. Проблема заключается в том, что жители не знают, о какой именно лотерее идет речь, и поэтому в этот день на деревенской почте обязательно кто-нибудь из селян скупает все лотерейные билеты.
Также кажется необычным, что в местных общеобразовательных школах изучают не английский, а французский язык».
Я похвалил Анфису за трудолюбие, пообещал на следующее Рождество желанную «приблуду» и уточнил: где она раньше встреченного нами француза-неврастеника с борзой видела? Лукавое дитя развело руками и ответило: «Нигде».
Увы мне, влюбленному глупцу. Я так много посвятил метафизическому образованию детей, что страшно подумать, что может произойти, стань хоть кто-то из них сносным писателем.
P.S. 1. Разумеется, юный интурист гостит у кого-то на даче в одном из ближайших кооперативов. Скорее всего, Анфиса встречала его в сельском продмаге или у торговой палатки. Но… Поди знай!
P.S. 2. Ирония судьбы: на даче скверно берет «Билайн», и мне с Кыссой пришлось отправлять вышеприведенный материал с кладбища, где мобильная связь выше всяких похвал.
Как мы с кумом в Тамбов ездили карате судить
Поехал я со своим с кумом в Тамбов. В конце той недели поехал. Надо было присутствовать на «дан-тесте» в тамбовском отделении Федерации Кёкусин-кан каратэ-до России (для гуманитариев: «дан-тест» – сдача каратистами экзаменов на черный пояс, 30 боев, плюс физ-ра и кирпичи голыми руками крушить).
Поднялись по холодку, в пять утра, и маханули. До Тамбова 450 километров – в перерасчете на часы, с вычетом автомобильных мощностей должно было получиться где-то четыре часа с гаком. На трассе Москва – Дон с пятого по семьдесят седьмой километр ремонт. В итоге ехали восемь часов, четыре из которых ушли на пробку. Добрались «кое-какие», благо, у тещи друга поели блинков из заварного теста с мясом, окрошки, клубники и поспали часа три.
Как регенерировались, пошли на главную площадь смотреть праздник «День города». Идем, здороваемся: с мужиками из расквартированной в Тамбове части оперативного реагирования ГРУ, с пацанами из поповского бандформирования (поп в данном случае – не религиозный сленг, а кличка местного авторитета, фамилия у него Попов, и он еще в свободное от душегубства время – заместитель руководителя тамбовского отделения «Единой России»), с деятелями культуры, торговли и другими уважаемыми тамбовчанами.
На улице меня то и дело охватывало греховное чувство националистического характера – столько русских в Москве на улицах только в 70-х годах можно было наблюдать. И люди-то какие! Мужчины большей частью здоровые, удаль в глазах. Дамы «при формах», но без отвращения. На свежих молоке и овощах выращенные. Пьяных и представителей секс-меньшинств не видали. Постояли у сцены в центре площади, посмотрели на выступление детского танцевального коллектива. Оттуда нанесли визит духовнику тамбовской епархии отцу Николаю Засыпкину, почтенному старцу 82 лет, служащему в храме Петра и Павла, что стоит у местного кладбища.
Отец Николай, в прошлом фармацевт, – человек прозорливый в силу высокой духовности, недюжинного интеллекта и добрейшего сердца, в общем, образец того, каким должен быть русский священник. Старец провел меня в алтарь, где мы с ним помолились, и потом пригласил на трапезу. Угощал котлетками, рыбкой, им же пойманной, соленьями своего посола и хреновухой. От горячительного нам пришлось отказаться, потому что назавтра предстояло уезжать, хотя хотелось зело. Прощаясь с нами, отец Николай рекомендовал в следующий раз планировать в гости с запасом времени на отдых, положенный православным христианам. Мы обещали. Уже перед моей посадкой в машину отец Николай поцеловал меня и спросил: «А чего про будущее-то не спрашивал? Все интересуются». «Так точку ставить не хочется», – ответил я. «Смышленый», – умилился он и еще раз поцеловал.
От старца поехали с частью встреченных по пути на площадь знакомых в ресторан «Пират», ужинать. Очень сердечно посидели. Настроение немного подпортила группа хмельных и шумных петербуржцев за соседним столом. Но, как сказал один из наших сотрапезников (из представителей официальной законности): «Мужики, сегодня чмо ладожское рвать не будем, иначе по бумагам запутаемся». А другой (представитель альтернативной стороны) поддержал: «Да, смешно получится, Николаич, я же у тебя в розыске».