Страница 57 из 68
— Да, брат, да! — заорал я и выскочил на открытое пространство.
Вот те два слова, которые сказал мне Док во время нашей первой встречи в Дубае.
Серая слизь.
Конечно, этот термин не описывал проблему, с которой столкнулось человечество, но показывал, в какую сторону надо копать.
Версия номер четыре, земная, конспирологическая.
Об этой версии многие слышали, и я в том числе, но она тонула в белом шуме вместе со всеми остальными. Ну там, инопланетяне, заговор масонов и прочее, вы должны помнить.
Серая слизь, если кто не знает, это такой гипотетический сценарий конца света, связанный с успешным развитием нанотехнологий, когда неуправляемые самореплицирующиеся нанороботы поглотят все доступное им на Земле вещество. Вообще все.
А поскольку в космос они выйти не смогут, то конце света наступит только для землян, так что все остальные галактические цивилизации, если они, конечно, существуют, могут чувствовать себя спокойно.
Люди из корпорации "Феникс" не хотели устроить конец света, а вовсе даже наоборот. Поэтому их нанороботы не были неуправляемы. И самореплицирующимися по началу они тоже не были.
Изначально планировалось, что этих нанороботов будут подселять каждому конкретному человеку колониями, и уже там, внутри него, они и развернут свою бурную и полезную деятельность. Почки почистят, раковые клетки на стадии зарождения удалят и с вирусами бороться будут.
Подселять их, ясное дело, собирались не абы кому и далеко не бесплатно. Коммерческое, все-таки, предприятие.
— И поначалу все именно так и шло, — сказал Док. — На мышах мы, конечно, не экспериментировали, слишком маленькая масса тела, чтобы наноботоы поместились там в количестве, потребном для координированных действий, но вот со свиньями все получалось достаточно неплохо, и мы перешли к экспериментам на добровольцах.
— И тут-то все и пошло не так? — попробовал я угадать.
— Нет, все шло, как и должно было, — сказал Док. — Наноботы-симбионты справлялись со своими задачами на троечку. Что-то они действительно лечили, каких-то проблем в упор не видели, но в целом попавшие под раздачу люди стали физически крепче и меньше болели. Это, конечно, было не совсем то, чего от нас ждали главные инвесторы, но работа шла, и мы считали, что сможем довести все процессы до ума в штатном режиме. Лет за десять-пятнадцать.
— Кто-то не захотел ждать?
— Человек, впоследствии известный всем, как Красный Шторм, — кивнул Док. — Он был окончательно поехавший псих, но гениальный ученый, и, к сожалению, наше руководство тогда недооценило обе его ипостаси. Он носился с теорией, что колонию, способную уместиться в человеческом теле, невозможно запрограммировать на решение широкого спектра задач, а потому ее надо увеличить. Вынести, так сказать, за пределы одного человеческого тела.
— Это какая-то ересь и антинаучный бред, как по мне, — сказал я. — Из твоих слов вроде как следует, что нанороботы могут общаться между собой, а это невозможно. Нельзя передавать сигналы без передатчика и принимать их без приемника, а размеры "нано" не позволяют встроить ни то, ни другое.
— Ты хорошо разбираешься в молекулярной физике? — поинтересовался Док.
— Примерно никак, — сказал я.
— А в квантовой?
— На том же уровне.
— Тогда заткнись и не мешай мне объяснять на пальцах, — сказал он. — Я, если честно, и сам до конца не понимаю, как это работает. Говорю же, не был я в числе ведущих специалистов.
Он вздохнул и снова отпил из большой бутылки. Может, у него там и не вода.
— Его спросили, насколько надо расширить колонию. Он ответил, что в идеале — до бесконечности, но пока можно ограничиться одной только нашей планетой. Его подняли на смех. Идею не поддержали, в том числе и потому, что она здорово бы усложнила извлечение прибыли и уравняла бы в правах на новое качество жизни и бедных и богатых, что богатых, ясное дело, не слишком-то и устраивало. Но Красный Шторм был идейный коммунист и считал, что наука должна принадлежать народу и прочее в том же роде. И он принялся экспериментировать втайне от всех.
— И его никто не заложил? — удивился я.
— На первых порах, нет.
— А как же корпоративный дух?
— Его подручными были настоящие нерды, — сказал Док. — Их интересовала наука ради науки, там своя корпоративная этика, а коммерция им вообще побоку.
— И Красный Шторм встроил им механизм саморепликации? — уточнил я.
— Именно так. И сам стал первым носителем нового вида симбионтов.
— Так вот кто на самом деле убил два с половиной миллиарда человек? — сказал я. — Очень удобно — свалить все на мертвого.
— Как последний очевидец тех событий, официально тебе заявляю, что проверить мои слова ты не сможешь. Никто не подтвердит тебе того, что я сказал, и никто не опровергнет. Ты можешь либо принять это на веру, либо нет.
— И что было дальше?
— Это же очевидно, они начали размножаться, — сказал Док. — Но поскольку наши нанороботы были симбионтами, они не поглощали материю, а встраивались в нее. И тогда выяснилось, что с одинаковым успехом они встраиваются не только в живую материю.
— Что-то я не заметил, чтобы с тех пор кирпичи стали прочнее, — заметил я.
— Потому что задача делать кирпичи прочнее никогда перед ними не ставилась, — сказал Док. — Список задач составляла другая команда, он был очень обширен, и Красный Шторм скормил его своему детищу целиком. Симбионты, как я уже говорил, начали размножаться, мы слишком поздно заметили, что происходит и не смогли сдержать их распространение. Так началась эпидемия. А незадолго до ее окончания проявил себя и побочный эффект. Тот самый, с которым мы имеем дело сейчас.
— И как это работает? — спросил я.
— Я объясню.
Он был очень хорош, мой китайский коллега-телекинетик.
Пожалуй, на моей памяти, он был лучшим. Его огромная длань устремилась ко мне, вторгаясь в личное пространство и сминая зону моего контроля, наспех выстроенная дополнительная защита трещала по всем швам.
Еще немного, и он меня раздавит к чертовой матери.
Я был так сосредоточен на поддержании защитного поля, что даже не помышлял о контратаке.
Говорят, что в такие минуты вся жизнь проносится у человека перед глазами, но, черт побери, за исключением последних месяцев у меня была очень скучная и обычная жизнь, и проноситься там было нечему.
Только разговор с Доком почему-то и вспомнился.
— Но прежде я хочу, чтобы ты понял, зачем вообще тебе все это рассказываю, — сказал Док.
— Кстати, а зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил я.
— Чтобы ты четко знал, с чем ты бьешься и во имя чего, — сказал он. — Побочный эффект уйдет, но все положительные свойства останутся. Болезни окончательно уйдут, старость отодвинется на десятилетия…
— И розовые пони станут танцевать на радуге, — согласился я.
— Утопии, конечно, не случится. Люди продолжать убивать друг друга в бессмысленных войнах, разве что оружие придется использовать чуть помощнее, потому что ускоренная регенерация никуда не денется, человеческая природа не изменится из-за чудо-машин, выведенных из пробирки…
— Философствованиями о порочности человеческой натуры я уже сыт по горло, — сказал я. — Нельзя ли ближе к теме?
— Изволь, — сказал он.
С некоторым удивлением я обнаружил, что ноги мои не касаются земли. Я не заметил, как меня вознесло на двухметровую высоту, так как был слишком занят тем, что не давал этому монстру меня раздавить.
Я видел его, он стоял метрах в двадцати от здания и смотрел на меня скрестив руки на груди. На вид ему было лет сорок, он был коротко стрижен и носил местную военную форму без знаков различия.