Страница 17 из 28
- Еще нет. Вот бегаю – готовлюсь к последней операции. Как там наш класс поживает?
- А я знаю? После восьмого, мне справку об окончании дали и я забыл дорогу в школу. Работу ищу, но пока подходящей не нашел.
- Жаль! А ты всё куришь?
Сашка смеется.
- Даже выпиваю, если кто нальет.
- Мало тебя Раиса Федоровна «колотила».
Продолжает весело улыбаться.
- Да, не одну линейку о наши с Вовкой Боровковым головы она сломала. Добрая учительница была - жалела. Говорила: « Саша, не бери пример с родителей и сестер – будь хорошим мальчиком». – он бросает в сырую траву недокуренную сигарету: - Все бестолку. Наследственность у меня плохая.
- Наследственность!? Да твоей родословной можно только позавидовать!
Вспомнились дореволюционные фотографии в доме его бабушки:
« В четвертом классе, в начале учебного года, Раиса Федоровна оставила нас двоих после уроков – делать домашнее задание.
Освободившись от «гнета» училки, пошли на «солдатскую» гору ( в то время рядом с поселком, на горе находилась армейская часть. Солдаты прокладывали дополнительные железнодорожные пути на сортировочной станции «Саранск-2»). Разожгли костер и пожарили на углях молодую картошку (выкопали ее здесь же, на чьем-то огороде). Сидя на портфелях – пообедали. Наевшись, Сашка показывает рукой вдаль:
- Вон там, за железнодорожным вокзалом, живет моя бабушка. Пойдем к ней?
- Пойдем.
Размахивая портфелями, сбегаем с горы и не торопясь идем по дороге в сторону вокзала. Полчаса, и мы уже по пешеходному мосту переходим через железнодорожные пути на улицу «Рабочая».
В двухэтажном из точенного красного кирпича старом доме, в маленькой комнатенке нас встречает старушка. Лицо в морщинах, несколько оставшихся во рту желтых от никотина зуба, держат дымящую папиросу, старческие скрученные пальцы в трещинах. В углу комнаты, прислонившись друг к другу, стоят несколько рыболовных удочек. Заставленное цветочными горшками овальное окно пропускает мало света. В комнате пасмурно и не прибрано. Покуривая папиросу, бабушка сиплым голосом ворчит:
- Небось, с уроков сбежали?
Сашка радостно сообщает:
- Нет! Мы даже домашнее задание вместе с учительницей сделали.
- Молодцы! Вовремя пришли. Еще немного и я ушла бы на рыбалку.
Привыкнув к прокуренной обстановке, я с интересом рассматриваю на стене в рамках необычные пожелтевшие фотографии. В глаза мне смотрят с достоинством и высокомерием, прилично одетые люди, явно не нашей рабоче-крестьянской среды. Заметив мой интерес, она встает рядом. Спрашиваю:
- Это кто? Такие фотографии я нигде не видел.
Она притягивает к себе внука.
- Наши родственники – купцы, промышленники, власть Саранска дореволюционной поры. – показывает пальцем на пухленькую трех-четырех летнюю девочку в цветастом пышном платьице. Она сидит на коленях у молодого с гордой осанкой, господина. Сзади их, стоит улыбаясь стройная в дорогом до самого пола платье красивая дама: - Узнаете?
Оба отрицательно машем головами и одновременно отвечаем:
- Нет!
Глаза пожилой женщины, заволокла слеза.
- Это Я. А рядом со мной - папа и мама. Все на этих снимках сгинули – осталась одна я. Некоторых большевики расстреляли, а остальные умерли за колючей проволокой в лагерях – бабушка села на скрипучую табуретку: - Весь этот дом – наш. Горсовет Саранска, выделил мне только эту комнату. В остальных живут - чужие люди!».
- «Кроша», бабушка, твоя жива?
- Нет. в прошлом году умерла. Надо было мне у нее прописаться – не успел. Жил бы в своей комнате. После смерти бабушки, в нашем родовом доме, теперь живут - только чужие люди…
После работы папка пришел подвыпивший, и в хорошем настроении.
- Сашка! Пойдем тебе чего покажу. – иду за ним. Подходим к нашему сараю, он осторожно приоткрывает дверь: - Смотри.
Заглядываю в щель. На меня с интересом смотрит худая средних размеров длинноухая собака черного цвета.
Поворачиваюсь.
- Купил?!
- Сама пришла. Возле моей столярки крутилась. Теперь осталось ружье купить.
- Осенью купим. Мамка сказала: «Вот вправят тебе кишку, тогда и купим»…
18 июля 1970 год.
Второй месяц бегаю кругами по поляне, но она маленькая, а еще стесняюсь назойливых взглядов прохожих. Вчера впервые выбежал за окраину поселка – утреннюю тишину нарушали лишь напуганные мною стаи пташек, взлетающих с убранных полей.
Папкина охотничья собака на следующий день пропала. Выпустили ее из сарая на прогулку и она убежала – свобода оказалась дороже мясной похлебки.
В один из дней, ездил в администрацию города оформлять паспорт. Сдал собранные документы, свои фотокарточки в приемную паспортного стола и затем ждал больше двух часов. Калоприемник раздулся, думал лопнет - вовремя вызвали. Расписался, секретарша сунула паспорт мне в руки и я ушел разочарованный – ожидаемой торжественной обстановки не было.
Посетили с мамой Кольку. Вначале тряслись на автобусе до центра города, затем долго ехали на троллейбусе в микрорайон «Химмаш». С конечной остановки около километра шли до проходной «зоны». Посмотрел влево – примерно в двух километрах увидел знакомую окраину нашего родного поселка.
С недоумением сказал маме:
- Быстрее пешком дошли бы.
Она показала на наши сумки.
- Осталось мне только по оврагам тяжести таскать. Из шестерых, вы двое труднее всех достаетесь!
Встрече с братом остался доволен. У Кольки все хорошо и он тоже постоянно видит свой поселок, особенно с высоты строящегося нового цеха, но скучает по свободе и надеется выйти из заключения досрочно.
Петька неделю, как приехал из Тольятти. Необходимые фундаменты волжского автозавода им залиты. В цехах идут пуско-наладочные работы - завод готовится к выпуску новых советских легковых автомобилей «Жигули». Брат оказался не удел, но оптимизм его не угас.
- Немного оклемаюсь, и вновь поеду на новую «комсомольскую» стройку.
Все сегодня возбуждены, особенно мама. Отслужив, Ваня везет из Чебоксар свою невесту. Вчера мама ездила в центр города на переговорный пункт. По телефону брат сообщил, что 14 июля они с Аллой (так зовут его невесту), подали заявление в ЗАГС, а 14 августа - регистрация брака. Будущую его жену никто из нас не видел, но как сказала мама, со слов Ивана: «Она красавица и танцует в ансамбле песни и пляски Чувашии, а также поступила на заочное отделение института культуры в Ленинграде». Ваня, очень просил, отнестись к ней с должным уважением.
В квартире прошла генеральная уборка, возле подъезда подметен тротуар. Мама с утра печет пироги.
День теплый и ясный. Время два часа. Дежуривший на автобусной остановке Сергей, вбегая в квартиру, кричит:
- Идут!
Спешно выходим. По тротуару к нашему дому, с гордо приподнятой головой и походкой танцовщицы, идет стройная девушка с азиатскими чертами лица. Рядом с ней, семенит брат. Он несет тяжелую сумку – лицо светится счастьем. На смотрины вышли и наши соседи.
С достоинством принцессы она подает руку маме, затем папе.
- Здравствуйте, Алла.
Мама волнуясь.
- Здравствуй, доченька!
Смущенный папка:
- Проходите в дом.
Гордый своей избранницей, Ваня обнимается со всеми.
- Два года ждала меня!
Гости в сопровождении «свиты» заходят, а Петька, следом тащит тяжелую сумку с гостинцами.
Алла в комнате приводит себя в надлежащий вид, а мы всей семьей сгрудились на кухне, рядом с сидящим за столом Иваном. Мама подает ему на блюде горку горячих пирогов:
- Поешь сынок с дороги.
- Мама, я без Аллы, есть не буду!
Она настаивает:
- Поешь! Она придет, потом поест.
Он решительно отодвигает чашку:
- Нет! Алла обидеться!
Удивленные поведением старшего брата, хватает пироги – едим. Аппетитно причмокивая, Петька говорит: