Гуло: Первая проверка

Калейдоскоп воспоминаний колдуна наконец-то останавливается, и я оказываюсь посреди ледяной пустыни. Ни единого бугорка, кустика, тёмного пятна. Ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Лишь мёртвая белизна припорошенного снегом льда и прозрачность голубого неба. Я вскрикиваю. Голос звучит глухо и словно растворяется в неподвижном воздухе. Я не знаю куда меня занесло, но это идеальное место, чтобы свихнуться. Факт.

Носком кроссовки я разгребаю снег. Лёд удивительно прозрачен. Я без труда различаю мелькающих в глубине рыб и поднимающиеся со дна пузырьки воздуха. Стараясь отвлечься, оградить свой разум от бело-голубого безмолвия, я словно одержимый разбрасываю снег. Ледяное оконце становится всё шире и шире.

Вдруг у моих ног, под слоем льда мелькает что-то тёмное, массивное и стремительное. Я не успеваю досчитать до трёх, как лёд неподалёку идёт трещинами, а потом словно взрывается, взмывая к небу громадными осколками. Я закрываю голову и отскакиваю в сторону. Как ни странно ни один кусок льда не падает обратно. Из проруби поднимается Кранц.

Теперь он выглядит именно так, как я и представлял себе колдуна. Смешная, средневековой моды, шапочка, морщинистое лицо, крючковатый нос и темно-бордовая, цвета венозной крови, мантия. Чёрт, прямо фэнтази какое-то! Несмотря на своё появление из проруби с ледяной водой, Повелитель зверей совершенно не выглядит замёрзшим и одежда на нём абсолютно сухая.

— Мы в той части моего сознания, где хранится память о прошлых веках и приобретённые знания, — вещает колдун замогильным голосом.

Я едва удерживаюсь от смеха — всё выглядит чересчур уж наиграно и неестественно. Кранц усмехается, воздух вокруг него слегка дрожит и посланец Города Монстров принимает своё прежнее обличие.

— Ты не слишком тактичен, альфа. Не думал, что тебя так рассмешит мантия Старейшины.

— Извини, Кранц, но всё очень походило на сцену из какого-то детского фильма.

— Не извиняйся, альфа. Я слишком стар, чтобы обижаться на юнца из новообращённых. Я хочу передать тебе кое-что — способности нагло присвоенные в этом Мире вампирами. Если бы подобные тебе не поддавались соблазнам общества смертных, если бы приходили в Мидин и терпеливо постигали Знание, вы бы не попали под власть клана Неумерших… Впрочем, меня это мало интересует. Сейчас нужно избавиться от двух предателей и чтобы рассчитывать на твою помощь, я сделаю тебя сильнее.

— Каким же образом?

— Я научу тебя питаться негативными эмоциями смертных — это не менее эффективно, чем кровь или сырое мясо, ты сможешь создавать эти эмоции, далее я дам тебе способность по ауре отличать нежить от смертных и самое важное я наделю умением, которое мы называем быстрохождение, а вампиры из новообращённых — овердрайв.

— И всё это поможет надрать задницу твоим приятелям?

— Суди сам.

Воздух вокруг колдуна сгущается и дрожит. Я даже могу разглядеть едва заметные волны. Кранц улыбается и исчезает. Я глазом не успеваю моргнуть, как чувствую на горле мощный захват. Да, силёнок за миллиарды лет старичок не растерял. Впрочем, подобный фокус я уже видел в исполнении Стефана, так что особого удивления не испытываю.

— Конечно, видел, — невидимые руки отпускают меня и я снова вижу Повелителя Зверей у проруби, — Мастера вампиров присвоили себе Знание Старейшин, а вас кормят байками о собственной исключительности.

— Так ты меня научишь этому?

— Ты сам возьмёшь Знание.

— Как это?

— В поединке. Я должен быть уверен, что передаю уникальные способности в более-менее достойные руки.

— Постой, — я чувствую, что снова влип. — Ни о каких поединках и речи не было. Да и времени…

Поздно. Колдун чертит в воздухе замысловатый знак и из проруби вылазит нечто с головой льва, телом козы и непрерывно извивающимся змеиным хвостом. Химера! Чудовище по-кошачьи ластится к колдуну. Кранц гладит огромную, гривастую голову и обращается ко мне.

— Возьми знания у их хранителя. Покажи, на что способен.

— Если ты думаешь, что я собираюсь…

Закончить мне мешает пристально-хищный взгляд жёлтых глаз. Я без труда угадываю намерения и мысли чудовища. И мне это совершенно не нравится. Химера делает несколько шагов. Странно наблюдать одновременно кошачью грацию в движениях твари и слышать цокот копыт по льду. Может, поскользнется? Чёрта с два — питомица Кранца, словно и не слышала поговорки о попавшей на лёд корове. Её движения легки и уверены.

Ещё несколько шагов и тварь замирает в боевой стойке. Глухо рычит. Костяная погремушка на чешуйчатом хвосте угрожающе трещит. Химера зевает, демонстрируя клыки размером с боевой кинжал. Зверюга, по-моему уже чувствует себя победителем.

— Ну же, альфа! — подначивает колдун. — Знания не даются просто так. Или ты боишься моей крошки?

«Крошка» бьёт копытом о лёд, и уже не рычит — ревёт. Это прямой вызов. Ну, почему снова я?! Сперва — зомби, теперь это «чудо природы». Везёт, как утопленнику.

Неожиданно тварь прыгает. Я едва успеваю отскочить, но всё же попадаю под удар мощного хвоста. Конечно же, всё это лишь сознание Кранца, но лёд здесь на редкость крепкий. Я убеждаюсь в этом через мгновение, когда после удара хлопаюсь об него всем телом. Я слышу хруст и правый бок пронзает острая боль. Так, ребро сломал точно. Хорошо, если только ребро. Я сплёвываю кровью. Так, ещё и лёгкое повредил. Обращение теперь необходимо не только для драки, но и для исцеления. Я призываю Зверя. Тщетно. Проклятый колдун меня блокировал. Сзади снова слышится цокот. Химера идёт в атаку.

— Никто не говорил, что будет легко! — хохочет Кранц.

Я собираю всю волю и делаю то, что сделал при встрече со Стефаном — посылаю мысленный удар. Конечно же, ответ будет весомым Этот современник птеродактилей естественно не позволит какому-то оборотню сопляку так вот запросто долбить по собственным мозгам. Думаю, сейчас он учинит скорую и жестокую расправу. Но другого выхода у меня нет — отвлеку Кранца, он ослабит контроль над тварью, а та, лишившись «перста указующего» поубавит агрессивности. По крайней мере я на это надеюсь. В противном случае — мне конец. Нет, в физическом смысле, я не пострадаю, а вот что сделает колдун с моими мозгами… Ух, даже думать не хочется.

Я концентрируюсь в ожидании возмездия за собственную дерзость. И… И… И ничего не происходит. Старикашку-то я переоценил. Все силы Кранца идут на подчинение Химеры и на мою блокировку. Мой удар он пропускает, мало того — мне удаётся позаимствовать часть его Силы. Теперь уж я точно обращусь.

Я замираю, в предвестии лёгкого покалывания по всему телу, ставшей уже привычной боли в суставах и медного привкуса во рту — всего, что сопровождает обращение, но ничего не происходит. Я по-прежнему человек. Проклятие! Почему осечка?! Это какой-то особый вид импотенции?! Очень во время!

Неожиданно я слышу хриплый смех, а потом незнакомый голос произносит.

— Припёрло, голубчик?!

Я смотрю на Кранца. Нет, это явно ни его проделки. Колдун едва отходит от мысленного нокдауна и пытается восстановить контроль над химерой. Так кто же говорит? Я схожу с ума? И этот трескающийся лёд и внезапно набежавшие тучи и, естественно, голос — игра больного воображения?

— Сам ты — «игра воображения»! — опять слышу я. — Фантом недоделанный!

Нет это явно не чудится. Слишком уж грубо и нахально для иллюзии.

— Ты кто?

— Дед Пихто! — передразнивает голос. — Тот, кого ты на помощь зовёшь, когда задницу припекает.

Кажется я что-то начинаю понимать.

— Ты мой Зверь?

— Иди к чёртовой бабушке, придурок. Я не твой грёбаный зверь. Я, та часть тебя, которую ты сегодня целый день дразнишь тёплой кровью и свежим мясом, а потом тычешь в морду какими-то сраными талисманами. И не называй меня зверем, правнук мартышки!

— Почему ты говоришь?

— А почему я должен молчать?

— Ладно, об этом позже. Давай-ка, быстренько разделаемся с этим козлольвом… Пока Кранц не очухался.

— Чего-то неохота… Да обиделся я на тебя сегодня.