Omniphobia

Позволь взглянуть, - призрак поднялся с пола (на котором, оказывается, до этого вполне неплохо устроился) и поглядел на нарисованную белую собаку с карими глазами. На губах призрака заиграла ностальгическая улыбка:

Хорошая собака. У меня была подобная, когда я был ещё жив.

Правда? И что за собака была? – я поднял взгляд на «выходца Итонского колледжа».

Ну, - парень горько усмехнулся, - хорошая была, умная… до поры до времени.

А что с ней стряслось? - ожидая всего, что угодно, поинтересовался я.

Мне пришлось её застрелить, - призрак выпрямился, перестав рассматривать мой рисунок и поправил свой костюм.

Оу, - я поглядел на морду только что нарисованной собаки, - сочувствую.

Это было так давно, что уже и не имеет значения, так что ничего страшного, - улыбнулся Джейк. Затем опустил взгляд и выдохнул. – Хотя, порой оглядываясь назад, я думаю, что мне не стоило её убивать…

Во мне снова заиграло любопытство, и я поглядел за спину на задумчиво стоявшего посреди моей комнаты призрака, который опять буравил бедную Бейзил взглядом.

Почему? – всё же подал голос я, когда пауза затянулась.

Неважно, - заметно мрачнее отозвался Инглиш, и я понял, что продолжать эту тему не стоит.

Пожав плечами, я вновь нырнул в интернет. Через какое-то время раздался звонок входной двери. Дейв вернулся.

Температура указана в Фаренгейтах. Равна приблизительно 8 градусам по Цельсию.

** Insecta invisibilia (лат.) - невидимые насекомые.

========== 2. Good dog, best friend ==========

Весна 1912 года. Лондон, Великобритания.

После пары дней солнечной погоды, которая радовала жителей столицы, небо Лондона не выдержало и пролило на землю, казалось, весь запас воды, который успел накопиться за это время. Крупные капли отбивали дробь по мостовым, по крышам и раскрытым зонтам тех господ, что имели несчастье оказаться на улице в такую погоду. Помимо этого, они барабанили по плечам и голове раздосадованного журналиста, спешившего к главному входу Британского музея. Если он срочно не отыщет укрытия, то рискует промокнуть насквозь. Впрочем, судя по ощущениям, это уже случилось.

Время было раннее - всего часов десять, посему раскрытых зонтов в общей сложности было мало. У ступеней Британского Музея на данный момент виднелся только один. Американец заприметил его ещё издалека и поспешил к нему, узнавая своего друга. Тот тоже углядел промокшего до нитки беднягу и, улыбнувшись, помахал ему рукой, а затем, когда журналист приблизился, радушно пригласил его под свой раскрытый зонт. Джейкоб негромко прыснул:

Приятель, ты так себе точно заработаешь простуду или ещё чего похуже. Надеюсь, прогулка под одним зонтом в моей компании тебя не смутит?

Для того, чтобы меня смутить, тебе нужно сильно постараться, - светлые глаза журналиста блестели озорным огоньком. - С ума сойти - я думал, что сегодня будет солнечно! Дождь не входил в мои планы на день.

Оно заметно, - хохотнул путешественник. Двое приятелей двинулись вдоль по улице. - Но это Лондон, друг мой. Здесь никогда не угадаешь, когда будет дождь, а когда – солнечно. Поэтому я хожу с зонтом почти постоянно. Можешь считать это издержкой привычки.

Если я буду таскать с собой ещё и зонт, то мне срочно придётся отращивать третью руку, - усмехнулся американец, - потому что иначе его будет просто некуда деть, и он всё время будет мешать в тех случаях, когда надо быстро что-то записать. Вот бы придумали такой агрегат, который мог бы уместиться в кармане и при надобности записывать всё, что ты ему надиктуешь.

Хех, кто знает – может, ещё и придумают. Специально для вашего брата. Прогресс ведь не стоит на месте – это сильно заметно. Так что я даже боюсь предполагать, что будет в дальнейшем – например, лет через пятнадцать-двадцать. Моя стезя - это прошлое.

Вот и хорошо, потому что в будущее из нас двоих всегда гляжу я, - улыбнулся журналист. - Скажи, Инглиш, ты читал Жюля Верна?

Конечно, читал. И хочу сказать, что что-то пророческое в его работах есть. Ведь машины, которые могут взмывать в небо, уже изобретены.

И не только они, - знающе хмыкнул блондин, пытаясь хоть немного согреться в насквозь промокшем пиджаке. - Но на самом деле, меня сейчас более всего интересует именно прошлое, Инглиш. Я заинтригован той твоей сероглазой куклой. Всё не могу забыть, как Хелли на неё рычала.

Инглиш заметно помрачнел.

В этой штуке явно таится какая-то чертовщина, - всё с тем же неподдельным любопытством закончил свою мысль американец.

Хелли и потом рычала на неё, - крепче взявшись за рукоять зонта, проговорил Джейкоб. - Вчера в принципе попыталась её сгрызть, я еле успел отобрать. А до этого ночью мы с бабушкой проснулись от того, что на кухне побилась почти вся посуда. Кукла сидела среди осколков на одной из полок – снова переместилась.

По спине под мокрым пиджаком пробежали мурашки, и молодой человек не мог точно сказать, от холода они были или от того, что только что представило его живое воображение – эту жутковатую куклу, сидящую посреди разбитой посуды и смотрящую на тебя неживыми глазами.

А нельзя ли поместить её в музей под видом экспоната? Из-под стекла она, может, и не выберется.

Я бы не стал этого делать, - выпускник Итона покачал головой. - Если эта штука оказывает негативное влияние на окружение, то стекло не поможет, да и могут пострадать другие люди.

Тоже верно, - возразить американцу было нечем. - Ну, по крайней мере, эта тварь не вредит Хелли или вам с миссис Инглиш. Хоть твоя собака и погрызла эту жутковатую куклу. Отважная она у тебя.

Да, Хелли – отличная собака и лучший друг. И сторож замечательный, - двое поймали кэб и уселись в него. - Потому я не особо колебался, когда оставил бабушку вместе с ней дома. Ей почему-то нездоровится сегодня. Хотя, не удивительно – в городе ей всегда намного хуже, особенно при резких переменах погоды.

Один раз мне на глаза попадалась статья, - задумался журналист. - Там выдвигалась теория, что пожилые люди, как и дети, очень восприимчивы к отрицательной энергии.

Охотно верю. Надеюсь тогда, что кукла не наделает ничего плохого в моё отсутствие. Хотя, посуду не то чтобы жалко, пусть потом и пришлось собирать осколки, но что-то мне подсказывает, что это далеко не самая страшная проказа нечисти, засевшей внутри деревянного божка, - кэб мало-помалу приближался к дому Инглишей.

Кстати, о божках - когда на выставку пустят нашего брата? – попытался перевести тему американец, чувствуя, как в его друге и в нём самом растёт непонятная тревога, давящая на молодых людей будто огромный, всё увеличивающийся в размерах снежный ком. - Она ведь открывается со дня на день, а мой начальник ещё ни слова не сказал.

Если хочешь, я могу провести тебя хоть завтра, если ты не забудешь прихватить камеру, - предложил Джейкоб. - Сделаешь парочку фотографий экспонатов, потом проявишь. Неплохо обзавестись фотохроникой.

Хочешь, чтобы я снова вдыхал ядовитые пары, пока проявлял фото твоих находок? Спасибо, дружище, - хохотнул журналист. - Но вообще проведи. Буду тебе премного благодарен.

Да не за что - для друзей не жалко, - путешественник широко улыбнулся.

В это время кэб остановился возле дома Инглишей. Расплатившись с кэбменом, юноши направились к входной двери. Держа зонт одной рукой, Джейк собрался было достать ключ, но, стоило им подойти достаточно близко к двери, замер, насторожившись. Американец кинул на него вопросительный взгляд. Инглиш в свою очередь медленно коснулся ручки входной двери и… с лёгкостью повернул её.

Странно – почему дверь открыта? – негромко проговорил он.

Давай я войду первым, - журналист чуть отстранил своего друга рукой от двери, доставая из кобуры под пиджаком револьвер.

Кивнув, Инглиш пропустил его вперёд, после чего зашёл сам.