Понять. Поверить. Простить

Эля, ничего не говоря, дотронулась до его головы рукой, нежно проведя по коротко подстриженным волосам, поглаживая и успокаивая мужа. А потом и вовсе склонилась к нему и поцеловала в затылок, не прекращая гладить, и Стасу отчего-то вспомнилась, как мама — его родная мама — так же жалела и успокаивала его, когда он сильно ударялся и плакал. Он еще сильнее вжался лицом в ее колени и теснее привлек к себе, упиваясь ее близостью как величайшим благом Вселенной.

Три недели спустя.

Эля заехала навестить бабушку после работы, так как та в связи с ухудшившейся погодой плохо себя чувствовала. Привезла продукты, необходимые лекарства и теперь мирно пила с ней чай на кухне.

— Ты не боишься домой поздно ехать? — удивилась София Владимировна, посмотрев на часы, которые показывали уже почти девять вечера.

— Бабуль, не переживай, за мной Стас заедет. Он уже звонил, сказал, что стоит в пробке.

— Очень хорошо, а то одну я тебя не отпущу. Времена сейчас вон какие страшные.

Эля улыбнулась и похлопала бабушку по ладошке.

— Хорошо, бабуль, не переживай.

— Эль, а у вас со Стасом все в порядке? — столь неожиданный вопрос застал Элю врасплох.

— Все в порядке, — с долей удивления ответила она, — а почему ты спрашиваешь?

— Ну я же вижу, что ты чем-то озабочена, сидишь о чем-то думаешь. Только не говори, что вы со Стасом успели уже поругаться.

— Ну что ты, бабуль, конечно же нет, — поспешила успокоить ее Эля, — все у нас в порядке. Просто очень много работы, вот я порой и задумываюсь об этом.

София Владимировна покачала головой:

— Запомни, девочка моя, одну вещь: работа должна оставаться в стенах офиса после окончания рабочего дня. Ты женщина и твоя главная забота — это семья. Мужчины мало занимаются домашним бытом, поэтому им простительно, а вот нам нужно поберечь себя. Это сейчас ты еще можешь разрываться между работой и мужем. А когда детишки у вас появятся, думаешь, будет так же легко?

Эля печально опустила голову вниз, уныло помешивая ложечкой остывающий чай. Пару раз судорожно вздохнула, а потом изможденно закрыла глаза руками. Слезы подкатывали к глазам, но плакать перед бабушкой не хотелось. Вот только остановить себя она уже не могла, и вот уже первая горькая слезинка одиноко скатилась по щеке, остановившись около скулы, а за ней вторая, третья…

София Владимировна отставила свою чашку и строго посмотрела на внучку:

— Так, давай-ка рассказывай, что происходит. Что у вас случилось?

— Ничего не случилось, правда. Просто все как-то… — Эля вздохнула, пытаясь подобрать слова и все объяснить. — Не знаю. Стас в последние дни сам не свой ходит: у него какие-то проблемы на работе. Со мной он не хочет делиться, держит все в себе. А я же вижу, как он переживает, но даже не знаю, чем ему помочь. Он загоняет себя до предела и самое обидное, что держит меня в стороне, как будто не доверяет.

Бабушка похлопала ее по руке и, окинув мудрым взглядом, сказала:

— Не нужно лезть насильно: захочет, станет совсем уж невмоготу — Стас сам все расскажет. Может быть он не считает это столь стоящим, чтобы загружать тебя такими проблемами. Мне кажется, что после всего того, что произошло в вашей жизни, вы должны доверять друг другу. Не рассказывает сейчас — расскажет чуть позже. Значит на то есть причины. Знаешь, что я тебе скажу: мудрость женщины в том, чтобы окружить любимого мужчину заботой и любовью, но при этом суметь сохранить его личную свободу так, чтобы при этом он думал о тебе каждую минуту, чтобы после работы с радостью и предвкушением спешил домой, чтобы он знал, что может довериться тебе и получить поддержку.

— Я стараюсь, — прошептала Эля в ответ, — стараюсь…

— Но? — София Владимировна понимала, что внучку еще что-то тревожит.

Эля придвинулась на уютном кухонном диванчике к бабушке, прижалась к ее плечу и положила на него голову. София Владимировна обняла ее рукой, ласково поглаживая, и поцеловала в макушку.

— Ой, бабушка, мне кажется, что я не смогу оправдать его ожиданий от нашей семейной жизни…

— Эля, ну что ты такое говоришь, — строго проговорила пожилая женщина. — Ну какие ожидания?

— Знаешь, ведь он так хочет детей. Я же вижу, как он смотрит на малышей. — И неожиданно Эля повернулась к бабушке и крепко ее обняла, спрятав свое лицо. — А я… — судорожный вздох, и Эля продолжила, — боюсь, что я никогда не смогу осуществить его мечту.

— Ну что такое ты говоришь, — попыталась утешить ее София Владимировна. — Все у вас еще впереди.

— Не знаю, бабуль, правда не знаю. Не получается у меня. Я уже и к врачу обращалась, он сказал, что видимых проблем нет, но возможно это связано с аварией. Знаешь, самое трудное в том, что я вижу с какой надеждой Стас смотрит на меня. Молчит, но все же надеется. Это так тяжело понимать, что не можешь оправдать чьих-то ожиданий.

София Владимировна ласково гладила внучку по голове, успокаивая ее и давая свою поддержку. Эля никогда не знала материнской ласки, для нее было не ведомо, что же это такое — сесть и поговорить с мамой по душам, поделиться с ней своими печалями. С детства девочка научилась сама со всем справляться, молча переживая все в себе. Конечно же, она, как бабушка, всегда старалась успокоить, приголубить — но это все крохи по сравнению с тем, чего Кристина так и не дала своим детям — любви и поддержки. София Владимировна понимала, что если сейчас Эля раскрывает перед ней свои чувства, то это значит только одно — девочке сейчас действительно очень плохо и нет больше сил держать это в себе.

— Элечка, деточка моя, с чего ты взяла, что Стас ожидает от тебя чего-то. Мне кажется, что вы уже доказали друг другу, что ваша любовь не требует каких-то поступков и доказательств. Тебе нужно успокоиться и довериться мужу. А время само все расставит по своим местам…

В этот момент в дверь позвонили, и от неожиданности Эля вздрогнула и поднялась с места.

— Это, наверное, Стас уже приехал, — заторопилась она к двери.

— Стой, — окликнула ее бабушка и тоже поднялась со своего места, — а ну-ка иди умойся: глаза вон какие краснющие от слез — не гоже Стасу тебя такую видеть. А дверь я и сама открою. Иди быстренько в ванную.

Эля лихорадочно вытерла ладонями слезы и пошла в ванную комнату, тщательно закрыв за собой дверь. Взглянула на себя в зеркало и поняла, что бабушка была права: глаза и вправду были красными и блестели — не трудно догадаться, что недавно она плакала. Включила холодную воду и подставила ладони под струю. Умывшись и приведя себя в порядок, она еще на некоторое время задержалась в ванной, а затем, удостоверившись, что выглядит получше, наконец, вышла и направилась на кухню, где уже слышались голоса мужа и бабушки.

Стас сидел на стуле спиной к двери и не сразу заметил ее появление, чем Эля и воспользовалась. Она тихо подошла к нему сзади, обвила руками его шею и нежно поцеловала в щеку.

— Привет, — прошептала она.

— Привет, — ответил Стас, разворачивая ее к себе и усаживая на свои колени. От него не укрылись ни красные глаза любимой, ни ее опечаленный взгляд, хоть на лице и была искренняя улыбка. — Что случилось?

— Ничего серьезного, не переживай. Мы просто фильм смотрели, а ты сам прекрасно знаешь, как я порой реву над трагическими сценами.

Стас недоверчиво посмотрел на Элю, но промолчал. Дома он расспросит ее о причине грусти.

— Ребятушки мои, — вдруг удивилась София Владимировна, — а почему бы вам не съездить на экскурсию? Отдохнете немного от шумного города, наберетесь новых эмоций. Мы тут недавно с Марией Николаевной ездили на экскурсию в такой замечательный монастырь: там такая благодать, что даже на душе легче становится.

— Спасибо, бабуль, мы подумаем, — ответила Эля. — Нужно время свободное выбрать.

— Да слезь ты уже с мужа, — засмеялась женщина, — все коленки ему уже отдавила. И дай Стасу нормально поесть, он же с работы едет.

— Сиди, — Стас обратно усадил поднявшуюся жену, — мне не тяжело, а есть я и так могу. Хочешь кусочек? У твоей бабушки получаются отменные котлеты. — Стас поднес вилку с большим куском ко рту Эли. — Открывай ротик. Давай-давай, а то сидишь вечно на диетах, ешь мало… Вот и молодец.