Страница 8 из 15
А когда довольные проверяющие, под армянский коньяк, в одной из оранжерей с цветущими орхидеями похряпали зеленого лучка и огурчиков, зажевывав их нежными эскалопами и признали, что не только Соловецкие монахи могли выращивать такую благодать, сам командующий сопроводил их в блистающий чистотой свинарник.
– Щелк, щелк, щелк, – заклацал блицем своего фотоаппарата, прихваченный по такому случаю корреспондент «Красной Звезды». Такие снимки!
А потом один из генералов наклонился к ближайшей загородке и громко прочитал на спине с любопытством уставившегося на него хряка «Капитан 1 ранга Охлобыстов!»
Ну, дальше была немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре». С той лишь разницей, что она быстро превратилась в озвученную. И с весьма колоритными выражениями. Приводить их я не буду.
Следующее утро Витька встречал на жестком самолете гауптвахты
– Да и хрен с вами, – сладко потягивается он, глядя в зарешеченное окошко.
– До ДМБ всего ничего. Вон и с крыши уже капает.
Примечания:
Обрез – обрезанная наполовину металлическая бочка, исполняющая роль урны.
Шильница – плоская морская фляга для ношения спирта.
Фильма – он же фильм (жарг.)
Самоход – самовольная отлучка (жарг.)
Режимная зона – зона радиационной опасности, в которой стоят атомные подводные лодки.
КДП – контрольно-дозиметрический пункт.
Комдив раз – командир дивизиона движения (жарг.)
Шило – лодочный ректифицированный спирт (жарг.)
Спич – короткая проникновенная речь. Культивируется у офицеров флота
Западная Лица. Декабрь 1980.
«День Нептуна»
Третий месяц крейсерская подводная лодка Северного флота по натовской классификации «Танго», находится на боевом патрулировании в Северной Атлантике.
Днем, неслышной тенью она скользит в пучинах, а по ночам всплывает для вентилирования отсеков и подзарядки аккумуляторов.
Допущенные в рубку счастливцы, напиваясь в ней до одурения сигаретным дымом, мечтательно взирают на висящий в бездонном небе золотистый диск луны и мохнато мерцающие оттуда звезды.
Потом грохот дизелей и вой отсечной вентиляции разом замирают, кругом слышна вселенская тишина, нарушаемая командой вахтенного офицера «Всем вниз! Срочное погружение!
Часы сменяются сутками, сутки неделями.
При подходе к экватору температура воды за бортом достигает двадцати восьми градусов, и солнечные лучи падают практически отвесно. Бескрайняя гладь океана пустынна, и лодка кажется затерянной в нем песчинкой.
Теперь практически все время она идет в надводном положении, и счетчик лага исправно отсчитывает оставленные позади мили.
По ночам, когда в усеянном мириадами звезд небе появляется круглая луна, свободные от вахты выбираются из душных отсеков и с разрешения командира располагаются на кормовой надстройке, наслаждаясь свежим воздухом и ночным бризом. В нем порой возникают неведомо откуда прилетевшие запахи травы и цветом и морякам снова хочется видеть землю.
В один из дней в дверь каюты командира корабля Туровера раздается стук, она плавно отъезжает в сторону и на пороге возникают старпом Котов с помощником Майским.
С чем пришли? Присаживайтесь, – кивает капитан 2 ранга на диван и вопросительно на них смотрит.
– Послушайте, Иван Васильевич, вы пересекали раньше экватор? – усевшись, вытягивает длинные ноги Майский.
– Нет, – отвечает Туровер. – Не доводилось.
– И я тоже, – улыбается помощник. – А вот Глеб Романович, – кивает на старпома, здесь бывал и предлагает устроить праздник.
– Ну да, так сказать соблюсти традицию, – делает значительное лицо Котов. – Я тут поговорил с командой, на экваторе были только механик, кок и наш замполит Лисицын.
– Кок? Интересно, а я и не знал, – высоко вскидывает брови Туровер. – Так говорите соблюсти традицию? Ну что же, я за, тем более, что она морская. Кто займется организацией?
– Мы с Лисицыным, – хлопает себя по колену старпом. – Как уже крещеные.
– Ну-ну, валяйте, – согласно кивает командир. Только я слышал там предусмотрено купание, так с этим поосторожней, кого-нибудь не утопите.
– Обижаете, – делает начальственное лицо Майский, и депутация величаво удаляется.
С этого момента на корабле начинаются активные приготовления к празднику.
Боцман со штурманом и интендантом выделяют местным умельцам паклю, ветошь цветные карандаши и краски, механики колдуют над изготовлением царственных атрибутов Нептуна, а Котов, с Майским и Лисицыным уединяются в каюте и разрабатывают сценарий действа.
Его решено организовать в точке пересечения нулевого меридиана и, как говорят, по полной программе.
В эту точку, расположенную над разломом Романш, «Танго» приходит на восходе солнца, о чем штурман экспрессивно оповещает всех по боевой трансляции. Потом на палубу выбирается боцкоманда и готовит надстройку к празднику.
Для этих целей в кормовой части субмарины вооружаются леера, на палубу выносится разножка для командира и пара картонных ящиков, а к одной из швартовых уток, боцман крепит пеньковый штерт с прикрепленным к нему брезентовым ведром.
Потом звучат колокола громкого боя, и все свободные от вахты приглашаются наверх для встречи Нептуна.
Весело переговариваясь и подталкивая друг друга, бледные от долгого плавания подводники поднимаются по шахте входного люка в рубку, затем звенят тапочками по трапу вниз, выбираются из узкой двери на палубу и рассредотачиваются вдоль лееров. Чуть позже оттуда же появляется командир и торжественно усаживается на разножку.
Вслед за этим старпом, обращается к зрителям и сообщает, что в связи с пересечением экватора, на корабль прибыл морской царь Нептун.
– Ура!! – восторженно орут моряки, и парящий в небе фрегат, взмывает еще выше.
Одновременно с этим в корме щелкает люк седьмого и оттуда неспешно выбирается Нептун, в сопровождении многочисленной свиты. На нем ослепительно сияющая, сооруженная из картона и фольги корона, на мощном торсе рыбачья сеть, а в руке трезубец. За повелителем морей, кривляясь и корча рожи, следуют две, с кудельными волосами, довольно смазливые русалки, несколько, с подбитыми глазами пиратов и другая морская нечисть.
Остановившись перед командиром, Нептун вскидывает вверх трезубец, наступает тишина и он вопрошает, что это корабль и куда следует.
– Сие судно потаенное, – встает с разножки Туровер. – Флота российского, а идет по служебной надобности.
Этот ответ царя вполне устраивает, морской владыка величаво кивает и, приняв подношения в виде двух ящиков со сгущенкой и воблой, разрешает команде плыть дальше.
Затем начинается процесс крещения, командир окропляется забортной водой, а всем остальным пираты опрокидывают на голову, по целому ведру. На палубе хохот, свист и улюлюканье.
– Ну а теперь, ваше величество, я приглашаю всех на пир, – говорит улыбающийся Туровер Нептуну и делает жест в сторону рубки.
Однако продолжить торжество не удается.
– Товарищ командир! – орет с мостика вахтенный офицер. – Метристы фиксируют приближающуюся к нам воздушную цель! Дальность двадцать, высота пять!
– Всем вниз! – приказывает командир и через минуту палуба пустеет.
Покинув ее последним, капитан 2 ранга гремит клинкетом рубочной двери, потом раздается щелчок задраиваемого люка и субмарина уходит под воду.
– Глубина тридцать метров, осмотреться в отсеках! – разносится по боевой трансляции.
– БИП, цель удаляется к западу, – следует доклад вахтенного радиометриста.
– Есть, – бросает Туровер, лодка подвсплывает, и наверх скользит штанга перископа.
– Что за черт?! – отшатывается командир от окуляра. Сверху, в объективе перископа мигает огромный выпученный глаз.
– Твою мать, – шипит Туровер впечатывая лицо в пористую резину. – Боцман, срочное всплытие!
Когда старпом с помощником, отбросив тяжелую крышку люка, вламываются в мокрую рубку, в шпигатах которой еще бурлит вода, там, уцепившись за палубную рыбину лежит хрипящий кок, извергающий из глотки что-то мутное.