Страница 20 из 30
И от Людвига приходит письмо Александру III: «Я не колеблясь дал свое согласие, потому что знаю Сергея с детства, вижу его хорошие и приятные манеры и уверен, что он сделает мою дочь счастливой». Стало быть, никаких колебаний в Гессене не было. Просто хотели соблюсти приличия: свадьба не сразу после помолвки, а спустя определенное время, дабы показать, что ни та, ни другая сторона не торопится, а все намерена совершить не спеша, чинно и благородно.
Как бы Сергею ни хотелось, но зиму он проводил в Петербурге в звании жениха. Рождественские увеселения, встреча Нового года. В будущности своего брака он продолжал сомневаться: «Новый год встретил один – скорее старался его не заметить. Старый был хороший, а что еще ожидает в будущем?» – далеко не слова влюбленного молодого человека, с нетерпением ожидающего новых встреч с избранницей!
Весь январь и февраль он проводил в увеселениях, участвовал в балах, которые по своим же признаниям так не любил. «Последняя неделя в Питере была сумасшедшая. Плясали почти каждый день». В конце февраля он отправился в Дармштадт – теперь уже на официальную помолвку. С богатыми подарками. Невесте – подвеску из громадного сапфира, брошку из бриллиантов и жемчуга, кольцо с сапфиром и парижский веер. Наконец, они встретились. И что же он скажет? Как напишет брату Павлу? «Мы были в мундирах. Прямо в Neues Palais (Новом дворце. – Авт.), где была радость свидания с Эллой!» Фух, слава Тебе, Господи! Радость свидания. Не написал: «Где мы встретились с невестой» или что-нибудь более сухое: «Где состоялась официальная церемония встречи с принцессой Гессенской». Он вручил ей свои подарки, она ему – кольцо с сапфиром и двумя бриллиантами, которое он тотчас надел и стал носить. И дальше: «Нашел здесь совершенную весну – листья распускаются, весенние цветы тоже и воздух теплый. Одним словом, полное благорастворение воздухов. Время идет отлично. Элла, если можно, еще красивее. Мы с нею много сидим вместе; по утрам она в моей комнате, и я ее немного учу по-русски, что очень забавно, даже заставляю писать; между прочим, учу ее словам „Боже, царя храни“… Мы уже гуляем одни по всему Дармштадту… Были с Эллой у фотографа… На днях был здесь маленький бал, и мы с Эллой усердно отплясывали… Признаюсь, будет грустно уезжать отсюда».
Похоже, все сомнения, одолевавшие его по поводу предстоящей женитьбы, развеялись. Он полон жизни и радости и уже предвкушает, как станет мужем этой прекрасной девушки. Вернувшись в Россию, он ежедневно получает от нее письма, которые находит прелестными. Одно из писем со смешными ошибками она прислала ему по-русски, и вскоре в Дармштадт отправилась придворная учительница Екатерина Адольфовна Шнейдер, которая принялась обучать Эллу языку ее будущей страны.
В конце марта 1884 года жених вновь ненадолго в Дармштадте, теперь видно, что он рвется почаще видеться со своей невестой, и она ему все больше нравится. К этому марту относится целая фотосессия семьи великого герцога Людвига IV, галерея удивительно прекрасных фотографий, на которых могучий Людвиг с веселым и счастливым лицом, его обаятельные и скромные дети, немного загадочный жених Эллы. Есть очень необычная фотография, на которой пять персонажей стоят один над другим, словно упираясь подбородками в темя нижнего. Сверху вниз – Людвиг, Элла, Сергей, Аликс и Эрни. Для того времени – сущий авангардизм! Есть фото, где Сергей со своим адъютантом Константином Балясным и Элла со своей учительницей русского языка Екатериной Шнейдер. Правую руку Сергей Александрович нарочно положил так, чтобы виден был перстень с сапфиром, подаренный невестой.
Нет, определенно между ними не было вспышки яркой и горячей, всепоглощающей любви. Но чем больше они узнавали друг друга, тем больше свыкались с мыслью, что ей нужен именно он, а ему именно она.
У нее могла сложиться иная партия, но Элла готовила себя для одного человека, и этим человеком оказался русский великий князь Сергей Александрович.
О нем судачили непотребное, а он хранил себя для нее, бережно нес сквозь годы самый ценный подарок к свадьбе – неоскверненность.
Для многих излишне рьяных православных людей, обуреваемых чаще всего, конечно же, чистыми помыслами, эта неоскверненность двух супругов, Сергея и Эллы, стала поводом для суждения, будто бы -
Они жили друг с другом как брат и сестра
Даже в солидных изданиях можно найти утверждения о том, что Сергей и Элла с юности дали себе обет девственности, а когда происходила помолвка, договорились жить как брат и сестра. Якобы одно из главных доказательств тому – их бездетность. К примеру, один из авторов пишет, что еще после гибели братика «маленькая Элла так сильно переживала эту смерть, что в свои девять лет принесла обет целомудрия, чтобы никогда не иметь собственных детей». И дальше, уже когда речь идет о сватовстве Сергея: «В 1882 году Сергей Александрович сделал ей предложение. Элла размышляла больше года, прежде чем принять его, далеко не последнее место в этих размышлениях занимал тот детский обет девства, который дала Элла в далеком 1873 году. Но, в конце концов, она все же согласилась: после откровенной беседы с Сергеем Александровичем выяснилось, что и он тайно дал обет девства. По взаимному согласию они решили, что брак их будет духовным и они будут жить вместе как брат с сестрой». Но откуда это взято? Нигде, ни в письмах, ни в дневниках, ничего про это нет. Никаких точных свидетельств о принятом ими обете девственности нигде не встречается. Во-первых, так, всего лишь по взаимной договоренности этого не могло быть, для такого нужно было бы благословение Церкви, к которой Сергей принадлежал, а Элла, став Елизаветой Федоровной, со временем примкнула. Это непременно как-нибудь просочилось бы в их дневники и письма, и особенно стало бы известно после гибели Сергея Александровича, когда Елизавета сделалась настоятельницей обители милосердия. Зачем ей такое скрывать? Будь она девственницей, это было бы для нее то же, чем стало особое облачение – белый апостольник.
Да и подумать: хорошо ли с их стороны было заключать договор о девственности? Ведь на их брак выделялись колоссальные средства, для них строились и покупались огромные дворцы, и ожидалось, что эти дворцы они станут населять детишками. А они тут монашествуют! Это, по меньшей мере, некрасиво. Возьмите тогда себе монашескую келью и живите себе в ней как брат и сестра.
Находясь в конце марта 1884 года в Дармштадте, жених Эллы был представлен ее бабке, приехавшей на свадьбу принцессы Виктории. Старшая сестра Эллы выходила замуж за принца Людвига Александра Баттенберга. По линии отца он приходился родным племянником императрицы Марии Александровны, матери Сергея, стало быть, его двоюродным братом. Но жених Эллы выглядел в глазах родственников гораздо предпочтительнее жениха Вики. Баттенберг был беден, ветвь его рода – морганатической, и великий герцог Людвиг явно выказывал недовольство браком своей старшей дочери. Русский великий князь – совсем другое дело.
Вероятно, то же самое думала и английская королева, прибывшая в Дармштадт в том марте. И это при том, что она люто ненавидела Россию. Да и России, честно говоря, не за что было любить Викторию.
В 70-е годы британской политикой стал заправлять премьер-министр Бенджамин Дизраэли, умный, расчетливый и хитрый политикан. Он целиком поддерживал имперские амбиции черной вдовы, подвластные Великобритании территории стремительно расширялись. В 1875 году, провернув ловкую интригу, Дизраэли подарил Англии важнейший в стратегическом отношении Суэцкий канал. В 1876 году к заморским владениям Англии прибавилась богатейшая Индия. Усиливающаяся в это же время Россия встала у королевы и ее премьера как кость в горле. Война с Турцией могла завершиться для великой восточно-европейской империи неслыханным триумфом, блистательный генерал Скобелев вел русские войска к Босфору и Дарданеллам, вот-вот могла осуществиться вековая мечта о том, чтобы Стамбул снова стал Константинополем. Получая известия об успехах русских армий, Виктория приходила в бешенство и, забыв про викторианские устои, бранилась, как базарная торговка. Однажды даже воскликнула, что если русские овладеют Стамбулом, она отречется от престола! Вспомним, что Сергей Александрович некоторое время тоже участвовал в этой войне, победоносной для России. После овладения Плевной началось сокрушительное наступление русской армии. Гурко взял Софию, а отряды Скобелева и Святополк-Мирского после сражения при Шейново окружили и взяли в плен тридцатитысячную армию Вессель-паши. Вскоре стремительным маршем были взяты Филиппополь (нынешний болгарский Пловдив) и Адрианополь (нынешний турецкий город Эдирне). Армия Сулейман-паши была полностью разгромлена. Путь на Константинополь распахнулся пред русскими орлами.