Страница 8 из 17
Она потянулась к стеклу, пальцы нащупали задвижку, и январь влетел в комнату клубами пара, обжигая лицо и руки, и засвистел ночной Эол свою злую разбойничью песню, в которой нет ни слов, ни ритма, а есть один лишь волчий вой, разлетевшийся в кронах осин и берез… Дрожа от холода (уже? уже – свыклась с теплом?!), девушка села на подоконник, опираясь рукой на створку окна; губы тихонько прошептали несколько слов, и прямо из сгустившейся, вязкой тьмы на колени к ней прыгнул лохматый серый зверь.
– Ты пришел? – вопрос адресовался не волку, который всем телом прижался к девушке; нет, сейчас Риаленн смотрела сквозь взгляд зверя – туда, где нашла она полгода назад замученного Лесом человека. И не волк, разумеется, ответил ей:
– Да, Ри, я пришел.
– Что-то случилось с Лесом? Я знаю, я должна вернуться, но…
Волк только сильнее прижался к ведьме, и из глаз его покатились по шерсти две крупные слезы.
– Я не могу справиться, Хранительница.
– Ты…
– Мне больно. Очень больно. Посмотри мне в глаза, посмотри еще раз, на самое дно… не хочешь? Правильно. Боль, она заразна: увидишь – и сам… Он ушел, но скоро вернется, и тогда… тогда мне придет конец. Лесу придет конец. Всему – конец. Я не знаю, кто он; не спрашивай – не знаю, да это и не нужно: у смерти нет имени…
– Кто ты? – прошептала Риаленн. – И кто – он? Ты не Страж. Правда?
– Я? – на морде волка нарисовалась горькая улыбка. – Ха-а-ай… ты еще не поняла? Эх ты… Хранительница… Само собой, я не Страж. Потому что Страж сошел с ума, и Харста твоего он не тронул только по счастливой случайности. В рубашке родился… Наверное… Отговори охотника, пусть не ходит больше в Карфальский лес… никогда. А я – я твой предшественник, Ри. Я тот, с кем ты мечтала встретиться. Я ушедший Хранитель. Рада, небось?
– Рада, – прошептала девушка. Ее губы искривились. – Ой, как рада…
– Не отдавай Лесу жизнь, – тихо проговорил волк. – Жертва будет напрасной. Страж не оценит твоей гордости и твоего подарка. Все плохо, Ри, все очень плохо. Я знаю: зло вернется с первым весенним теплом, и Страж снова будет рычать от боли и мстить тем, кого сможет найти, а потом…
– Бродячий Лес, – это не она, не она говорит…
– Умница, – кивнул волк. – И так будет, потому что он обязательно вернется. Такие… звери… они не останавливаются. Им хочется больше и больше… пока не лопнет брюхо.
– Кто – он? – повторила Риаленн.
– Смерть, – вздохнул Хранитель. – Его зовут Смерть. Он человек, и поэтому Страж мстит людям, но у обычных людей нет власти над жизнью. А у него – есть. Я не знаю, зачем ему мучить Лес, но то, что он делает с живыми… Карфальский лес остался без своего Стража, Ри; теперь он совершенно беззащитен, и наша роль, – волк усмехнулся, – сводится только к наблюдению. Так, в крайнем случае, кое-кому кажется. Конец близок, Хранительница. Королевство без монарха умирает на корню… очень меткие слова! Найди его, Ри, найди и убей, иначе…
– Мы все умрем?
– Шутишь, Хранительница? Это хорошо. Меня пробирает дрожь, а от твоих шуток все же легче. Нет, мы не умрем. Станем тенями и будем скитаться по Лесам, пока мир не перестанет питать нас жизнью. Хочешь такого исхода? И я не хочу. Мы должны защищать Карфальский лес… проклятье, мы обязаны его защищать… и защитим!.. не знаю, как ты, Риаленн, а я наизнанку вывернусь, а найду его. И тогда… тогда пусть читает хоть заклинания, хоть молитвы: даже если он убьет меня, я успею обрушить на него всю ярость Стража, и его безумие найдет, наконец, справедливое применение. Надеюсь только, что перед этим я смогу попробовать на вкус черную кровь этого мерзавца, а там – будь что будет…
Звезды. Холод. Тьма.
Зверь и девушка – молчат.
– Что делать мне?
– Копить силы. Копить до весны, пока не зацветут прострелы. Не покидай этот дом, а об избушке своей забудь: теперь ты будешь жить среди людей.
– Среди врагов?
– Пусть так… Но на все есть свое средство. Чтобы тебя не преследовали за ведьмачество, ты перестанешь быть ведьмой.
– Что?!!
– Пройдешь очищение у жрецов Стихий, у Чистозера. Все будет хорошо, Хранительница. Все будет… а-а-ах, какая ночь!.. Словно меч вонзается в грудь, так светит луна, так прекрасен осеянный тьмой небосвод, даже имя забудь, за дверью – стена, и застывшим мгновением кажется год… Прощай, Ри!..
– Подожди! – крикнула девушка вслед метнувшейся в окно тени. – Как мне найти тебя?! Скажи, хотя бы, как тебя звали?!
– Тахриз! – ответила ночь, и ветер закружился за окном, заметая следы запоздалого гостя, и качнулись деревья, и сорванный их покров зазолотился в сиянии не то луны, не то волчьих глаз, превращая в чудесную сказку то, что и так никогда не было реальностью.
Январский рассвет опалил ровным розовым огнем заснеженный холм, на котором четыре пирамидальных камня сошлись основаниями, вырастая из-под земли, словно перевернутый коренной зуб огромного чудовища. Риаленн никогда не верила в богов, зато чутье колдуньи чуть ли не кричало ей об опасности, таящейся в этом странном сооружении. Мороз крепчал, сковывая Чистозеро полуметровым алмазно-ледяным доспехом, однако только на Риаленн в этот момент присутствовал полушубок, подарок Лансеи; остальные четверо, похоже, в одежде нуждались лишь настолько, чтобы не стеснять Очищающуюся. Жрец Воздуха, Варгул-Молчаливый, был крепким, нестарым еще мужчиной с глазами горного орла – на солнце он, во всяком случае, смотрел, не мигая – и резким, приспособленным для чтения заклинаний своего клана, голосом. Жрица Воды, Схайли, была едва ли старше самой Риаленн; они даже были немного похожи, особенно тем странным выражением во взгляде, которое присуще каждому, кто лицом к лицу столкнулся с Силой – и не просто столкнулся, но вынес на своих плечах весь положенный ему груз… Жрец Земли Цархон оказался добрым – по крайней мере, с виду – старичком, чей посох, в знак уважения к старости, был увенчан серебряной четырехконечной звездой. И, наконец, жрец огня Астерель был высоким светловолосым юношей в измятом тонком плаще. Его витой посох не был ничем украшен, но Риаленн почему-то казалось, что здесь нет сильных и слабых: эти четыре человека и впрямь обладали какой-то сверхъестественной силой, и сейчас, стоя на холме, Хранительница размышляла о том, насколько характер этой силы близок учению одного мертвого чародея…
Уже второй раз в жизни она сталкивалась с чуждой магией. Харст сказал, что бояться, в общем-то, нечего, и все же воск мужества Риаленн начинал потихоньку таять под излишне внимательным взглядом жрецов. Она вышла на середину круга, прямо в центр перевернутого каменного зуба, и сняла полушубок, оставшись в одном своем черном платье. Холодно? Кажется, нет. Странно… Одобрительно кивнул Цархон, ободряюще – Схайли, невозмутимо – Астерель, и лишь Варгул нашел кроме кивка нужные слова:
– Розовый рассвет – хороший знак. Боги примут жертву, что будет приготовлена для них в убогой келье на берегу Чистозера. Ну что, братья, готовы?
– Готовы! – ответили братья, вынимая из-за поясов длинные ножи.
У Риаленн в голове мгновенно все смешалось. Нечего бояться?! Ничего себе, жрецы – да это же самые обыкновенные разбойники! А жертва – это, конечно же, она сама и есть! Как там они сказали, в убогой келье на берегу Чистозера?! Тахриз, гость ночной, что ж ты насоветовал?!
– Чрез плоть и кровь очистится душа, – загнусавил Цархон, размахивая ножом, – чрез плоть и кровь священного оленя!
К удивлению Риаленн, песню подхватил Варгул:
Так сделай, человек, последний шаг,
Так сделай, человек, последний шаг…
– К границе света, сумрака и тени! – проревел Варгул. – Эй, молодежь, вы чего молчите?! А ну, подпевать!!
Схайли спрятала улыбку на дно взгляда, Астерель пожал плечами, и два голоса слились в один, заставив вздрогнуть старые камни на холме Прощения:
Решать тебе, где риск, где суета,
Но помни: в жизни нет ценней богатства,
Чем от пороков чистая мечта,