Страница 10 из 61
- Конечно,- уверенно сказал я.- Пойдем. У нас будет свидание.
- Свидание - это прежде всего романтика,- юридически точно сформулировала Лукошкина.
- Романтики будет столько, сколько у тебя никогда не было. Пойдем ко мне.
- Хорошо,- наконец сдалась Аня.- Встретимся через полтора часа у второго коттеджа.
В тот вечер и произошла первая кража.
Но до утра никто об этом не знал.
Я пошел в свое шале привести себя в порядок, прилег на кровать и представил, как все у нас будет... Вж-ж-жи-икк "молнии" по спине платья, шелест ткани, скользящей по телу. Ломкий, призрачный свет луны в небе и бронзовый взгляд бюста В. В. Маяковского с телевизора...
За окном серебрился снег и долетали иногда голоса коллег журналистов. Семинар!
...В свое шале я вернулся - совершенно замерзший - только в пятом часу утра. Или, если хотите, ночи. Два часа я прождал Лукошкину у второго коттеджа, но она не пришла. Несколько раз я порывался пойти в ее домик и устроить скандал, но каждый раз останавливал себя.
Я заставил себя уйти с места назначенного, но почему-то несостоявшегося свидания, только когда понял, что еще десять минут - и с обморожением всех конечностей меня доставят в местную больницу, где какой-нибудь энский лекарь радостно приступит к ампутации...
Злой - нет, даже не злой, а совершенно обескураженный поведением Лукошкиной я дошел до своего коттеджа и удивленно обнаружил, что в моей комсомольско-молодежной обители горел свет и был слышен голос. "Аня!" подумал я и тихонько вошел.
Дверь из прихожей в гостиную была приоткрыта. Сквозь щель я разглядел Володю Соболина. Соболин расхаживал по ковру и что-то бормотал себе под нос...
Интересно!
- И что же вы здесь делаете, господин репортер?- входя, спросил я строго.
Володя медленно обернулся, посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Губы его шевелились.
- Соболин! Ау! Очнись.
- А, Андрей! Ты не можешь себе представить, что это за женщина,- сказал Соболин.- Марсианка... Марсианка!
- Лукошкина?- со злостью спросил я.
- Какая Лукошкина?- не понял Соболин.
Я успокоился, поняв, что соболинская марсианка - это какая-то другая особь женского пола.
- Ты что здесь делаешь, Вова?- спросил я уже спокойно.
- Тигрица!- сказал Вова.
Я сел в кресло, вытянул ноги и посмотрел на бронзового Маяковского. Владимир Владимирович скорбно опустил глаза.
- Так тигрица или марсианка?- продолжал я допрос Соболина.
- Марсианская тигрица,- ответил он.
- А может, тигровая марсианка?
- Нет, нет... Марсианская тигрица. Именно так! Да! Так!
М-да, подумал я, худо дело-то... я громко щелкнул пальцами, и Вова, кажется, пришел в себя. На меня посмотрел слегка изумленно.
- Ну так что случилось-то, господин Соболин? И как ты, друг мой, оказался здесь?
- У тебя, Андрей, дверь была открыта.
- Возможно, что и открыта. Забыл.
А ты-то что здесь делаешь?
- Да я вот... Виктория. О, она тигрица!
- Ага,- сказал я,- понял. Виктория - эта та, у которой бюст из декольте выпрыгивает?
- Она... она! Ты очень точный дал образ, Андрей.
- Так ты ее трахнул?
- Нет.
- Фу, Соболин... Как это низко! Женщина хочет любви, а ты...
- Она меня трахнула,- победно сказал Вова.- Тигрица!
- Ну, это в корне меняет дело,- согласился я и повернулся к Маяковскому. Владимир Владимирович кивнул.- А ко мне-то ты чего приперся среди ночи?
- Повзло пьяный храпит - невозможно... Нас же вдвоем поселили. Это только ты, Анька, Танненбаум и Виктория отдельные коттеджи занимаете. А мы рядовые бойцы - живем парами. Так Повзло - сволочь!- храпит... работать невозможно.
- Ну, иди тогда к своей тигрице.
- Не могу... Она меня после пяти выставила.
Я посмотрел на часы - было всего-то половина пятого.
- Еще нет пяти,- сказал я.- Что ты несешь?
- После пяти раз,- ответил Вова, скромно потупив глаза.
Я зааплодировал, Маяковский за отсутствием рук просто кивнул. Но одобрительно.
Утром было солнце и... скандал. Выяснилось, что у одной из дам пропал парик.
Дама была расстроена, едва сдерживала слезы и говорила, что парик куплен ею в Лондоне, дорогущий - стоит черт те сколько валютных фунтов: "Это какая же сучка его спи...ла? А еще интеллигентные люди!"
Страдающий тяжелым похмельем господин Танненбаум обошел коллег, расспрашивая: не видел ли кто английского парика? Никто ничего не видел... А еще интеллигентные люди!
Перед завтраком ко мне подошел сияющий светский хроникер Юрий Львович и, подмигивая, рассказал, что, мол, не только пропажи случаются, но и находки.
- Что же за находки?- поинтересовался я механически, без интереса.
- Вот!- торжественно сказал Юрий Львович и вытащил из кармана пиджака ажурный кружевной комочек.- Вот, извольте... хе-хе... в бильярдной нашел.
Кто-то из дам... хе-хе... забыл... на бильярде.
- Бывает,- пожал я плечами и хотел отойти, но Юрий Львович схватил меня за пуговицу и продолжал: - Разврат. Скандал. Аморалка. Горячий, знаете ли, материал для моего издания... хе-хе...
- Вы что же,- удивился я,- собираетесь об этом написать?
- Есь-тесь-ств... А про парик Галька врет, врет. Она его на "секонде" нарыла за полтаху... Говно - хе-хе,- а не английский.
В зал вошли Лукошкина и Повзло.
Я все еще не мог решить, как вести себя с Аней - устроить скандал или просто мило поинтересоваться, где она была этой ночью?
Юрий Львович продолжал бубнить:
- Я ее, прошмандовку старую, знаю - она с начальником милиции еб...ась - хехе! О, я ее знаю.
Он был мне крайне неприятен. Я извинился и поскорее ушел от "светского хроникера".
Поздоровались мы с Лукошкиной весьма сдержанно.
Наконец я решился:
- Аня, я тебя ждал...
- Я тоже,- сказала Лукошкина.- Но тебя там не было. Я прождала тебя десять минут и пошла спать. А где был ты?
- Я - я два с лишним часа стоял на морозе...
- С цветами?- в глазах Лукошкиной мелькнули искорки.
- Откуда я тебе цветы возьму ночью в этой глухомани.
- Какое же свидание без цветов?
- Два часа... на морозе...- бессвязно - что это со мной?- продолжал я.
- И где ты стоял?
- У второго коттеджа. Два часа. Холодно. Замерз.
- Места свиданий и встреч надо записывать,- назидательно сообщила Лукошкина.- Я, например, всегда записываю, где и с кем встречаюсь, и поэтому со мной таких историй не бывает.