Страница 3 из 14
Именно в Солнечногорске я снова начала вести дневник. Он помогал мне размышлять, анализировать и систематизировать свои мысли.
«23 ноября, 1989 года. Солнечногорск.
Эту ночь я практически не спала. Переживаю за Егора, который повёз бабушку в Москву, волнуюсь за Сашу и Алёнку. Сама я свалилась с самой моей страшной болезнью – аллергическим насморком, сопровождающимся обильными слезами. Лицо распухло, никакие капли не помогают. Теперь дня три буду прикована к дому. Хорошо, что путёвку никто из тех, кого просила, мне не достал. В таком состоянии в санаторий не примут. Я уже заметила, что такая болезнь настигает меня после сильного стресса. И на этот раз она меня не пощадила… Нужно выкарабкиваться. Поправлюсь и поеду сначала в Зеленодольск, чтобы там знакомые сделали мне санаторно-курортную карту, а потом уже в Пятигорск по курсовке. И если с лечением не получится, только тогда поеду домой в Белгород.
Удивляюсь сама себе – сейчас я не скучаю по своей семье. Пусто и одиноко. Сестра уходит рано утром, нагрузив большие сумки товаром, а приходит, когда стемнеет. Маринка ей помогает нести сумки после работы. Обе замерзают, приходят с красными носами и окоченевшими пальцами. Отогреваются в ванной. Вероника частенько пьёт стопку коньяка для согрева. На моё замечание, что так можно и спиться, она махнула рукой:
– Маш, какая разница! Жизнь – подлая штука. И никто в ней никому не нужен!
Я ничего не ответила, а про себя подумала:
– Действительно, разве мы все не одиноки? Да, тут я никому не нужна, но ведь и дома без меня как-то обходятся. Отец мой прекрасно живёт без дочери и сына от первого брака, и Бог его не покарал за это. Мужья бросают жён и детей, и тоже живут спокойно. Вот, вчера я увидела наконец-то бывшего мужа Вероники. Да, красивый был мужчина, высокий, но уже с опущенными плечами. Много морщин на лице, щетина. Пришёл, отдал Марине подарок, постоял на пороге и всё! Миссия его завершена, совесть перед собой очистил. У него своя жизнь, а у брошенной дочери – своя. Разве можно что-то исправить или вернуть назад? Здесь уж точно – нельзя, а в нашей семье, если всем постараться, то можно. Вчера всё же написала Егорке письмо. На ум пришло такое сравнение – если сравнивать семью с домом, то стены мы уже наполовину разрушили. Сын своим поведением начал расшатывать и фундамент. Помогла и бабушка. Мне сейчас кажется, что я своим отъездом пытаюсь приостановить разрушение. Думаю, что получится. Только бы привести в порядок мысли, чувства и состояние здоровья. Мне просто необходимо подлечиться! Я себя специально настраиваю на лечение, ведь боюсь, что из жалости к мужу и детям затею эту оставлю. Если смотреть по жизни, то моя жалость к близким, моё стремление сразу же помочь, просят меня или нет, откликнуться на беду, облегчить чью-то жизнь – никогда не оборачивались для меня внутренним успокоением и удовлетворением. Так стоит ли всех жалеть? Зачем мама назвала меня Марией? От древнегреческого – возвышенная, превознесённая. Именно Мария всегда и во всём призвана помогать людям. Они нуждаются в её тепле. Чужое несчастье всегда вызывает у неё непроизвольное желание помочь, защитить и обогреть. И к детям своим Мария относится с трепетом и любовью… И всё это точно про меня! Наверное, свою натуру не переделаешь. И как бы я себе не говорила, что больше не буду жалеть окружающих людей, всё равно так не происходит.
А вместо отдыха и успокоения у меня снова начались бессонные ночи. Постоянно убеждаю себя, что ничего не произошло, а сама думаю о детях и муже. Люблю ли я своих детей, если могла вот так поступить, сесть и уехать, не попрощавшись? Что за вопрос? Конечно, я их очень люблю! Проснулась сегодня в смятении, снова видела тревожный сон: «Я села в какой-то небольшой автобус, а Егор и Алёнка – не успели. Я кричу водителю, чтобы остановился, но автобус несётся на бешеной скорости к Научному. В конце-концов остановился. Льёт сильный дождь, вокруг липкая и жидкая грязь. Я выскочила из автобуса и пошла к детям, утопая в грязи. Я их не вижу, только знаю, что они где-то там, в конце дороги. Мимо проносятся автомобили, обдавая меня грязной водой, никто не остановился, не предложил подвезти. Вдогонку слышу только злорадный смех. Не обращая ни на что внимания, я иду вперёд, рыдаю и точно знаю, что детей своих найду.»
Проснулась. Грудь сжимает тревога. Да, я найду своих детей, буду им другом и помощником, нужно только очиститься от грязи, внешней и внутренней. Нужно как-то помочь сыну разобраться со своей любовью. Судя по тому, какой он приходит взвинченный, там не всё в порядке. Бедный мальчик! Как же защитить тебя от всех невзгод?
Как я устала! Кто бы знал, как мы все устали от такой жизни! Саша вечно на работе, Егор сейчас в Москве провожает бабушку, Алёнка лечится, а я тут одна, в маленькой чужой комнатушке, заваленной вещами на продажу. Бессильная, больная и заброшенная! Где та Маша, на которую все мужчины обращали внимание? Когда я выберусь из кризиса? У меня все признаки депрессии – ничего не хочется, ни по ком не скучаю. Наступило полное безразличие, апатия, которая, вроде бы не усугубляет моё состояние, но и не приносит облегчения. Зачем я здесь? И зачем живу? Не знаю…
Звонила недавно Саше. По его настроению, по голосу, раздражению я поняла, что он хочет, чтобы я вернулась домой. Для убедительности сообщил, что узнал, в кого влюблён наш юный сын – в студентку из его института, которая старше на семь с половиной лет! Да, только этого нам не хватало! Известие мужа повергло меня в шок, я села и написала сыну письмо о любви. Да разве он меня поймёт и послушает? Что делать? Я не могу сейчас сесть в поезд и приехать – у меня подкашиваются ноги, снова упало давление, постоянно обливаюсь липким потом, а горло воспалилось. Но самое страшное – я ничего не смогу сделать с великой любовью сына! Немного отлежусь и закажу переговоры.
А ещё мне почему-то очень хочется съездить к маме на могилку. Никогда не думала, что мне это будет жизненно необходимо. Зачем? Чтобы лишний раз расстроиться? Или чтобы пожаловаться маме на свою трудную жизнь? Или лишний раз убедиться, что в этом мире всё временно, всё тленно? А поняв это, пробовать не расстраиваться по каждому поводу, ведь всем нам уготовано местечко с вечным пристанищем.
Да, не такая я сильная, как мне когда-то казалось. Нужно сесть и написать мужу письмо. Только что это даст? Поможет ли ему в данной ситуации? И что может помочь? Ладно, слишком много вопросов. Как всегда.»
«26 ноября 1989 года, Солнечногорск.
Прочитала сегодня повесть французского писателя Андре Ремакля «Время жить». Тема простая и сложная одновременно – о безвыходности повседневной жизни, об утрате чувств после долгого брака у мужа и жены, о вечном желании мужа уединиться, отдохнуть и поспать, а жены – жить интересной и насыщенной жизнью. Господи, как всё похоже! И в кризисной ситуации каждый ищет для себя выход самостоятельно. Я вот спасаюсь бегством. И не первый раз. А от себя, своих мыслей, своей боли куда убежать, где спрятаться? Воскресенье подходит к концу, а от мужа нет даже телеграммы. Зачем всё, зачем?
« Умственное переутомление действительно типично для нашего времени, но оно не присуще человеку изначально, а потому необходимо срочно его устранить!» – цитата из той же книги. Что-то я часто начала находить нужные мысли, только как их в жизни-то применить? Я знаю, что так продолжаться больше не может, что в душе засела горечь и обида, но дальше этого не продвинулась. Никаких планов на жизнь в целом и в частности, даже на завтрашний день нет, радости тоже взяться неоткуда. Печально, что в моём окружении у всех так. У каждого свои проблемы, печали, безвыходные ситуации. И хочется всем помочь, всех обогреть, только нет сейчас у меня сил. Чем и как восстановить?
Из-за совершенно скверной погоды и моего плохого самочувствия не съездили с тётей Валей на кладбище. Может быть, это и к лучшему. Я уже устала сидеть одна в комнате, нужно двигаться дальше. Кто придумал это слово – надо? Сама себе жизнь усложняю, мечусь по ней, словно загнанный зверёк, ищу чего-то призрачного, а найду ли? Сама себе боюсь признаться, что в данный момент никто мне не нужен, я никого не люблю и никого не хочу видеть. Да, кризис, возраст приближается к сорока годам. Да, депрессия и неврастения. Диагноз ясен, а чем лечить? Чем заполнить эту зияющую пустоту? Наверное, мне нельзя было рожать детей. Если я не получила любви в детстве, откуда мне её брать, чтобы свет этой любви обогрел моих детей? Пустота кругом. Я понимаю, что, если посмотреть со стороны, как говорит Вероника, то у меня всё прекрасно и даже идеально, но кто поможет выбраться из кризиса? На Сашу надежды нет, он после приезда матери тоже остался в растрёпанных чувствах, он хочет, чтобы жена, как всегда, его пожалела и вдохнула новую жизнь, а мне нужно мужское внимание, ласка, забота, близость, душевная и физическая. А чувства угасают, и мы боимся себе в этом признаться. Страшно! Мы постоянно решаем только чужие проблемы, говорим о сыне, его чувствах и поступках, о матери, которая второй раз предприняла попытку разрушить нашу семью, мы говорим о дочери, как ей сейчас трудно входить в подростковый возраст, мы говорим о работе и карьере – но только не о нас. Понимаю, что молодость с её бесшабашностью, взрывом эмоций, верой в светлое будущее, вернуть нельзя. Но ведь ради детей, ради сохранения семьи нужно искать выход! Или всё потеряно? Осталось только раздражение и недовольство, которое так явственно звучало вчера на переговорах с мужем? Понимаю, что он устал с двумя детьми, но ведь и я не кухарка, не нянька, не уборщица, не посудомойка, я – женщина! И вот об этом не только он, я забываю, бросаясь всем на помощь. Будни и быт задавили наши чувства, проблемы сына вышли на первый план, и сколько бы мы не обсуждали ситуацию с его любовью, поздними приходами и полного безразличия к нам, именно наши с мужем отношения от этого не изменятся. Ох, Маша, ты всегда была идеалисткой и романтичной натурой! Спустись на землю! Сколько ни говори о любви, если она уходит, ничего с этим не поделаешь. Или мы сами её хороним? От таких мыслей мне становится страшно и ещё более одиноко. Нет, я не хочу для своих детей такой же участи, как у меня или Саши, они должны вырасти в полной семье! Сейчас, когда я знаю, что меня уволили с работы, все свои мысли и энергию нужно направить на поиски такого занятия для себя, которое захватило бы целиком, приносило удовлетворение, отдачу, хорошо бы и деньги, но это всегда у меня стояло на последнем месте. А на первом – работа должна была быть необременительной, чтобы больше времени уделять детям. Дети почти выросли, приоритеты нужно менять. Может быть, тогда я перестану искать смысл своей жизни?»